Двенадцать лет назад мне было двенадцать лет. Я, как обычный ребенок, радовалась летним каникулам, которые c нетерпением ждала каждый год. И в моих планах точно не было сидеть в темном подвале, а потом уезжать под обстрелами из Цхинвала по Зарской дороге в город Беслан.
Я в очередной раз поехала на несколько дней к своей тете, которая жила по улице Суворова. Здесь меня ждали двоюродные сестра и брат. К ним я всегда любила приходить.
Дом у них был частный, но маленький - две комнатки, кухня. Одна особенность – маленькая дверца-люк в полу, под которой был глубокий подвал. Открывать дверцу нам никогда не разрешали, боялись, что мы можем туда упасть.
Звуки обстрела города мы всегда слышали отчетливо. Все жители уже "на автомате" прятались в наиболее защищенных уголках своих домов. Мы не были исключением. В ночь с 1-го на 2-е августа, когда уже все легли спать, началась шквальная стрельба, было слышно, как над обветшалой крышей летели пули, спустя какое-то время опять затишье. Тетя с дядей поднялись и вышли на улицу, нас не пустили.
Помню, как мы с сестрой подбежали к окну, там было много народу, все возмущались, никто ничего не понимал. Когда они зашли обратно в дом, мой дядя, который был военнослужащим, зашел быстро в комнату, переоделся в форму и вышел из дома.
Помню, как мы стояли на кухне, она была закрыта со всех сторон стенами соседних комнат. Тетя перетащила сюда матрасы и положила их на землю, все легли на них. Звонила моя мама, спрашивала все ли у нас хорошо, переживала.
Очень хорошо запомнила, как тетя спустила на пол в соседней комнате телевизор, подползала к нему и смотрела новости местного канала. Над домом то и дело свистели пули, раздавались глухие взрывы.
На утро стало тише, но все знали, что ночью опять начнется обстрел, это было не впервой. Уже вечером мы спустились в подвал и подготовились к ночи. Четвертого августа ко мне приехала мама и отвезла меня и моего брата на Театральную площадь, там уже стояли автобусы, рядом - матери с детьми, старики.
Прощания, напутственные слова мамы и автобус. Мама держалась, чтобы не заплакать, но это у нее с трудом получалось. Автобусы двинулись в путь. Вывозили людей через Зарскую дорогу, так как это была единственная на тот момент дорога, по которой мы могли выехать из Южной Осетии. Мама и папа остались в городе, большая часть моих родственников осталась в городе, уверяя себя, что ничего не случится.
Автобусы с беженцами разъехались в разные концы Северной Осетии. Нас привезли в город Беслан, где расположили в двухэтажном здании ПТУ №8, которое было отведено для беженцев.
Со мной был мой брат Давид, были и соседские ребята, старики и женщины.
Была там комната, где стоял телевизор, взрослые постоянно смотрели новости – показывали горящий Цхинвал, перебегающих улицы защитников города с белыми повязками на рукавах. Женщины и старики смотрели на экран не отрывая взгляда, не в силах сдерживать эмоции.
Помню, как в один из дней моего пребывания в лагере меня забрали родственники, которых я раньше никогда не видела и не знала. Моего брата и других ребят к тому моменту забрала какая-то семья беженцев из Южной Осетии.
У нас с братом был один телефон на двоих, я переживала, что он не узнает, куда и к кому я поехала.
Пробыла я у родственников два дня. Помню, как нам позвонила мама, она плакала, а мы вместе с ней, я очень по ней скучала, давно не слышала ее голос. Разговор был не длинный, она сказала, что все будет хорошо, и чтобы мы не боялись. На этом связь оборвалась.
Ярким моментом в памяти отложилась новость об окончании войны. Все громко плакали, обнимались. Даже мы, дети, не могли сдерживать слез. По телевизору показывали убитых, раненных. Все молились, чтобы среди них не оказалось родственников.
12 августа к нам приехала мама. Не передать словами те эмоции, которые испытали я и мой брат. Мы выбежали на улицу и ждали, когда машина заедет во двор. Все ее спрашивали про обстановку в Цхинвале. Разговоры были длинные. Она рассказывала про горящие дома, про опустевший город.
26 августа, в День признания независимости Южной Осетии Россией, мы приехали обратно в Цхинвал. Город сильно изменился и напоминал кадры из фильмов про Великую Отечественную войну: много сгоревших и разрушенных домов. Помню, радостные встречи с отцом, помню ночи, когда я боялась засыпать одна, помню, как вздрагивала от любого шума.
Войну и страх, которые мы пережили, будучи детьми, вряд ли когда-нибудь забудем и простим.
