Диана Козаева
Вадим Цховребов с трудом подбирает слова, чтобы еще раз вспомнить о том, что происходило в Южной Осетии в августе десять лет назад.
Сегодня он, как и тогда, руководит Цхинвальским заводом хлебобулочных изделий — предприятием, которое во время той войны ни на минуту не прекращало работу. Сотрудники завода несколько дней и ночей не знали сна и отдыха, чтобы жители, оставшиеся в пылающем городе, могли получить хотя бы хлеб.
Вторжение началось не 8 августа
Вадим Цховребов говорит, что Грузия начала войну задолго до 8 августа — обстреливались окраины города, приграничные села, позиции ополченцев. Менялась лишь интенсивность.
"В ночь с 7 на 8 августа обстрел усилился, людей на улицах уже не было. Иллюзий не осталось ни у кого. У меня сестра с детьми находилась в подвале дома по улице Исака Харебова, 54. В подвал я не спускался, но приходил проведать — я пытался успокоить их словами, что все скоро закончится. Но на самом деле никто не знал, что будет и когда подоспеет помощь. Несмотря на это, все продолжали делать свое дело", — вспоминает он
Ближе к утру восьмого Вадим Цховребов хотел добраться до одной из позиций ребят. Около пяти часов утра начался мощнейший обстрел, который настиг его у переулка улиц Островского и Харебова, возле детского сада.
"Что можно было сделать? Лег на асфальт ближе к бордюрам и стал ждать. Там, напротив, сейчас цветочный магазин. Оттуда за мной наблюдали женщины, тогда по их дому тоже попал снаряд. После войны одна из них мне даже цветы дарила, я помог ей восстановить дом, потому что сам видел, как его разбомбили", — рассказывает Цховребов.
Он говорит, что трагических моментов в эти несколько дней, которые длилась война, было очень много — некоторые подробности время стерло из памяти, но многое забыть невозможно, даже если пройдет не один десяток лет.
Одним из таких моментов стала гибель семьи Джуссоевых — отца и двоих детей.
"Эта страшная трагедия особо врезалась в память. Это произошло на наших глазах, метрах в пяти-семи. Мы остановили машину, попросили не ехать дальше, потому что шел сильный обстрел. Водитель сказал, что он должен вывезти своих детей в Зар. Попытался продолжить путь и в это время все произошло. Царствие небесное Тамазу Плиеву, который одним из первых побежал выносить из горящей машины людей", — вспоминает Цховребов.
Он помнит, как мать рвалась к своим детям. И все, кто там находился в этот момент, понимали, что ей нельзя этого позволить. Жильцы соседнего дома с трудом удерживали обезумевшую от горя женщину, и не могли с ней справиться.
"Я встал в проеме двери и просто не давал ей выйти. Она с такой силой рвалась, но уже было ясно, что ни мужа, ни детей в живых нет", — говорит Цховребов.
Настоящие военные против детей не воюют
Он признается, что это были очень тяжелые моменты — видеть столько людей, которые нуждаются в помощи, сидят в подвалах, и ты ничем им помочь не можешь. Цховребов вспоминает, что у ребят бывала возможность открыть огонь по врагу, но этого нельзя было делать, потому что грузинские солдаты заходили в любое место, откуда стреляли, и, несмотря на то, что в подвалах сидели в основном женщины, дети и старики, бросали туда гранаты.
"После случившегося с семьей Джуссоевых Тамаз Плиев оттуда ушел. Спустившись по улице метров на 200, он наткнулся на грузинских военных. Хотя как их назвать солдатами, настоящие военные против детей не воюют. Там Тамаза и убили", — рассказывает Цховребов.
Он говорит, что это все произошло всего за несколько часов 8 августа — примерно с десяти утра до часу-двух дня.
Пуля в груди, как память
В тот же день, 8 августа, произошло событие, которое, по оценкам многих, изменило весь ход войны — группе, состоявшей всего из девяти человек, удалось задержать колонну грузинских танков и пехоты, которые пытались войти в Цхинвал с западной стороны. В том неравном бою погибли Амиран Багаев и Азамат Джиоев.
Волею судьбы на этом месте оказался и Вадим Цховребов.
"Я встретил в тот день нескольких ребят, имена помню не все — Фашист (Битиев), Гусов, Багаев, которые как раз направлялись в сторону переезда. Они говорили, что сверху прорываются танки, а у них были гранатометы. Предложили пойти с ними. Мы побежали наверх. Когда мы пришли Амиран уже был мертв", — рассказал он.
Соратники Амирана, принявшие вместе с ним на себя удар грузинской колонны, занесли тело друга в подъезд ближайшего корпуса, а сами вернулись на позиции. Вадим Цховребов говорит, что он не профессиональный военный, но следя за действиями ребят, может с уверенностью сказать, что они точно знали, что делать.
"Зарядили оружие, выбежали, заняли позиции, Гусов и Пантера произвели выстрелы. С первого раза оба попали в цель, а расстояние было, чтоб не соврать, около 300-400 метров. Ребята попытались выстрелить второй раз, но у одного из танков подбило только гусеницу, и он успел дать ответ. Ранило всех, а Пантеру убило на месте", — рассказал он.
Кого-то успели отвезти в больницу, Пантеру занесли в подъезд, пытались оказать ему помощь, но было уже поздно.
Словно напоминание об этом дне в груди у Вадима Цховребова до сих пор находится пуля.
"И солнце до нас дошло…"
Все эти дни не прекращал работу хлебокомбинат. На предприятии всегда находился водовоз для экстренных случаев — перебои с водой в Цхинвале были делом обычным, но это не должно было влиять на снабжение людей хлебом.
Именно этот небольшой резерв воды помог сохранить почти целым один из многоквартирных домов в городе. Утром девятого августа одна из сотрудниц завода смогла дозвониться до директора и попросить о помощи — горели крыша и квартиры на верхних этажах дома. Вадим Цховребов не только послал машину с водой, но и сам поехал. Поговорил с жителями, подбодрил их и даже немного пошутил, пока ребята бежали с ведрами наверх, чтобы потушить огонь.
Большую часть времени он проводил на предприятии с работниками, которые, несмотря на усталость, продолжали делать свое дело. Им помогали даже те, кого вторжение случайно застало на заводе.
"Я до сих пор поражаюсь тому, что было так тяжело и трудно, но никто никому не грубил, все проявляли уважение, не теряли культуру. Это о многом говорит, этот патриотизм и порядочность движут нами вперед. Этим надо гордиться", — уверен он.
Цховребов говорит, что в эти дни много людей приходило за хлебом. Даже утром 8 августа хлебовозы развозили хлеб как обычно, раздавали людям. Тогда же погибли два сотрудника — водитель и рабочий, который ехал за ним на своей машине. Их расстреляли в упор.
"Я по мере возможности приходил, уходил. В один момент зашел, уже раненый, но никому об этом не сказал, не хотел лишних переживаний. Пришел, лег на скамейку и не заметил даже как уснул. Мне снится сон, как будто я с отцом Георгием Пухаты лежу на огромном камне и вижу, как солнце встает, и его лучи начинают нас греть. Как будто тень уходит, а солнце надвигается. Отец Георгий говорит мне "смотри и солнце до нас дошло", — вспоминает Цховребов.
До этого он стал свидетелем того, как трое грузинских военных расстреляли баннер с фотографиями тогдашних президентов Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии.
"Они с таким остервенением и рвением это делали, как будто эта фотография была их самым главным врагом. Такое никогда не забывается, стараюсь рассказывать это тем, кто все это не видел, и своим детям тоже", — говорит он.
"Смерть моего сына не должна быть напрасной"
9 августа не стало сына сотрудника завода Павла Газзаева — Инала. Отец Инала в эти дни тоже неотлучно находился на своем рабочем месте. О гибели парня одним из первых узнал и Вадим Цховребов. Он пришел на завод, не зная, как сообщить страшную весть, какие слова утешения подобрать.
"Подхожу к Павлу, говорю, что слышал что-то неприятное. Я, говорит, тоже слышал. Я тогда поразился его мужественности и выдержке. Он посмотрел на меня и спокойно произнес: "Даже если это так, я ему ничем помочь не смогу, а если брошу работу, то кто меня здесь заменит, кто будет за печами смотреть, а людей без хлеба оставить нельзя". Я попытался с ним поговорить еще немного, но не мог найти подходящие слова. Он попросил посидеть с ним, выпить по 50 грамм. Сказал, что хочет, чтобы смерть его сына не была напрасной, чтобы она принесла добро на землю Осетии. Мы посидели, помолились Богу за всех. Сам он в этом году тоже ушел из жизни. Семья может гордиться ими обоими", — говорит Цховребов.
Потом пришла Россия. Потом было совещание в правительстве Северной Осетии, куда пригласили и Вадима Цховребова. Потом была первая помощь и первые минуты долгожданной тишины. Но это все было потом — после того, как Цхинвал пережил, наверное, три самые страшные ночи.
А через две недели — 26 августа — пришло осознание, что наконец-то, дожили, победили, завоевали…
