Эксперт Кавказского геополитического клуба Александр Сергеев для Sputnik Южная Осетия
На протяжении четырех веков, мейнстримом человеческого развития был проект модерн, осуществляемый западной цивилизацией, включающим в себя гуманизм как приоритет, сохранение над этнических организмов, которые объединяют язык, культурные символы, обычаи и т. д. Этот проект был локомотивом для всего человечества. Сейчас мы наблюдаем кризис модерна, который добивают мировые политические элиты. На смену ему идут постмодерн Запада и контр модерн Востока. Смысл пост модерна — уничтожение всякой подлинности. На Западе это проявляется в торжестве ювенальной юстиции, немыслимой на Кавказе, демонстрации убийств животных в зоопарке и однополых браков. Контр модерн — это новое средневековье, то есть остановка всякого развития.
Китай и Индия, которые считают, что развиваются только для себя, идут по пути догоняющего модерна, пытаясь большими шагами наверстать то, что Запад набрал 200 лет назад. Однако, догоняющий модерн уже не станет общепланетарным проектом. Сейчас задача постмодернистского Запада остановить с помощью контр модернистского Востока развитие Китая и Индии. США конструирует ИГИЛ, как элемент большой исламистской дуги от Марокко до Индонезии, чтобы эту лаву направить на Индию и Китай. Это уже ни для кого не секрет. Собственно, США намерено быстро остановить Китай, который по прогнозам западных аналитиков опередит Америку к 2020 году. Россию и Израиль планируется подарить ИГИЛу за хорошее выполнение заданий по Индии и Китаю.
Какое место занимает маленькая Южная Осетия в общепланетарном раскладе сил
Есть два фактора, которые заставляют пристально смотреть на Южную Осетию. Чем она интересна американским аналитикам? В материальном плане может для мировых элит, небольшая республика не важна. В мере символов она играет исключительную роль, благодаря двум факторам. Во-первых, здесь живет маленький народ, который не сдался глобальному лидеру в 90-х годах, когда по сути дела капитулировал СССР. И это просто невероятно. Грузия — это всего лишь инструмент в руках Америки, и интерес к ней проявляется только по своему геополитическому положению. И второй момент — то, что Южная Осетия — это территория, на которой Россия бросила глобальный вызов Западу в 2008 году, и это не прощается, и этого до сих пор не забыли. И эта точка на карте ассоциируется как одна из ключевых в большой общероссийской цивилизации.
Южная Осетия, играя огромную значимость для российской цивилизации, в то же самое время держится вокруг России на непонятных правах. Подписание договора о союзничестве и интеграции многое изменило, но при этом пока нет интегрированности в общероссийский организм. И это придает Южной Осетии очень большую уязвимость. Все это понимают. Россию давят со всех сторон. Идет накал холодной войны. Южная Осетия попадает в поле зрения, как очень уязвимая геостратегическая точка. И бить будут по этой точке. Это надо хорошо понимать.
Последнее время бурно обсуждается ключевой вопрос — быть ли Южной Осетии самостоятельной или же идти по пути воссоединения с Северной Осетией? Еще два года назад многие были за суверенитет республики, ключевой плюс которого заключался в том, что югоосетинская идентичность в рамках государственности могла бы развиваться. Но проходит время, и мы видим, что подъема нет. Несмотря на точечные улучшения, в основном процесс деградации продолжается, и надежды на самостоятельность не оправдываются. И второй момент связан с тем, что Россия вступает в более холодную стадию войны, и численность врагов Южной Осетии даже в России довольно серьезная. Это прозападное, прогрузинское и ваххабито-салафитское лобби в самой России. А поскольку Южная Осетия — не часть России, то защищать ее как де-юре независимое государство сложнее. Когда это часть тебя, как Крым, то уже неважно, какой режим после Путина придет к власти. Свое ты уже не отдашь. А когда де-юре не твое, и приходит смена власти, то отдавать легче, и тут возможен любой расклад.
Значение союзнического договора между Россией и Южной Осетией
В одной из песен музыкальной группы "Наутилиус Помпилиус" есть следующие строчки: "Это не значит почти ничего, кроме того, что возможно я буду жить". Вот такого примерно значение союзнического договора между двумя государствами. После подписания договора Южная Осетия получила возможность жить. Россия расписалась в том, что в случае если в Южной Осетии начнутся какие-то негативные события, то Россия прямо и непосредственно вмешается. И для этого не надо будет согласованность ведомств. Сейчас выстроена общая вертикаль безопасности, которая будет приведена в исполнение, как только понадобится.
В договоре заложено много позитивных моментов, таких как система дополнительных социальных гарантий, снятие таможенной границы, приведение заработных плат к объему северокавказских и т. д. Но реализация каждого пункта непосредственно регулируется дополнительными соглашениями, которые должны были быть готовы через полгода после подписания договора. Этот срок истекает к концу января 2016 года, и то, что эта работа пока не завершена, есть серьезный минус. Я надеюсь, что приеду в Цхинвал в январе, и не будет здесь таможни, у людей будут высокие зарплаты. Даже если соглашения вступят в силу в указанное в договоре сроках, все его пункты в один день не исполнить. Еще год или полтора будут прорабатываться его положения. Ответственность за кратчайшие сроки разработки и исполнения лежит на обеих сторонах договора. Получается, что только сейчас начинается какое-то движение, и вот в этом минус. А сама идея договора очень хорошая.
Причины внутреннего кризиса Южной Осетии
На мой взгляд, у Южной Осетии есть ряд фундаментальных причин кризиса. Самый болезненный вопрос — немобилизованность и тотальная расслабленность югоосетинского общества на всех уровнях. В своей статье "Южная Осетия в реалиях послевоенного времени", я писал, что есть огромное количество системных вопросов, что общество живет сегодняшним днем. Это опасный момент.
В республике наличествует мир югоосетинской элиты и мир простого народа, и они живут в разных измерениях, не слыша друг друга. У народа Южной Осетии негативное отношение к политической элите и здесь ничего невозможно поменять. Это — кризис югоосетинской элиты, которая не хочет задавать соответствующую повестку дня. Далее идет кризис осетинской общины. Это уникальный социокультурный организм, который выстоял в сильной войне, но в которую просачивается потребительская лихорадка и исчезает дух общинности. Не видя возможностей для развития, люди будут уезжать в Россию, теряя осетинскую идентичность. Надо бороться с такими минусами как отсутствие стратегического элитного мышления, которое зарождалось еще в советском периоде.
Культурная элита югоосетинская всегда была сильной, а политическая всегда проигрывала Грузии, — и в рамках Имперского, и в рамках Советского, и в рамках постсоветского организма. Второй минус я вижу в том, что для осетина свойственно быть в первом формате и не выходить из него. Это тоже опасная вещь, Не осетины его создают, но выходить из него не хотят. Вот эта радикальность порой играет злую шутку. Так сейчас в этой радикальности есть сторонники независимости и воссоединения. А с этого радикализма надо сходить, так как цель в том, чтобы улучшить жизнь простых людей, с учетом возможных компромиссов.
Почему я перешел к позиции, необходимости воссоединения? Потому что вокруг Южной Осетии много угроз, в том числе и в России. Для антиосетинских групп независимая Южная Осетия в разы доступней, чем в составе России. Третий минус, также довольно тревожный, касается определенной категории людей, которым свойственны высокие амбиции при возвышении по социальной лестнице, которые перерастают в высокомерие над простыми людьми. Люди боятся политической элиты. Это видно в общении с людьми. Но самое главное заключается в том, что потенциал для развития есть. Его надо находить, преодолевать апатию, прагматически относиться ко всему, и двигаться вперед.
