Экономические условия в Абхазии и Южной Осетии сегодня схожи с теми, с которых в свое время стартовала программа реформ в Сингапуре: маленький внутренний рынок, ограниченность природных ресурсов. Сингапуру удалось из отсталого, бедного, не имеющего промышленности и сельского хозяйства острова превратиться в процветающее государство, занимающее одно из лидирующих мест в рейтинге развитых стран мира.
О возможности применения сингапурского опыта в Абхазии и Южной Осетии агентству Sputnik рассказал доктор политических наук, заместитель директора по персоналу ректората Финансового университета при правительстве РФ Павел Селезнев.
— Как вы считаете, возможно ли в принципе копирование опыта Сингапура?
— Любая страна за счет внутренних ресурсов и собственного потенциала, если она правильно его осознает, может обеспечить себе должный уровень конкурентоспособности. Это первое.
Второе. Модели и подходы, которые использовались различными странами, — тот же Сингапур, Китай, Бразилия, Индия — отличались. У Китая, например, это стремление к глобальной гегемонии по аналогии с США, Бразилия и Индия преодолевали бедность и технологическую отсталость, Сингапур и Южная Корея стремились выжить в высококонкурентной среде. У них у всех был инновационный подход, но у каждого свой. Почему Сингапур был вынужден направить все силы в одном направлении? Потому что прекрасно понимал: если страна не сделает рывок, то ее просто подомнут под себя более агрессивные и сильные конкуренты.
Это в каком-то смысле очень большое искусство — найти, как в маркетинге говорят, уникальное торговое предложение, то, в чем страна действительно сильна. От этого оттолкнуться и сделать это преимущество фактором глобальной конкурентоспособности.
В Сингапуре это потребовало коренной, очень болезненной ломки и перестройки существующих отношений. И экономических, и политических, и социальных, даже в каком-то смысле и культурно-генетических.
Часто возникает вопрос: если бы не Ли Куан Ю, с именем которого связывают сингапурское экономическое чудо, что было бы со страной? Мое глубокое убеждение: история обязательно преподнесла бы нам какую-то другую личность на том этапе, и этот человек взял бы на себя ответственность за преобразования.
Основная ставка Ли Куан Ю была на жесткую централизацию, на борьбу с коррупцией и повышение уровня жизни. А теперь зарплата, например, сингапурского судьи составляет несколько миллионов долларов в год. То есть необходимость взяток отпадает, потому что у работников судебной системы гарантированно высокий уровень жизни.
— Вы затронули важный момент. Принято считать, что инновации могут внедряться только в свободных рыночных условиях. Но опыт Сингапура говорит об обратном: здесь реформы проходили под жестким централизованным управлением. То есть получается, модернизация возможна вне западной модели демократии, которая как раз сейчас демонстрирует признаки кризиса?
— На самом деле это заблуждение, что только рыночные условия могут обеспечить должный экономический рост за счет внедрения инноваций. Далеко ходить не надо — возьмем пример СССР, базовые принципы экономического планирования которого сейчас вновь становятся актуальными. Не было ведь рыночных условий, а страна и научно, и экономически, и культурно развивалась впечатляющими темпами. Более того, тот потенциал, за счет которого мы существовали в 90-е годы, был создан в Советском Союзе.
Возвращаясь к Сингапуру: да, централизованная модель, да, жесткое управление, мобилизация сверху. То есть государство — главный игрок и участник инновационных преобразований. В этом смысле и Сингапур, и тот же Китай взяли то лучшее из советской системы экономического планирования. Они просто совместили планирование и рынок, ведь по большому счету одно не исключает другое.
— Судя по всему, жесткая централизация царила не только в экономической сфере. Очевидцы рассказывали о строжайших правилах поведения в быту. Закурил в общественном месте — штраф. Бросил клочок бумаги — штраф. Насколько такой подход необходим, и является ли он обязательным условием для экономических реформ?
— Несколько отвлеченный пример. Наша олимпийская чемпионка, гимнастка Маргарита Мамун недавно в интервью сказала, что готова тренировать российскую сборную по футболу, потому что нашим футболистам не хватает дисциплины и тренировок, чтобы выйти на соответствующий "олимпийский" уровень.
Давайте посмотрим на опыт любого человека, любой фирмы, или любого государства. В условиях серьезных внешних вызовов и испытаний мобилизуется внутренний потенциал. Когда все расслаблены и все хорошо, нет стимулов развиваться.
Потому скажу: наверное, жесткая дисциплина необходима при серьезных реформах, хотя это и не самый гуманный способ. И в случае Сингапура она, судя по нынешнему уровню развития страны, себя полностью оправдало. Эта страна — как совершенно параллельная реальность, существующая на планете.
— Но насколько сингапурская модель в целом применима в Абхазии или, например, Южной Осетии?
— На мой взгляд, здесь главное различие или, если хотите, необходимое требование — это культурная основа. Все-таки разница в менталитете имеет место быть, и она очень существенная.
Абхазия сейчас находится в уникальных условиях, у нее есть уникальная возможность. С одной стороны, республика находится в сфере влияния России, и у нее плотные экономические отношения с нашей страной, она входит в рублевую зону. С другой стороны — тесные экономические контакты с Турцией. Такое "транзитное" состояние можно эффективно использовать и как-то выгодно "сыграть" на этом.
Может быть, им стоит сфокусироваться на туризме. Абхазия — потрясающе красивая страна, но здесь абсолютно нет никакой инфраструктуры. Должны быть дороги, рекреационные центры, чистые, ухоженные. Но после войны там до сих пор еще многое не восстановлено.
И, конечно, нужно менять сознание. Потому что у людей в Абхазии, в том числе и в правительстве, существует привычный "подход лимитов": сколько выделят, столько и будем использовать. Речь о предоставлении каких-то благ, возможностей, ресурсов.
Но нужно изыскивать ресурсы, в том числе и внутри. В том числе —развивать и использовать человеческий потенциал, вкладываться в таланты. Надо нащупать: что может быть востребовано сегодня, что Абхазия может предложить миру?
— Первый этап реформ в Сингапуре предполагал массовое жилищное строительство. Может быть, развитие туристической инфраструктуры может стать таким стартовым этапом программы для Абхазии? Это может дать толчок для дальнейшего развития?
— По крайней мере, для экономического роста — точно. Потому что инновационное развитие все-таки в большей степени связано с высокими технологиями. Но надо начинать с того, что дано природой — а природой даны уникальные климатические и географические условия. Поэтому туризм для Абхазии — это однозначно сфера номер один, драйвер, локомотив развития национальной экономики. А дальше, когда пойдет нормальный денежный поток, уже можно будет смотреть, куда вкладывать силы.
— Относится ли это к ситуации в Южной Осетии?
— С Южной Осетией ситуация несколько иная, но здесь тоже надо смотреть на внутренний потенциал.
Надо понимать, что и Абхазия, и Южная Осетия сейчас находятся в определенной зависимости от России, но ее нужно подкрепить внутренними возможностями роста. Нащупать прорывные направления роста. Это, кстати сказать, могут быть и достижения в гуманитарной и культурной сферах. Нужно их просто заставить в хорошем смысле слова "греметь на весь мир"!
Надо посмотреть неординарно, потому что население небольшое, территории маленькие, но выживать как-то надо. И в этом плане, конечно, сингапурский опыт — достойный пример для изучения и разумного, взвешенного копирования.
— Кроме Сингапура, пример экономических реформ в каких странах мог бы быть полезен властям Абхазии или Южной Осетии? Таких, кто находится в близких политических и экономических условиях? Может быть, Северный Кипр?
— Тайвань здесь, пожалуй, более уместный пример. И Тайвань, и Сингапур делали ставку на финансово-банковские операции, на привлечение международного капитала с гарантией сохранности этого капитала и абсолютной уверенности инвесторов в защите этого капитала.
Это к вопросу о том, как создать такое законодательство, которое гарантированно обеспечит соблюдение прав и интересов иностранных инвесторов.
То есть если мы говорим: давайте уже переходить от дотаций к собственному развитию, как-то надо шевелиться. Понятно, что здесь горизонт планирования "до очередных выборов" надо заменить на долгосрочные перспективы, делать что-то не только для рейтинга, но и для страны. То есть надо создавать такое законодательство, которое будет интересно для бизнеса. Потому что в современном мире бизнес приоритетнее, нежели политика. Бизнес диктует свои условия.
В нынешних условиях — новых санкций в отношении России — европейский бизнес четко высказал свою позицию. Если будут созданы условия для капитала, все забудут и про санкции, и про то, что республики непризнанные. Работать будут. По ощущениям и по настроениям это так.
Но любые преобразования, любые изменения должны быть тесно связаны с менталитетом и культурой. В том же Сингапуре при начале реформ была серьезная ломка, болезненная в ряде моментов. Здесь тоже, извините, нужно уходить от принципов непотизма, кумовства, и переходить к оценке реальных заслуг, опыта, знаний, навыков и умений конкретной личности.
Резюмируя, краткий рецепт: и Абхазии, и Южной Осетии нужно нащупать какое-то уникальное конкурентное преимущество, исходя из имеющихся возможностей и ресурсов, а такое преимущество всегда есть, даже если на первый взгляд кажется, что его нет; обеспечить соответствующее законодательство; нужна инфраструктура и условия для развития бизнеса и привлечения иностранных инвестиций.
