Южная Осетия в ночь с седьмого на восьмое августа будет отмечать 11-ю годовщину войны августа 2008 года. Республика почтит память жертв грузинской агрессии и снова вспомнит о героизме тех, кто сделал все возможное и невозможное, чтобы защитить народ Южной Осетии в трудную минуту.
Игорь Наниев сегодня возглавляет МВД Южной Осетии, а в августе 2008 года он служил в рядах цхинвальского ОМОН. Он рассказал корреспонденту Sputnik Диане Козаевой о том, где застало его начало войны, и поделился воспоминаниями о событиях 11-летней давности.
– Война меня застала в Южной Осетии, а именно в селе Зар. Наши блокпосты располагались между селами Нул и Авнев. Решением руководства мы контролировали именно это направление – дорогу со стороны Знаурского района. Бойцы ОМОНа несли там круглосуточное дежурство, я сам часто дежурил с ними. Рано утром 7 августа мы должны были провести там ротацию и выдвинулись к блокпостам в составе сводной роты. Село к тому времени подверглось массированному артобстрелу. Там уже были жертвы, сожженные дома. Мы видели, как пожарные тушили огонь, но нам надо было добраться до своих позиций и провести ротацию. Доехали, выполнили все необходимые мероприятия и вернулись в Цхинвал.
Я помню, что была какая-то подозрительная тишина в этот момент. Меня вызвал тогдашний министр внутренних дел Михаил Миндзаев и рассказал, что, по имеющейся информации, грузинские диверсионные группы могут прорваться на зарское направление и захватить объездную дорогу. Мы созвали экстренное совещание в ОМОНе, произвели расчет сил и средств, в результате дзауский батальон ОМОНа мобильными группами был переброшен на Зарскую дорогу – они заняли отрезок от села Гуфта до Зарской высоты, а порядка семи мобильных групп из бойцов цхинвальского ОМОН взяли под контроль оставшийся участок дороги. Они постоянно должны были курсировать по этой дороге и в случае необходимости принять все меры.
Уже к вечеру я сказал Мерабу Пухаеву (в 2008 году - командир ОМОН МВД Южной Осетии), что эта тишина кажется слишком подозрительной и предложил проверить посты. Сели в машину, поехали, проверили, все добросовестно несли службу.
Мы находились в отделении милиции в селе Зар, и в какой-то момент туда подъехала машина, из нее выскочил молодой парень и в панике начал рассказывать, что по направлению к городу идет большая колонна бронетехники. Я лично в это не поверил. Но прошло несколько минут и по Зарской дороге проехали несколько военных машин, которые везли крупнокалиберные орудия. И в этот самый момент начался мощнейший артобстрел. Мы растерялись и начали искать укрытия. Когда обстрел немного стих, мы выдвинулись в сторону Цхинвала. Но он не прекращался, уже работала авиация, были сброшены кассетные бомбы, скорее всего, пытались накрыть эту военную колонну.
Нам не сразу удалось добраться до города, только около трех часов ночи мы доехали до расположения ОМОНа. Собрали весь офицерский состав, провели экстренное совещание, решили, кто на каком направлении будет действовать, и оборонять подступы к городу.
Группы выдвинулись в сторону села Тбет, потому что мы уже понимали, что с той стороны продвигается большая колонна бронетехники и пехоты в сторону села Никоз и района ТЭК. Все получили задачи.
– Несмотря на 11 лет, которые прошли с начала войны, вы довольно подробно все помните. Поделитесь воспоминаниями о том, что происходило в городе 8–9 августа?
– Рано утром 8 августа мы получили радиоперехват, что грузинская бронетехника и пехота вплотную подошли к селу Хетагурово. Мы приняли решение выдвинуться в сторону села Тбет, выставили там посты. Все, что было у нас на вооружении, было готово. Но никто не ожидал, что они маршем пойдут по трассе, мы думали, что войска будут продвигаться по полю.
Когда появились первые танки, авиация работала по городу, шел обстрел позиций. Сперва я подумал, что это российские истребители, но они пролетели над городом и развернулись в районе села Никоз и начали обстреливать Цхинвал.
У села Тбет произошли первые боестолкновения, появились раненые и погибшие. Мы оборонялись, как могли, но против такой армады устоять было непросто.
Нами было принято решение отойти в сторону города. Я сам был ранен, ребята из ополчения оказали мне первую помощь, перевязали рану. Мы отошли в сторону улицы Черепичная, под Дубовой рощей. Затем с двумя бойцами мы подошли к Привокзальной площади, где силовики заняли круговую оборону. Ребята хотели отвезти меня в больницу, но по дороге я решил заехать в расположение миротворцев для оказания помощи. Я думал, что меня перевяжут и я обратно вернусь к основным силам своих ребят. Но так быстро, как хотелось, выйти оттуда не удалось, этот объект постоянно подвергался массированному обстрелу.
Через несколько часов меня все-таки доставили в больницу, там, в подвале, уже был развернут лазарет. Меня перевязали и рано утром, около четырех часов утра 9 августа в подвал спустились несколько молодых ребят, они искали кого-то из родственников, и я попросил их отвезти меня в расположение ОМОН. Других раненых бойцов я оставил там, они были в более тяжелом состоянии, чем я.
Я приехал в ОМОН, собрал ребят, было принято решение занять круговую оборону. Мы понимали, что грузинские войска уже вплотную подошли к окраинам города. Потом мы снова получили радиоперехват о том, что они большими силами через район "Шанхай" наступают на город, и приняли решение мелкими группами подойти к перекрестку улицы Героев. Там уже появились танки в районе телевидения. Наш гранатометчик и другие ребята произвели первые выстрелы по головному танку, он был подбит, загорелся. Был поврежден и следующий танк, а другие уже развернулись и начали отходить. Стало ясно, что эта танковая атака у них захлебнулась.
Девятого августа грузинских войск и бронетехники в городе уже не было.
– То есть, до прихода российской армии, ситуация в городе уже, можно сказать, выпрямилась?
– Было именно так. А 10 августа поступила команда, чтобы все силы выдвинулись в сторону бывшего грузинского анклава и зачистили эти территории от оставшихся грузинских формирований. Мы свою задачу там выполнили без потерь. А тех, кого брали в плен, сразу передавали группам Красного Креста и они переправляли их в Грузию.
– Игорь Георгиевич, если бы не такой неожиданный перелом в ходе войны и такое быстрое отступление вражеских войск, сколько еще, на ваш взгляд, сумел бы продержаться Цхинвал?
– Это спорный вопрос. Многие говорят, что нас бы за два дня уничтожили. Силы, бесспорно, были неравные. Авиация, бронетехника, дальнобойные орудия, зенитные установки – у них было все, что может быть на вооружении у современной армии. А у нас были гранатометы, и то не у всех, и стрелковое оружие. Я не скажу, что у нас даже автоматов не было – да, мы были вооружены, экипированы, но противостоять такой армаде было сложно. Я думаю, что грузины не смогли бы так быстро оккупировать территорию города и республики. К нам уже стягивались добровольцы из Северной Осетии, из других республик. Думаю, эта война затянулась бы надолго.
– Игорь Георгиевич, вы практически всю свою жизнь провели на службе в органах внутренних дел. Расскажите, как вы попали в милицию. Когда вы поняли, что на всю жизнь выбираете именно эту профессию?
– Этот вопрос я часто задаю себе сам. В милицию я попал не случайно, я пошел туда совершенно осознанно. После службы в армии я сразу принял решение, что буду служить в милиции. Я обратился в ОВД города Квайсы, там работал мой бывший учитель Анатолий Сесеевич Хугаев. Они даже были рады, что молодой парень после армии хочет работать в органах, и направили меня к начальнику ОВД Дзауского района. Они меня выслушали, и направили в это самое здание, где сегодня располагается МВД, к кадровикам. Меня с радостью приняли, даже обещали направить в высшую милицейскую школу в Тбилиси, но так и не отправили.
Полгода я проходил стажировку в Квайса, без зарплаты. Потом для меня в системе милиции места не нашлось, я обиделся и ушел, нашел себе другую работу. Два года проработал в шахте Квайса. К тому времени в Южной Осетии начались первые волнения, уже были слышны лозунги "Грузия для грузин!" и прочее. И я решил снова пойти в милицию, взять в руки оружие и законно защищать свой народ. Уже в начале 90-х я начал работать в ГОВД, нес службу рядовым милиционером. В начале 1991 года я начал работать в ОМОН, затем был начальником Дзауского ОВД, потом снова в ОМОН, после этого начальником городского управления внутренних дел, а сегодня здесь – на посту министра.
– Наверное, вы, как никто другой, знаете все проблемы органов внутренних дел изнутри. Расскажите о нынешней работе с вашей личной точки зрения?
– Нельзя сказать, что служба в органах – это дело простое. Я слишком принципиально и жестко подхожу к работе. Я люблю, когда все поручения выполняются в срок. И когда бывает так, что они выполняются не вовремя, я критикую, даю замечания и даже наказываю.
По сравнению с тем, что было еще совсем недавно, сегодняшние возможности милиции намного шире и больше. Благодаря руководству многие проблемы решаются. Многие подразделения еще не имеют своих расположений, но мы поэтапно решаем все эти вопросы.
Я скажу так – лишь бы было желание работать, у нас все есть – зарплата хорошая, материально-техническое обеспечение на уровне. Без проблем никогда ничего не бывает. Для добросовестного выполнения задач нет никаких преград. Так что будем делать все, чтобы сотрудники милиции выполняли свои задачи добросовестно и в срок, соблюдали законность и дисциплину, и тогда народ Южной Осетии будет жить в мире и спокойствии.
Люди этого заслужили.
