http://sputnik-ossetia.ru/analytics/20160204/1249940.html (Часть 1)
Лев Дзугаев, политолог специально для Sputnik Южная Осетия
О работе СКК
Ключевым элементом в процессе реализации достигнутых в Дагомысе договоренностей должна была стать деятельность созданной Смешанной контрольной комиссии (СКК). На ее площадке рассматривались наиболее значимые вопросы поствоенного или, как принято было тогда говорить, постконфликтного строительства. Смысл их заключался в том, чтобы после прекращения боевых действий, установив мир, приступить к постконфликтной реабилитации региона.
Формат СКК был четырехсторонний. В его работе принимали участие грузинская, юго-осетинская, североосетинская и российская стороны. Позже к ее работе присоединились представители ОБСЕ и ЕС.
Когда в 2002 году отмечали 10-летие Дагомысских соглашений и начала миротворческой операции, подчеркну, все стороны, вовлеченные в процесс урегулирования, в том числе и грузинская, были единодушны в том, что созданный механизм уникален для международного опыта, а осуществляемая миротворческая операция под эгидой России — безусловно успешна.
Работа комиссии свидетельствовала о том, что невозможно обсуждать сколь-либо серьезно политические вопросы без решения проблем, связанных с социально-экономической реабилитацией зоны конфликта. Именно меры по восстановлению экономики, возмещению нанесенного ущерба, осуществлению комплекса реституционных мероприятий, связанных с возращением беженцев, должны были способствовать восстановлению доверия между сторонами конфликта.
Но реальных шагов за многолетними разговорами и обещаниями с грузинской стороны не последовало. Более того, у наблюдателей сложилось устойчивое впечатление, что грузинская сторона рассчитывает на то, что население Южной Осетии, не выдержав трудностей, которые оно переживало в своей повседневной жизни на протяжении не одного года, будет искать лучшего будущего за пределами Южной Осетии. И хотя немало было случаев, когда люди действительно покидали родные места, основная часть южных осетин, преодолевая все мыслимые и немыслимые препятствия, опираясь на поддержку России, стремилась восстановить мирную жизнь в Южной Осетии. И, несмотря на отсутствие со стороны Тбилиси каких бы то ни было действенных шагов по выполнению взятых на себя обязательств, жизнь постепенно входила в мирное русло. Стали восстанавливаться хозяйственные связи, осетины и грузины начинали общаться между собой.
"Розовые" последствия
Все решительным образом изменилось после "революции роз" в Тбилиси. 26 мая 2004 года дитя "цветной революции", новоиспеченный президент Грузии г-н Саакашвили сформулировал свое видение будущего "единой и неделимой" Грузии. Он фактически сделал заявку на то, чтобы в одночасье решить сложные проблемы с Абхазией и Южной Осетией, предложив начать отношения с "чистого листа". И даже сделал попытку обратиться к осетинам и абхазам на осетинском и абхазском языках.
В тот момент многие в Европе и в США не могли удержаться от восторженных реверансов в адрес бывшего нью-йоркского юриста, так ловко переигравшего своего патрона Эдуарда Шеварднадзе, который к тому времени изрядно поднадоел своим закордонным покровителям. Они считали, что г-н Саакашвили сделал серьезную заявку на "урегулирование до конца года" всех конфликтов. Но тех, кто хотя бы немного был знаком с предысторией грузино-осетинских отношений на рубеже 80-90-х годов ХХ столетия, не мог не насторожить тот факт, что "мирные инициативы" нового президента прозвучали на фоне военного парада, какого не видывала постсоветская Грузия.
Последовавшие события подтвердили эти опасения. Под эгидой борьбы с контрабандой был уничтожен Эргнетский рынок, кормивший как осетинское, так и грузинское население многих районов. Контрабандой были объявлены мука, другие продукты первой необходимости, ГСМ и ряд других товаров, обеспечивавшие жизнедеятельность местного населения в условиях отсутствия каких-либо экономических мер со стороны Тбилиси (хотя обязательства по их обеспечению Тбилиси на себя брал). А вместе с рынком было уничтожено место, где грузины и осетины Южной Осетии и прилегающих районов Грузии взаимодействовали, налаживали торговлю, общение.
В зону конфликта в нарушение ранее достигнутых договоренностей начали вводиться дополнительные подразделения грузинской полиции, что привело к столкновениям с населением, резкому росту напряженности. Результатом эскалации стали боевые действия, когда столица Южной Осетии вновь подверглась обстрелам из тяжелых орудий. Появились убитые и раненные как с одной, так и с другой стороны. Это была опять война, реанимировавшая вновь прежние страхи и опасения. И как итог — с таким трудом рождавшееся между простыми грузинами и осетинами доверие после трагедии 1989-1992 годов было разрушено.
Потом начались игры в "альтернативного президента" и "альтернативное правительство" для "временной территориальной единицы в составе Грузии" вместо Южной Осетии, строительство новых ресторанов и дискотек. Но все это происходило в грузинском анклаве на территории Южной Осетии и собственно к осетинам никакого отношения не имело.
Впрочем, это было и не важно. Подобного рода сомнительные инициативы с подлинным стремлением к урегулированию ни коим образом увязать было невозможно. Тогда что это было. Игра? Но реальность — не игра, в которой неудача — всего лишь конец одной и начало другой игры. Ошибки одних в ней ведут к трагедиям и боли других.
Но, похоже, Саакашвили это особо не волновало. Для него имела ценность картинка, которую покажут на мониторе или на страницах газет в Брюсселе или в Вашингтоне. А там, возможно, похвалят, назовут лидером продвижения "демократических ценностей".
Для осетинского же населения — новые обстрелы, блокады, новые угрозы. В зоне конфликта наращивались несанкционированные подразделения грузинской полиции, строились фортификационные сооружения. Причем все это фиксировалось рапортами международных наблюдателей.
Грузинской стороной не прекращались попытки изменить формат переговорного процесса, срывались заседания СКК, и, что особенно беспокоило, в Тбилиси отказывались подписывать соглашение о неприменении силовых действий между сторонами. Все происходило на фоне беспрецедентного роста военных расходов в Грузии, закупок современных систем вооружения, активного присутствия западных военных инструкторов. И это в стране с очень непростой экономической ситуацией, отсутствием, как утверждал Тбилиси, средств для реституционных и иных мер по социально-экономической реабилитации зоны конфликта. Даже сам генсек НАТО обращал внимание грузинских властей на слишком высокий уровень военных расходов для такой небогатой страны как Грузия.
Выдвигать в такой обстановке устами госминистра по урегулированию конфликтов Давида Бакрадзе требование демилитаризации региона, роспуска незаконных вооруженных формирований и т. д., одновременно в очередной раз отказываясь от подписания соглашения о неприменении силы, выглядело по меньшей мере наивно. Понятно было, что в сложившейся ситуации Южная Осетия на односторонне разоружение не пойдет.
Силовая интеграция
Наряду с этим, президент Саакашвили подписал указ о прекращении действия Соглашения между правительствами России и Грузии о взаимодействии в восстановлении экономики в зоне грузино-осетинского конфликта и возвращении беженцев. И это стало еще одним аргументом в пользу того, что грузинская сторона окончательно снимает с себя ответственность за невыполнение взятых на себя обязательств.
В это же время в Тбилиси были приняты решения об увековечивании памяти Звиада Гамсахурдия, и он был перезахоронен в пантеоне на горе Мтацминда, а правобережная набережная в Тбилиси была названа его именем. С точки зрения грузинской истории, возможно, это было и справедливо. Но не в восприятии осетин.
Между тем во время своей последней встречи с Саакашвили Владимир Путин еще раз подтвердил, что Россия остается приверженной принципу территориальной целостности. Это был недвусмысленный сигнал из Москвы как приглашение в своих действиях быть адекватным сложившимся реальностям, игнорирование которых не сулит ничего хорошего.
Но сложившиеся реальности Тбилиси проигнорировал. Саакашвили, подпитываемый в своих устремлениях зарубежными опекунами, поддался соблазну силовым образом решить проблемы конфликтов. В августе 2008 года жребий был брошен и "Рубикон перейден".
Правда, Саакашвили ожидаемо оказался не Юлием Цезарем. И вместо лаврового венка снискал облик жующего собственный галстук. Хотя проблему решил: раз и навсегда. Южная Осетия и Абхазия стали независимыми — теперь не только де-факто.
Объективное расследование и коррекция развития Грузии
И вот теперь, вдруг, Международный уголовный суд в Гааге обратился к теме расследования событий августа 2008 года. Министр обороны Грузии Тина Хидашели, которая, по ее собственному признанию, с 2009 года участвовала в подготовке материалов, отправлявшихся в Гаагу, рассчитывает "на объективное и справедливое расследование".
Когда произошли события 1991 г. в Южной Осетии, нынешнему министру обороны Грузии не было еще 16 лет. Что она знает о той трагедии? Знает ли она о совершенно ни в чем не повинных стариках, женщинах, детях, осетинах и не только осетинах, убитых ее собратьями, замерзших от холода в условиях экономической и энергетической блокады, устроенной ее собратьями, только лишь за то, что они не захотели "стать грузинами", как того требовал Звиад Гамсахурдия? Что она знает о чувствах людей, которые не могли похоронить своих близких по-человечески рядом с могилами предков, потому что ее собратья в тот момент безнаказанно расстреливали город из тяжелых орудий? И потому людей хоронили во дворе 5-ой школы Цхинвала. Знает ли она о Зарской трагедии, когда мирные граждане, ехавшие из Цхинвала, были расстреляны ее собратьями из засады?
Будет ли г-жа Хидашели и ее коллеги требовать от Гаагского трибунала справедливого и объективного суда для своих собратьев, виновников трагедий, обрушившихся на Южную Осетию только лишь за то, что она, так же как и Грузия, в результате волеизъявления народа предпочла строить свое будущее вне Грузии? Если нет, то будет ли справедливым суд, который не станет расследовать причины трагедии, а будет выносить свой вердикт по поводу ее следствий?
Прозвучавшие из уст официальных представителей МУС заявления по меньшей мере настораживают. А если говорить прямо, заставляют усомниться в искренности их намерений: не есть ли это еще одно направление давления на Россию, наряду со всплывшим вновь "делом Литвиненко", фильмом ВВС о коррупции в России, начавшимся в Литве процессом в связи с событиями в Вильнюсе в январе 1991 года. Наряду с продолжением санкционной политики и безосновательных обвинений России в связи с ситуацией в Сирии.
Думаю, что ситуация, складывающаяся вокруг неожиданной активности МУС, — еще один повод вспомнить об "эффекте Тальявини". Хайди Тальявини, швейцарский дипломат, на протяжении многих лет была вовлечена в процесс урегулирования грузино-осетинского конфликта. Делала она свою работу настолько искренне, насколько это дипломату может быть свойственно. Ей же поручено было возглавить комиссию по расследованию событий августа 2008 года.
Можно только представить какое давление она и ее коллеги испытали на себе во время работы в этой комиссии! И тем не менее у нее и ее коллег хватило профессионализма, гражданского мужества, чтобы в выводах, сделанных комиссией, отметить, что войну начала Грузия. Не трудно вообразить, как повели бы себя некоторые международные институты, если бы этот вывод не был зафиксирован.
Но вместе с тем у ситуации с неожиданной активностью МУС есть еще одна сторона. Почему именно сейчас, а не раньше, возникла в повестке дня работы этой гаагской институции тема преступлений в ходе войны августа 2008 года?
И в этой связи не может ни обратить на себя внимание статья, опубликованная в конце января 2016 года во влиятельном американском издании The Washington Post. В ней высказано предупреждение об опасности для Европы и США роста пророссийских настроений в Грузии. Газета пишет: "Правильное понимание геополитической траектории Грузии слишком важно, чтобы ошибиться". Недостаточное внимание к ее проблемам "порождает в Грузии фатализм и способствует зарождению политической среды, в которой набирают силу антизападные крестовые походы пророссийских фракций", при том, что США и Европа "вложили миллиарды в продвижение демократии и экономическое развитие Грузии", подчеркивает газета.
"Если Грузия отвернется от Запада, это будет не только ударом по нарождающейся в стране демократии, но и предоставит России прямой коридор на Ближний Восток, сократит доступ запада к источникам энергии Евразии", — пишет автор.
В статье приводятся данные грузинских опросов общественного мнения и результаты выборов, свидетельствующие о росте российского влияния: поддержка евразийского вектора развития выросла с 11% в 2013 г. до 20% в 2014 г. А на сегодня эти цифры колеблются от 31 до 44 %. Отмечается, что грузины все чаще голосуют за пророссийских кандидатов и партии. Обращается внимание на то, что Грузия, при всей общественной поддержке, не вступит в ЕС или НАТО в ближайшее время, и что это также способствует растущей привлекательности альтернативы в виде ЕАЭС. Говоря же о привлекательности ЕАЭС для Грузии, подчеркивается, что многие грузины считают, что в краткосрочной перспективе это даст стране больше рабочих мест и возможность заработать простым людям. "Поэтому люди, несмотря на то, что большинство поддерживают интеграцию с Европой, полагают, что присоединение к ЕС выглядит отдаленной мечтой, тогда как о вступлении в ЕАЭС, вероятно, можно договориться уже завтра".
Глава разведывательного управления Пентагона Джеймс Клеппер, представляя Конгрессу США ежегодный отчет "Оценка мировых угроз", также заявил, что Грузия может замедлить или приостановить усилия по интеграции в евроатлантические структуры.
И не является ли в этом случае активизация такого инструмента, как расследование МУС, попыткой разбередить еще не зажившие раны и тем самым втянуть Грузию и Россию в новый виток противостояния?
России это не нужно, о чем свидетельствуют и недавние сигналы, подаваемые Москвой Тбилиси. Нужно ли это Тбилиси? Ближайшее время покажет.
