Аргументы крутятся вокруг одних и тех же обстоятельств: количества больничных и реанимационных коек, аппаратов ИВЛ, принятых властями ограничительных мер, оперативности и масштабов тестирования населения и так далее, пишет колумнистка РИА Новости Ирина Алкснис.
Впрочем, по сути, многочисленные пункты сводятся к двум основным критериям: качеству существующей системы здравоохранения и эффективности государства при возникшей угрозе.
Общий для всех стран рецепт выхода из кризиса, разумеется, отсутствует. Коронавирус представил примеры сильно различающихся стратегий борьбы с опасностью.
Есть первым столкнувшийся с проблемой Китай, где действия властей оказались впечатляюще точными, что позволило быстро купировать вспышку и уже фактически погасить эпидемию.
Там молниеносно ввели очень строгие ограничения, включая тотальный жесткий карантин в нескольких мегаполисах с военными на улицах. В эпицентр бедствия государство перебросило максимум медицинских ресурсов — от врачей до техники. Параллельно заработали стимулирующие меры, помогающие преодолеть свойственное многим китайцам недоверие к официальной медицине, вплоть до денежных премий пациентам.
Есть Германия с благополучной на фоне соседей ситуацией, несмотря на относительно мягкие по сравнению с многими другими странами карантинные меры. Специалисты видят причины такого положения дел в прекрасной системе здравоохранения, быстро развернутом тестировании, а также в сознательности граждан, которые дисциплинированно соблюдают самоизоляцию и социальную дистанцию.
Есть Россия, где с дисциплиной у людей не так хорошо, но смертность от коронавируса остается на очень низком уровне. Для сравнения: в Китае — 4,6 тысячи умерших на 84 тысячи заболевших, в Германии — 5,7 тысячи летальных исходов при 155 тысячах пациентов, а у нас в стране — около 800 жертв при 90 тысячах инфицированных. С более мрачными образцами вроде США (миллион подтвержденных случаев заболевания и 50 тысяч смертей) или Великобритании (20 тысяч умерших при 150 тысячах официально поставленных диагнозов) и сравнивать не приходится.
Впрочем, во всем разнообразии национальных примеров прослеживается и общая тенденция: коммерческий подход оказался несостоятельным перед лицом масштабного вызова, а наилучших результатов в борьбе с COVID-19 добились там, где государство не боится брать на себя ответственность и решительно действует в кризисной ситуации.
Едва ли не главной причиной трудностей, с которыми столкнулись почти все страны в борьбе с эпидемией, стала пресловутая оптимизация, то есть перевод национальных систем здравоохранения на рельсы бизнес-эффективности. Эта схема просто не рассчитана на пиковые нагрузки, порождаемые массовыми заболеваниями. Именно поэтому во многих местах и возникла острейшая нехватка реанимационных коек, аппаратов ИВЛ и специалистов соответствующего профиля.
В лучшем положении оказались те страны, где оптимизация не дошла до крайностей. Например, в Германии — около 25 тысяч аппаратов ИВЛ на 83-милионное население, один из самых высоких показателей в Европе. В России с этим тоже благополучно: 40 тысяч приборов на 146 миллионов человек. При таких раскладах вряд ли стоит удивляться успехам обеих держав в борьбе с коронавирусом.
Не менее важной стала способность государства быстро обнаружить и заткнуть возникающие дыры — от компенсации образовавшегося дефицита до экстренного ввода в строй дополнительных больничных мощностей. Что касается первого, некоторые страны продемонстрировали, что не гнушаются перехватом чужих грузов. Ну а во втором случае, мастер-класс всему миру показал сначала Китай, а теперь — Россия, быстро возводящая новые больницы.
Огромной проблемой для ряда государств стало фактическое отсутствие системы бесплатного общественного здравоохранения. Наиболее яркий и известный пример — Соединенные Штаты: даже обладателям страховки там придется заплатить из собственного кармана за лечение коронавируса часть шокирующей суммы в десятки тысяч долларов.
При этом во многом незамеченным остался опыт Китая, где в значительной степени медицина также платная, что нередко заставляет людей до последнего избегать врачей. Однако там государство взяло на себя все расходы по лечению COVID-19, еще и убеждая граждан обращаться за медицинской помощью. В подобной ситуации не приходится удивляться, что у китайцев результаты борьбы с эпидемией радикально лучше, чем у американцев.
Да что там говорить, если власти вынуждены вмешиваться даже в чисто коммерческий вопрос производства медицинских масок, поскольку выяснилось, что бизнес просто не способен с нужной скоростью решить проблему повсеместно возникшего дефицита из-за резко возросшего спроса.
Вот уже несколько столетий капитализм и обслуживающие его идеологии доказывают всему миру, что государство не может соревноваться с бизнесом, поскольку представляет собой слишком неповоротливую, инертную и забюрократизированную машину, не обладающую даже близко той оперативностью и эффективностью, что есть у частной инициативы. Зачастую эти доказательства даже казались вполне убедительными — особенно в периоды социально-экономического благополучия и роста.
Правда, наступившие кризисные времена — и эпидемия коронавируса в частности — показали глубокую ошибочность подобного подхода. Вдруг выяснилось, что есть проблемы и задачи, которые бизнес в принципе не умеет решать, а попытка переложить часть ответственности на коммерческие структуры грозит откровенно катастрофическими последствиями: десятками тысяч смертей, которых можно было бы избежать при должной организации.
Зато государство — не любое, конечно — внезапно показывает результативность, о которой деловые круги даже не смеют мечтать. Так что из истории с COVID-19 всему миру предстоит извлечь еще немало уроков, и не только в сфере здравоохранения.
