Утром 11 мая 2021 года в Казани молодой человек по имени Ильназ Галявиев вышел из своего дома в черной маске, закрывающей лицо, с дробовиком в руке, совершенно не скрываясь, прошел несколько сотен метров до родной школы, зашел внутрь и убил девять человек. Семеро из них - дети.
Россия и весь мир наблюдали за развитием событий практически в прямом эфире. И уже после, когда убийца был задержан, а в здание школы зашел глава Татарстана, пришло понимание, что страшное преступление длилось меньше получаса. Несколько минут - несколько жизней.
Казань, как и весь Татарстан, потрясена произошедшим. "Это не просто траур", - говорит мне казанский знакомый. "Это какое-то онемение, шоковое состояние".
Осетия слишком хорошо понимает этот шок. Мы все помним Беслан - это память, которую ничем не вытравить, не пережить, не загасить. Семьи погибших в Казани теперь тоже всю жизнь будут помнить, будут жить с этой болью. И вновь и вновь задаваться вопросом: как такое могло произойти?
Одиночка, "тихий студент", который перестал появляться на занятиях, был исключен из колледжа, не привлекался ни за какие нарушения и вообще не особо попадался на глаза, легально - и это слово тут главное - приобрел стрелковое оружие. Таким же, кстати, три года назад пользовался Владислав Росляков, убивший 20 человек в колледже в Керчи. В стране, с одним из самых жестких законов регулирования оборота оружия, таких расстрелов не должно быть вообще.
Напрашивается сравнение с Соединенными Штатами, где стрельба в школах стала настолько частой, что детям на рутинной основе устраивают учебные тревоги. Не пожарные, а "стрелковые" - во время которых малышей и подростков учат мгновенно запирать двери в классы, забиваться в углы и сидеть, не произнося ни звука, опустив голову, в ожидании спасения.
К счастью, до такого России еще далеко.
Но факт остается фактом: несмотря на жесткий контроль купли-продажи оружия, нет никаких гарантий, что следующий проданный дробовик не попадет в руки еще одного ненормального, возомнившего себя богом и решившего "уничтожить биомусор". Значит, контроль не работает, значит, что-то тут не так, и скорее всего, конечно, это что-то - в извечной проблеме коррупции и халатного отношения к собственным обязанностям. Как иначе объяснить то, что человек с тяжелейшими головными болями и диагнозом "энцефалопатия головного мозга" якобы прошел обязательный осмотр у психиатра, получил справку и смог приобрести оружие всего за две недели до устроенного им массового убийства?
И, казалось бы, какое отношение это имеет к Южной Осетии? Да, это страшное преступление резонирует с нами сильнее, чем с той же Москвой, Парижем или Мадридом; да, проблема коррупции и халатности стоит у нас не менее остро, чем в России, но ведь у нас-то, в нашем маленьком обществе, таких расстрелов быть не может!
Самообман этот имеет те же корни, что и уверенность каждого автовладельца, севшего за руль пьяным, в непогрешимости собственного водительского таланта. Человеку свойственно верить, что плохое, чем бы оно ни было, может произойти с кем угодно, но только не с ним. Ни в собственном доме, ни в собственной семье, ни в родной маленькой стране, где каждый каждому - друг, товарищ и родственник. Вот только опыт говорит об обратном. И даже события последнего месяца - два случая стрельбы, жертвами одного из которых стали три человека, - подтверждают тезис о том, что проблема свободного доступа к оружию и расшатанных нервов стоит в нашем обществе как никогда остро.
Даже в самом спокойном, стабильном, расслабленном обществе статистика неумолимо твердит: любой, абсолютно любой может оказаться психопатом. Или даже просто человеком на грани нервного срыва, которому одного крохотного толчка хватит, чтобы схватить оружие и пойти убивать. Невозможно полностью оградить общество от такого риска. Но можно постараться.
Первый шаг, самый логичный - усилить контроль за физическим местонахождением каждой единицы оружия. Если "свободного" оружия "на руках" ни у кого нет, а все пистолеты всех уполномоченных сотрудников в нерабочее время заперты в сейфах на работе, вероятность стрельбы на улице уже резко снижается, верно?
Далее - усиление мер безопасности по городу, и вот тут уже возникают вопросы. Конечно, можно выставить дополнительные кордоны у входов в школы, устраивать профилактические обыски "подозрительных" учеников и преподавателей и проводить учебные тревоги по примеру Соединенных Штатов, – и чем жестче контроль, тем лучше. Но есть большое "но", которое заключается в психологическом воздействии подобных мер на население, и прежде всего на детей.
Потому что если приучить ребенка к постоянному стрессу от потенциального нахождения под прицелом, то ребенок вряд ли станет адекватным спокойным взрослым. У страха есть особенность накапливаться, накаляться; постоянное эмоциональное напряжение со временем нарастает (даже если кажется наоборот) и, рано или поздно, приводит к взрыву агрессии.
Но в осетинском обществе психологические проблемы традиционно принято игнорировать, либо, когда игнорировать становится невозможно, - замалчивать. В обществе, которое пережило три вооруженных конфликта за три десятилетия, развал государства, обстрелы, смерти, убийства, экономическую разруху и политическую изоляцию - в этом обществе психологические проблемы, по какой-то невнятной, непонятной причине, остаются темой табуированной, позорной. А между тем, в развитых странах люди, попавшие в чрезвычайную ситуацию, в обязательном порядке проходят лечение у психолога, пусть даже и профилактическое. Не будет преувеличением сказать, что мы тут все очень долго жили в чрезвычайной ситуации, но сколько у нас практикующих психологов? Я знаю лишь о двух.
Сигналы, симптомы, "звоночки" и "красные флажки", которые могут предупредить о приближении кризиса, у нас традиционно игнорируются, списываясь на усталость от работы или, наоборот, хроническое безделье. Когда доходит до крайности, до непоправимого, используется фраза "с головой не в порядке", причем, как правило, произносится она осуждающим тоном - словно это какое-то грязное, заразное заболевание, вроде лишая или чего-то похуже. Никто не хочет оставаться с болезнью наедине, но в случае психологического расстройства человек, а часто и его окружение, чаще всего притворяется, что все в порядке, именно из-за боязни социальной изоляции и стигмы - этого страшного клейма "псих".
Проблемы психики - и правда болезнь, такая же, как болезни почек, сердца или суставов. Ведь, как некоторые любят повторять, "это все просто у тебя в голове", а головной мозг - точно такой же орган человеческого организма, как и все остальные. И так же, как и другие болезни, заболевания психики можно - и нужно - лечить. Это не стыдно и не позорно, это, к счастью, в абсолютном большинстве случаев излечимо и, к сожалению, может произойти с каждым. Именно поэтому психологическому здоровью населения следует уделять гораздо больше внимания - и нет, обязательными осмотрами "для галочки" дело ограничивать нельзя.
Потому что в следующий раз, когда кто-то на соседней улице возьмет в руки оружие и лишит жизни ни в чем не повинных людей, а возможно и себя самого, кто-нибудь обязательно вспомнит, что стрелок "в последнее время необычно себя вел", или "всегда был странный, замкнутый какой-то", или "его с работы выгнали, долги, кредиты - не выдержал человек, что поделать". И в этом "что поделать" - вся проблема. Потому что на самом деле прекрасно можно "поделать", помочь, вылечить, спасти - если вовремя заметить и отреагировать на симптомы, которые мы слишком привыкли игнорировать.
