После пятнадцатилетнего перерыва северо-осетинский литературно-художественный журнал "Дарьял" возобновил выпуск специального молодежного номера, в котором публикуется творчество молодых авторов. По словам главного редактора журнала Алана Цхурбаева, возглавив "Дарьял", он дал себе слово возродить специальный молодежный номер, который вышел в 1996 году и просуществовал десять лет.
– Алан, с первого молодежного номера прошло много лет – изменилось время, молодежь. На твой взгляд, что первое бросается в глаза, если сравнить тот номер и этот новый: другая ли стала молодежь, другие ли волнуют темы, другой ли мы видим страну через творчество молодых?
– Конечно мы видим другую страну глазами молодых, ведь страна сильно изменилась за двадцать лет. И, наверное, в этом главное отличие того молодежного "Дарьяла" и нового. Я не помню, чтобы в 90-е кто-то касался политических и религиозных тем в своем творчестве, или, например, темы цензуры. Сейчас же это четко прослеживается. Почитайте рассказы Резвана Хасанова ("Тазият"), Киры Беловой ("Июльские костры"), или стихотворение "Вижу Россию" Алеты Айдарти, и убедитесь сами. В 90-х было больше свободы слова, меньше ограничений для публичного самовыражения, и молодежь больше погружалась в поиски себя, в какие-то метафизические искания.
Сейчас же мы живем в условиях искаженного прессинга цензуры. Искаженного потому, что цензура вроде бы все еще в России запрещена, но при этом нам каждый день что-то запрещают. И молодежь, узрев цель в виде стены запретов, направляет свое бунтарство на то, чтобы стену эту прошибить, это вполне логично. Под "прошибить", я, конечно, имею в виду художественное обобщение всей этой реальности. Не могу сказать, что у нас в номере так много актуальной проблематики, нет, но то, что ее стало больше по сравнению с 90-ми, это факт.
– В ряде поэтических и прозаических работ отчетливо видна рефлексия на актуальные проблемы современного общества – это и экономическая нестабильность, и религиозные проблемы, поствоенный синдром, но если посмотреть на живописные работы молодых художников, представленных в номере, то ничего этого нет. Как ты думаешь, почему художники равнодушны, или не проявляют в своем творчестве интерес к обыденным острым вопросам?
– Это хороший вопрос, на который у меня нет ответа. Я сам давно задумывался почему местные живописцы не наполняют свое творчество конфликтом. До чертиков надоели эти бесконечные натюрморты и квази-кавказские сюжеты в духе наивного искусства. Все эти толстяки – кавказцы с осликами, аракой, кукурузными початками... Хотя, все мы знаем причину этому – деньги, все это пишется на продажу. Но все же непонятно – а где проблемная живопись? Ведь актуализация - это круто. Художнику надо реагировать на современность. Почему бы не написать местные выборы? Мне представляется красочное полотно, где на переднем плане танцы и музыка, атмосфера праздника и веселья, а позади кто-то, боязливо озираясь, делает вброс в урну.
– Расскажи, как собирался номер: что для тебя было важно при выборе того или иного автора, и какой процент молодых авторов принял участие в номере от общего числа желающих, которые присылают свое творчество в журнал?
– Когда я задумал вернуть к жизни молодежный номер, мне говорили, что я не найду достаточное количество молодых авторов, потому что молодежь уже не пишет так, как раньше. Наверно, это так, но все же, не все так трагично. В течение года я собирал материал и смог набрать текстов на целый номер. Очень надеюсь, что у меня это получится сделать и в следующем году. Конечно, у меня не было такой ситуации, когда бы мне приходилось выбирать между чем-то очень хорошо написанным и чем-то чуть похуже. Перед таким сложным выбором я не стоял. Но все же, качеством этих текстов я очень доволен. Это настоящее возвращение того молодежного "Дарьяла", о котором многие вспоминают с грустью. Не надо грустить, покупайте журнал и обсуждайте его.
– В работах писателя из Чечни мы видим такую постмодернистскую игру в форму, в одной вещи даже есть фраза, что автору надоел реализм. Как ты думаешь, реализм как форма отображения действительности, отошел в прошлое ввиду всеобщей высказанности и оттого уже неактуальности, или это попытка закрыть глаза на проблемы современности через уход в искусство ради искусства?
– Адам Салаханов, который опубликован в нашей рубрике "гостевая книга" – удивительный автор. Как ему удалось на трех-четырех страничках текста описать всю мировую литературу двух последних веков, я до сих пор не пойму. Теперь мы точно знаем, что чеченский постмодернизм в литературе существует. Не буду говорить вместо Адама, не знаю почему ему ближе именно этот стиль изложения, но в Осетии реализм очень даже актуален. Тамерлан Тадтаев, Азамат Габуев, Ирлан Хугаев, Виктор Чигир - все эти очень разные авторы рассказывают нам о действительности со всей правдивостью.
– Какие авторы из Осетии, на твой взгляд, делают что-то совершенно новое и в плане языка и в плане некой свободы высказывания (не боясь говорить на табуированные темы).
– У одного из наших авторов есть рассказ про дружбу молодого парня из Осетии с геем-москвичом. Не знаю, насколько эта тема табуирована, но она точно неожиданна, и у местных авторов я ее не встречал. Ну а совершенно нового в языке не делает никто, хотя интересные эксперименты есть.
– Давай попробуем нарисовать образ современного молодого писателя Осетии. Кто это? Обязательно ли филолог, или человек выбравший одну из гуманитарных дисциплин, насколько он свободен в своем творчестве, чьи влияния (писатели) ты видишь в их работах и почему они решили писать (на твой взгляд, какая у них мотивация).
– У нас в авторах, помимо филологов, есть юристы, экономисты, военные, дизайнеры, люди без образования и так далее. Поэтому профильное образование здесь совершенно не играет роли. Они пишут, потому что не могут не писать. Это не хобби для них, не то, чем занимаются между делом, а наоборот – дело их жизни. И это новое поколение осетинских писателей.
