Диана Козаева
В интервью Sputnik Борис Чочиев рассказал, почему гордится тем, что столько лет проработал в этой области, значении миротворческой операции и поделился воспоминаниями об участии в переговорном процессе.
– В этот день человек мысленно переносится на 28 лет назад. Все старшее поколение помнит 14 июля. И ни для кого не секрет, что, несмотря на то что формат считался трехсторонним, основной груз лежал на плечах именно российских миротворцев.
Формат был уникальнейший. И это не просто дежурные слова, которые принято повторять в этот день. Сегодня, анализируя то время, можно сказать, что со страной, которая угрожает почти всему миру, с агрессором в лице США мы столкнулись еще в годы работы в рамках Смешанной контрольной комиссии. Да, ОБСЕ сыграло здесь свою роль, но если анализировать и положить на весы все положительное и отрицательное в их деятельности, то отрицательное, однозначно, перевесит. Потому что это были агенты страны, которая сегодня показала свое истинное лицо.
Мы не раз заявляли о том, что в отношении Южной Осетии превалирует политика "двойных стандартов". Это оказалось правдой, и все это увидели.
– Борис Елиозович, 17 лет длилась миротворческая операция в Южной Осетии. Это было сложное время, когда приходилось принимать нестандартные решения, работать 25 часов в сутки. Никогда не возникало мысли о том, чтобы все бросить и передать все это кому-то другому, отдохнуть?
– Понимаете, это была такая работа, что я себя на другом месте даже не представлял. Это не сидеть в кабинете и принимать решения, это значило быть непосредственным участником в процессе становления мира на этой земле. Миротворец – это ведь не просто слово и статус, это люди, с которыми было очень интересно работать. Никогда в жизни я не думал о том, чтобы бросить это дело.
Была как-то передача "Наедине со всеми", и там одна маленькая девочка задала вопрос, верю ли я, что когда-нибудь Южную Осетию признает Россия. Я ответил, что если бы в это не верил, я бы в тот же момент ушел с работы.
Я всегда верил, что будет мир. Но мира без кровопролития не бывает. Я вспоминаю 13 июля 1992 года – день перед вводом миротворцев. Тогда в районе села Тамарашен погибли наши ребята, в их числе молодой парнишка Олег Дриаев. До этого была Зарская трагедия 20 мая, где погиб мой родной брат. Мог ли я, видя и пережив все это, отказаться от тех полномочий, которыми меня тогда наделило мое руководство?
Я эти годы вспоминаю с большой гордостью. Потому что в том, что на этой земле наступил мир, есть и частица моей работы.
Очень многие после 2008 года – люди, которые, в основном не жили здесь и многого не понимали – начинали упрекать миротворцев в том, что случился август 2008 года. Но я хочу сказать, что если бы не миротворцы, август восьмого случился бы в 92-м.
Я часто вспоминаю, когда к власти в Грузии пришел Эдуард Шеварднадзе: ночная бомбежка, а утром он проводит совещание в городе Гори. Он обращается к замминистра обороны Грузии с упреком и отчитывает его за то, что у военных не хватает "тхъуиа цъамали". Я понял, это выражение, как порох. Утром встречаю своего соседа-грузина и спрашиваю, почему Шеварднадзе говорил о порохе. Он мне объяснил, что президент Грузии имел ввиду боеприпасы, которых не хватает тем, кто воюет против нас и обстреливает нас. Вот вам и грузинский миротворец.
И если бы, я повторюсь, август 2008-го произошел в 1992-м, вопрос Южной Осетии решился бы тогда. Потому что тогда у России была другая ситуация. Я знал, что, рано или поздно, они (Грузия и США) втянут Россию в эту авантюру. Но надо было оттянуть время, чтобы у России было больше возможностей. И когда международные организации обвиняли Россию в том, что она вступила в войну, я всегда приводил второй пункт меморандума о мерах по обеспечению безопасности и укреплению взаимного доверия между сторонами в грузино-осетинском конфликте, подписанного в 1996 году, где черным по белому было отражено, что если одна из сторон решится на конфликт, другая вправе осуществить защиту своих граждан. То есть, Россия пришла сюда не воевать, не земли отнимать, а защищать своих граждан.
Кстати, грузинский батальон ССПМ совместно с осетинским до определенного периода осуществлял неплохую работу. И это благодаря активным координационным действиям российского контингента. Нынешний посол России в нашей республике Марат Кулахметов, будучи тогда командующим ССПМ, держал их в ежовых рукавицах.
Сегодня легче анализировать тогдашние события. И можно сказать, что Михаил Саакашвили ведь пришел не просто так. Это – продукт США. И они его поставили именно для того, чтобы втянуть Россию в эту войну. Но Россия сделала все, как надо и главное, в рамках подписанных ранее соглашений.
– Вы говорили о том, что готовите книгу о работе в СКК, о последующем переговорном процессе.
– Материала очень много и будет преступлением с моей стороны, если его не опубликовать. Это богатейший и интереснейший материал. Чтобы будущие поколения знали правду, все надо показать и рассказать.
Пока я собираю хронологию всех событий, потом, наверное, будут и воспоминания.
Сегодня я хочу поблагодарить за службу всех миротворцев, которые с честью и достоинством выполнили возложенную на них миссию. Хочу поздравить их с сегодняшним днем и пожелать всего наилучшего.
