- Вы были одним из активных участников процесса по установлению государственности РЮО. Расскажите, что и как тогда происходило?
— Даже не верится, что прошло уже почти три десятка лет с того времени, когда в Южной Осетии зародилось национально-освободительное движение… Но, тем не менее, это уже исторический факт.
Осенью 1988 года автономную область в составе Грузинской ССР накрыло эпидемией брюшного тифа. Вызвана она была многолетним невниманием партийного руководства Грузии к социально-экономическим проблемам автономии, в частности, катастрофическим состоянием водоснабжения и канализации и весьма отсталой системой здравоохранения. Эпидемия и ее замалчивание в прессе сыграли роль катализатора давно подспудно назревавшего в обществе недовольства фактически полуколониальным управлением со стороны тбилисских властей. Да и из Москвы за ситуацией в Южной Осетии никто особо не следил.
Именно тогда появились в Южной Осетии первые гражданские активисты, впоследствии объединившиеся в общественное движение "Адамон ныхас". Требования социального и экономического равноправия, элементарной справедливости столкнулись с агрессивной волной откровенного национализма, которая очень быстро захлестывала Грузию. В конце ноября 1989 года несколько десятков тысяч активных националистов, спровоцированные весьма популярными в Тбилиси политическими силами, сформировавшими "Круглый стол Свободная Грузия" под предводительством Звиада Гамсахурдия, устроили "марш на Цхинвали". Попытка провести антисоветский, а по сути антиосетинский митинг в столице Южной Осетии встретилась с организованным гражданским протестом.
Между прочим, на стороне югоосетинских протестующих выступали и представители грузинского, русского, армянского населения Южной Осетии. Никто из них не хотел стать частью националистической, в действительности просто шовинистической волны, захлестывавшей Грузию. Удивительно, но при абсолютно неравном соотношении сил территориальную целостность автономии тогда и в последующие месяцы удалось отстоять.
Затем были многие месяцы вооруженной блокады со стороны Грузии, приведшей к сотням и сотням жертв. Я тогда жил в Москве, и меня не могло устраивать фактически одностороннее, прогрузинское освещение конфликта в советских, а затем и в большинстве российских СМИ. По инициативе нескольких энтузиастов (это известные среди осетинского народа персоны — Солтанбек Таболов, Алан Чочиев, Олег Тезиев) было создано независимое информационное агентство "Кавинформ", которое занималось сбором и распространением объективной информации о происходящем в Южной Осетии и вокруг нее.
- На ваш взгляд, возможно ли сегодня широкое признание ЮО международным сообществом? Что еще для этого должно произойти?
— Международное признание никогда не было для юго-осетинского национально-освободительного движения самоцелью. Главная цель и тогда, почти уже тридцать лет тому назад, и сейчас, как я понимаю, — создание собственной государственности и обеспечение гарантий безопасности народу Южной Осетии, возможностей для его самостоятельного развития.
На нынешнем этапе, ценой огромных жертв и при абсолютной и безусловной, что очень важно, поддержке со стороны Российской Федерации эта основная цель достигнута.
Внешнеполитическая же конъюнктура весьма переменчива. Вспомним совсем еще недавнее прошлое, когда более двадцати лет после окончания Второй мировой войны миллиардный континентальный Китай (КНР) не имел представительства в ООН! Затем ситуация в мире поменялась.
Я до сих пор не могу в точности понять, какие аргументы правового характера лежали в основе решений о признании полноценной международной субъектности "матрешечных" государственных образований из состава бывшего СССР в 1992 году. Политическая целесообразность продиктовала… "Лишь бы не было войны", думалось тогдашним сильным мира сего. Но войны-то уже шли!
- Выборы регулярно испытывают политическую систему ЮО на прочность. Вот и сейчас, прежде всего, поражает количество кандидатов. При этом многие из них — не просто конкуренты, а давние противники. Есть ли риск дестабилизации ситуации?
— На постсоветском пространстве риск дестабилизации общественно-политической ситуации в связи с выборами есть почти всегда. Особенно для государств, которые имеют у своих границ силы, прямо в такой дестабилизации заинтересованные.
Однако в Южной Осетии всегда удавалось сохранять мир и добиваться справедливого характера процесса народного волеизъявления. В апреле нынешнего года всенародное голосование ожидает Южную Осетию в 12-й раз за время, начиная с первых независимых выборов в Верховный Совет автономии. Дважды за этот период электоральная система проходила через серьезные кризисы — впервые в 2007 году, когда на части территории Южной Осетии, подконтрольной Тбилиси, были организованы т.н. "альтернативные" выборы прогрузинского "президента"; второй раз — когда в конце 2011 года два тура выборов не привели к позитивному исходу, и Верховный Суд законным образом аннулировал их результаты и принял решение о новых выборах в марте 2012 г.Но и эти кризисы республика пережила без вооруженных столкновений и жертв, хотя народ на митинги выходил.
Надо сказать, что мирные митинги в Южной Осетии являются достаточно привычной частью политического процесса. Их весьма тяжело превратить в источники вооруженной конфронтации, поскольку политическое сознание народа достаточно развито. Если стоит дилемма "власть или жизнь", народ всегда выберет жизнь.
- От кого сегодня больше исходит опасность в ЮО — от Грузии или внутренних вызовов?
— Внешняя угроза ощущается в Южной Осетии как постоянно присутствующая, и, как это ни парадоксально, является стабилизирующим внутренние политические страсти фактором. При этом в условиях эффективного функционирования Договора о союзничестве и интеграции между РЮО и РФ от 18 марта 2015 года, предполагающего единое оборонное пространство, внешние риски в обозримой перспективе являются минимальными.
- Можете ли вы рассказать, как кандидаты в президенты и сами выборы видятся из Владикавказа?
— Для населения Северной Осетии, республики в составе Российской Федерации, любой выбор братьев является законным и предпочтительным. Мы не испытываем особых проблем в функционировании единого культурного, языкового, общественного пространства. Конечно, явно недостаточно идут процессы социально-экономической интеграции, но тут надо понимать, что и Республика Северная Осетия — Алания сегодня не располагает значительным инвестиционным потенциалом.
Самое главное, чтобы административных барьеров между двумя осетинскими государственными образованиями было как можно меньше, а предприимчивость бизнесменов всегда изыщет возможности для взаимной пользы, для создания рабочих мест и развития торговли. Во всяком случае, на это мы надеемся и при новом президенте РЮО, кто бы им ни стал.
- Что, на ваш взгляд, сегодня больше всего нужно жителям ЮО?
— Помимо константы "стабильность, стабильность и еще раз стабильность" гражданам Южной Осетии нужно улучшение ситуации в экономике и социальной сфере. То, что выравнены пенсии и некоторые другие социальные выплаты по отношению к российским, очень важно. Однако совершенно однозначно нужны новые производства, новые рабочие места.
Конечно, значительного улучшения и развития требует инфраструктура социального характера — нужны новые больницы, фельдшерско-акушерские пункты, детские сады, школы, объекты культуры. Кое-что в этом отношении сделано, в особенности это заметно в последние несколько лет. Есть база, от которой можно оттолкнуться, народ это видит и, я полагаю, оценит.
- Леонид Тибилов выступил с предложением переименования "Южная Осетия — Алания". Насколько это необходимо? Это действительно так важно для национального самосознания осетин?
— Дело в том, что в мировой науке давно и весьма авторитетно существует фактически общепризнанная теория этногенеза осетин. Осетины единственные прямые языковые и культурные потоки ираноязычных скифов — сарматов — алан, последовательно сменявших друг друга на обширной территории Юго-Восточной Европы (включая Северный Кавказ и южный склон Центрального Кавказского хребта). Все известные науке свидетельства из скифского и аланского языков совершенно непротиворечиво объясняются современным осетинским языком.
Конечно, и целый ряд других кавказских народов испытали на себе языковое и культурное влияние ираноязычных соседей. Однако они имеют собственных и не менее уважаемых в истории предков; именно их язык и культурное наследие они сегодня и представляют.
Почему-то в последние десятилетия виртуальная борьба ведется именно за аланское наследство. Осетинам здесь бороться не за что и не с кем. Идя по пути переименования своего государства, народ Южной Осетии стремится, как я понимаю, к фиксации в международных политико-правовых нормах собственного ощущения исторической, языковой и культурной преемственности, подтвержденного к тому же достижениями мировой науки. При этом нет отказа от устоявшегося и привычного многим названия "Осетия", есть важное для народного сознания дополнение — государство Алания. Впрочем, пока это всего лишь вопрос, решить который предстоит всенародному референдуму.
- Возможен ли "крымский сценарий" для ЮО?
— Поводом для так называемого "крымского сценария" послужила острая необходимость обеспечения безопасности проживающих там людей. На мой взгляд, а он вполне субъективен, на ближайшее обозримое будущее внешняя безопасность Республики Южная Осетия гарантирована тесными, стратегически важными взаимоотношениями с Российской Федерацией. С другой стороны, достигнута высшая форма самоопределения народа в виде суверенного независимого государства. Такое государство может, при условии мирного существования, развиваться и совершенствоваться, постоянно расширяя интеграционные связи с соседями, в первую и главную очередь с Россией.
Сегодня нет и не предвидится в будущем никаких препятствий для перемещения и трудоустройства граждан в России, для удовлетворения культурных, медицинских, образовательных и прочих потребностей граждан РЮО в Российской Федерации. Равно как и наоборот. Нужно идти по магистральному пути.
