Диана Козаева, Sputnik
Все мы хоть раз в жизни становились свидетелями громкой семейной разборки, слышали крики, доносящиеся из соседней квартиры, или узнавали о печальных, а зачастую и трагических последствиях такой проблемы, как домашнее насилие. Иногда неравнодушные прохожие, соседи или близкие люди могут спасти жизнь и сохранить здоровье. И каждый такой случай заставляет вновь и вновь задумываться о том, как защитить жертв семейно-бытового насилия, избежать самосудов и трагических развязок.
Истинные масштабы проблемы домашнего насилия в Южной Осетии неизвестны – официальные данные не отражают реальной картины. Одна из причин, возможно, заключается в национальном менталитете, поскольку многие в южноосетинском обществе считают, что такой сор из избы выносить стыдно и лучше терпеть. Пока не станет совсем тяжко. Или пока брат, отец, сын не решит сам разобраться с обидчиком сестры, дочери или мамы.
По данным МВД, с начала этого года правоохранительные органы зарегистрировали всего 25 обращений о фактах домашнего насилия, как физического, так и психологического. Однако, отмечают правоохранители, чаще всего жертвы насилия вскоре решают отказаться от своих претензий.
"Безусловно, в нашем обществе данная проблема существует, свидетельством чего являются заявления и обращения граждан в органы внутренних дел. Давать оценку тому, насколько она актуальна, я, наверное, не буду. Я считаю, что для этого надо провести социологический или анонимный опрос, который даст нам ясную картину. Ведь не каждый факт домашнего насилия становится достоянием гласности", – говорит замначальника милиции общественной безопасности Виталий Газзаев.
По его словам, сотрудники милиции не уполномочены заниматься такими вопросами, поскольку это довольно деликатная тема и "до какого-то момента подобные действия сотрудников будут расцениваться, как вмешательство в частную жизнь".
Тем более, что статья 5 закона о милиции запрещает собирать и распространять информацию о частных лицах без их согласия, за исключением случаев, которые предусмотрены законом.
Такими случаями для них как раз и являются обращения граждан.
В МВД привели статистку подобных обращений за текущий год. Всего за это время органы внутренних дел, районные и городские управления получили 25 письменных заявлений и устных обращений о домашнем насилии.
"Это не все случаи, многие факты домашнего насилия остаются за стенами. Не всегда потерпевшие обращаются к правоохранителям. Во-многом это связано и с нашим менталитетом, многие не хотят выносить сор из избы", – говорит Газзаев.
Он отметил, что в 11 случаях потерпевшие подвергались физическому насилию, в остальных – психологическому, то есть оскорблениям и нецензурной брани.
По словам Газзаева, при обращении потерпевших за помощью к милиции предпринимаются все предусмотренные законом меры. Если домашнее насилие происходит в данный момент времени, на место выезжает оперативная группа, которая задерживает правонарушителя и доставляет его в органы внутренних дел. Собираются материалы для дальнейшей квалификации его действий.
"Но проблема здесь заключается в том, что потерпевшие, которые обращаются с заявлениями, через какое-то время могут их забрать, и просят ограничиться предупреждениями в адрес нарушителя. Поэтому сотрудникам приходится ограничиваться письменным предупреждением или распиской о том, что в дальнейшем гражданин не будет совершать подобных действий. В большинстве случаев эти письменные предупреждения оказывают должное воздействие и лишь в редких случаях происходит рецидив", – утверждает он.
В Южной Осетии, как и в России, нет закона о профилактике семейно-бытового насилия. В таких случаях правоохранители опираются лишь на Кодекс об административных правонарушениях или Уголовный кодекс, и в зависимости от степени тяжести насилия решают, какое дело будет возбуждаться – административное или уголовное.
При этом Газзаев напоминает еще и о 34-й статье Конституции Южной Осетии, которая гарантирует защиту государства семье, материнству, отцовству, детству, старости, в том числе равноправие супругов в семейной жизни.
"Какая разница, кто побил"
Психолог Александр Федорович признается, что не понимает, зачем вообще квалифицировать происшествие, как домашнее насилие и чем оно отличается от уличного насилия.
"Для меня, как для психиатра и психолога не очень понятно, какая разница, где присутствует насилие – на улице или дома. Возьмем ту же самую женщину – какая разница, побил ее брат, муж, сосед или какой-то прохожий. Если мы говорим о том, что для нее в этом разница есть, то тогда мы сталкиваемся с таким юридическим казусом, когда сначала написала заявление в полицию, потом забрала его", – говорит психолог.
А когда, по его словам, дело доходит до убийства или других тяжелых моментов, люди просто разводят руками и говорят, что, "наверное, надо было раньше принимать меры".
В нежелании потерпевшей стороны давать делу ход, специалист усматривает попытку управлять.
"То есть, если ты на меня каким-то образом физически воздействуешь, то я с помощью государственной системы или силовой системы тоже могу на тебя воздействовать. Ведь само по себе насилие – это результат диалога. Иными словами, когда диалог заходит в тупик, заканчиваются аргументы, люди прибегают к грубой силе", – отмечает Федорович.
При этом в случаях домашнего насилия, продолжает психолог, нужно сделать сноску на региональные, религиозные, ментальные особенности.
По его словам, этот вопрос намного шире, он включает другие механизмы, гражданские, социальные, нужно привлечь больше специалистов, а не рассматривать проблему только с психологической точки зрения.
При выборе спутника жизни эксперт советует не торопиться, а постараться испытать партнера в разных жизненных ситуациях, и что самое главное – обратить внимание на семью. Он уверен, что на начальном этапе отношений обычному человеку практически невозможно распознать в своем партнере человека, который может прибегнуть к домашнему насилию в будущем.
"Потому что мы объединяемся в пары, находясь в измененном психическом состоянии – влюбленность, чувства, гормоны. По сути, это состояние нездоровое и решение принимается в не совсем здоровой схеме. Поэтому единственная рекомендация, которая здесь может быть – это не торопиться ни при каких условиях объединиться в пары. Если говорить о более глубоких возможностях, если они имеют место быть, я бы говорил о том, что партнера нужно испытать в самых разных ситуациях. Попробовать повозражать, попровоцировать, понимать из какой он семьи, потому что именно семья в этой части является основным, если не главным механизмом, который может дать ответ. Потому что обычному человеку распознать ту или иную психологию, а тем более нездоровое состояние не представляется возможным. А вот посмотреть, как устроена семья – вполне возможно", – отметил Федорович.
По его словам, до сих пор жива "ужасная" поговорка "бьет – значит, любит", которая активно используется и в быту, и в социуме.
"Я могу допустить, что на начальном этапе многим это нравится. Сначала это терпят на чувствах и эмоциях, потом на этих же чувствах и эмоциях бегут писать заявление, потом на них же осознают, что написать заявление не значит принудить к иной форме поведения, а управлять. Но когда говорят, что вот теперь мы его посадим в тюрьму, тут эмоции переключаются – меня всего два раза ударил по лицу и даже не зарезал ни разу, наверное, я сгоряча. И это самая сложная форма, с которой мы сталкиваемся", – говорит специалист.
Он признает, что рассуждать об этом достаточно сложно, потому что нельзя в каждом случае знать наверняка, что конкретно заставляет женщину оставаться рядом с таким человеком, или мужчину именно в этой женщине видеть предмет своих вожделений.
"Вопрос широкий и касается огромного количества аспектов. В принципе любая форма насилия недопустима, и она должна стать для жертвы предметом понимания того, что если это не остановить, то дальше будет хуже", – уверен психолог.
Изучаем мировой опыт
Министр юстиции Олег Гаглоев говорит, что в Южной Осетии действительно пока такого закона нет. Но разработчики активно изучают и российский, и международный опыт.
"Вполне возможно, что в ближайшее время мы сами выйдем с инициативой принятия такого закона", – отметил Гаглоев.
По его словам, они пока находятся на начальной стадии изучения вопроса, и не исключил, что в этом процессе могут появиться сложности, связанные в том числе с особенностями правовой системы.
"К примеру, в России в процессе обсуждения такого закона тоже были выявлены противоречия основам правовой системы, ее надо было кардинально корректировать. Поэтому там на этот шаг не пошли. У нас с этим немного проще, наша правовая система на стадии становления. Сложности будут, но все решаемо. Мы стараемся выполнить задачу, чтобы у нас была определенная нормативная база, направленная на профилактику семейно-бытового насилия. Будем надеяться, что, подготовив и приняв такой закон, мы увидим его полное исполнение", – отметил Гаглоев.
Он пояснил, что пока в таких случаях действуют Кодекс об административных правонарушениях или Уголовный кодекс, но зачастую факты семейно-бытового насилия не подпадают под какие-либо статьи этих нормативных документов.
"Наша цель как раз в том, чтобы оградить людей от тех проявлений, которые не попадают под эти статьи и не могут квалифицироваться как преступление или правонарушение", – добавил Гаглоев.