Ян Габараев
"Выросли", — задумчиво шепчет ветеран, по-хозяйски прикладываясь рукой к стволу раскидистой ели в мелкой стихийной роще в конце его родного села.
В узком перечне адресов ветеранов Великой Отечественной Илья Кусраев — один из самых старших. Найти его не составило труда. После торопливой беседы по телефону он пригласил нашу съемочную группу приехать к нему в село на следующий день. Объяснил, что занят по хозяйству — работает в огороде.
Утром следующего дня подсказками его односельчан мы добрались до его дома.
Высокий старик с молочной шевелюрой густых волос сидел на бревне со старушкой, щурил глаза на солнце в первый теплый день этой весны.
Илья моментально спохватился, спешно поднялся и, улыбаясь, протянул широкую ладонь.
Ветеран пригласил пройти в дом, и сам исчез в дверях, чтобы спустя мгновение появиться с тремя стульями в руках. Рассадив гостей, Илья, без длинных вступлений, в нескольких предложениях непринужденно резюмировал память о войне.
"Я родился в 1926-м году. Отца моего в 1937 году посадили по подозрению в симпатиях к идеям Троцкого. Собственно, на войну — а точнее, на турецкую границу, я попал в 1944-м. Там же и служил еще спустя некоторое время, когда война закончилась", — говорит он.
Турция во Второй мировой занимала нейтралитет вплоть до 1944 года, только под конец войны встав на сторону антигитлеровской коалиции. Тем не менее, советское руководство не без причины сомневалось в "апатии" турков к планам оси, поэтому на границе между СССР и Турцией действовал вооруженный кордон советских войск.
У Ильи было два младших брата. Оба умерли, в доме одного из них он сейчас живет. Его родной дом в глубине села, по соседству с колючим забором между Южной Осетией и Грузией.
"Потом мы пройдем, и я покажу вам свой дом", — замечает Илья в середине разговора.
О службе на границе Илья рассказывает в микроскопических деталях. Помнит, где, когда и при какой ситуации пил чай с сослуживцами, мерился силами и безапелляционно побеждал.
"Я ведь с малых лет не представлял жизни без физкультуры. В нашем селе вам кто угодно расскажет, как я бегал по утрам в стужу и купался зимой в реке. Потом прибегал домой, и прыгал на печку. Оттуда и силы, чтобы побеждать в драках", — рассказывает ветеран.
Конфликты его настигали и в армии.
"Помню как-то поссорился с грузинским командиром взвода. Он бил новобранцев, и я сделал ему замечание. Все это застал командир роты и бросил меня на сутки в гаупвахту", — вспоминает Илья.
Сидел он там недолго.
"Мне скоро 94. Кому ни скажу, никто не верит", — смеется он.
Старик не знает секрета своей молодости, но признается, что никогда не курил и всегда избегал алкоголя.
Илья бегло цитирует на иностранном языке — на слух, какое-то тюркское наречие — слова своего друга, который пришел его вызволять.
"Он стоит у двери и говорит мне это, а я говорю ему — я не понимаю ничего на азербайджанском. Прекрасный он был человек, Гейдар Алиев, мы были с ним как два брата. Земля ему пухом", — Илья поникает и задумывается.
Пост на турецкой границе был внушительных масштабов, состоял из целой дивизии красноармейцев. Такой грозный фактор пресекал поползновения нарушителей границы уже в зачатке. Лишь однажды во время его дежурства они задержали двух азербайджанцев. За это Кусраева и его товарищей наградили медалями.
Награды он показать не может — большинство украли грузины, когда грабили его дом.
"Девятое мая я помню, как вчера. Мы танцевали в поле, стреляли в воздух. Вообще, жизнь после войны складывалась удачно. Я успел получить несколько профессий, а затем уехал в Татарстан, проработал там на троллейбусной станции почти двадцать лет. Чудесный народ — татары. Дружелюбные, внимательные", — добавляет он.
В памяти его свеж и тот день, когда рухнул Советский Союз.
"Я хотел найти того, кто принял это решение — распустить СССР. Я не скажу, что тогда жил лучше, чем сейчас. Да, я был в партии, но в душе считал себя сперва осетином, а потом гражданином Советского Союза. Тогда я много работал, не курил, не пил, и мне на все хватало. Но мне и сейчас хорошо живется. И при этом, я бы своими руками придушил того негодяя, кто разрушил нашу страну", — говорит Илья.
В 1961 году вокруг родного дома — сейчас это разбитая бетонная коробка с провалившимся полом — Илья посадил хвойные деревья.
"Мы сидели тут с друзьями в тени деревьев, пировали, шутили и смеялись", — вспоминает он с горькой улыбкой.
Старик изучил рощу вдоль и поперек, останавливаясь под каждой елью, и с таким неподдельным восторгом удивлялся, какие большие они стали. Облокотившись о ствол дерева, он рассматривал колючие кроны, а затем, рассеянно посмотрев по сторонам, запер калитку и пошел здороваться с подоспевшим заливисто смеющимся другом.
