https://sputnik-ossetia.ru/20240407/stanislav-kochiev-svoey-30-letney-borboy-my-zasluzhili-pravo-nazyvatsya-gosudarstvom-28620628.html
Станислав Кочиев: своей 30-летней борьбой мы заслужили право называться государством
Станислав Кочиев: своей 30-летней борьбой мы заслужили право называться государством
Sputnik Южная Осетия
Один из самых видных и опытных политиков Южной Осетии, бессменный лидер Компартии Станислав Кочиев седьмого апреля празднует свой 70-летний юбилей. В интервью... 07.04.2024, Sputnik Южная Осетия
2024-04-07T12:49+0300
2024-04-07T12:49+0300
2024-04-07T15:49+0300
новости
интервью
южная осетия
https://cdnn1.img.sputnik-ossetia.ru/img/07e5/04/1e/12170999_0:116:1704:1075_1920x0_80_0_0_990b7ec5b1dc99ba80205ee50b9377b2.jpg
Один из самых видных и опытных политиков Южной Осетии, бессменный лидер Компартии Станислав Кочиев седьмого апреля празднует свой 70-летний юбилей. В интервью Sputnik он рассказал о первых шагах в политике, о том, какой должна быть идеология государства и с чем Компартия идет на предстоящие выборы в парламент.– Станислав Яковлевич, позвольте поздравить Вас с юбилеем. Как будете праздновать свой день рождения?– Ну, это только мой юбилей, поэтому праздновать буду в кругу семьи и близких, буквально три-четыре человека. Я не люблю пышные празднования, никогда этим не занимался. Я думаю, этого хватит на мой юбилей.– Вы один из самых видных политиков Южной Осетии. Вы в политике уже много лет, знаете все её закулисье. Вспомните ли вы свои первые шаги, которые вы делали на этом нелегком пути, что тогда казалось самым сложным? И, может быть, какие-то ваши ожидания не оправдались.– В советское время я тоже работал, сперва в Комитете народного контроля, а потом, на закате государства, в обкоме компартии, где заведовал идеологическим отделом. Тогда мы так активно не занимались политикой, потому что этим занимались руководители, мы были просто исполнителями. А вот когда мы провозгласили независимость, когда становились суверенным государством, я был, конечно, с самого начала.Вы помните, шестого января 1992 года, когда в город пришли грузины. Тогда мы с несколькими обкомскими ребятами во главе с ныне покойной Юлией Николаевной Теховой, которая была секретарем обкома партии, перебрались в Горисполком. Я взял на себя функции организации информационной защиты нашего государства. Помогли мне мои ребята, которые работали со мной в обкоме, и мы организовали информационный комитет.Большой поток информации шел, многое происходило, потому что было много беженцев, раненых, убитых, сожженных сел, боевые действия. Эту информацию надо было как-то систематизировать и отправлять за рубеж то, что здесь происходит, открыть миру глаза о том, кто прав, а кто виноват. На нас лавиной лилась дезинформация, которой мы должны были противостоять.Наш информационный комитет затем превратился в министерство информации, которое я возглавлял девять с половиной лет.В начале нашей государственности мы, как все младо революционеры, увлекались, конечно, какими-то несбыточными мечтами. Может быть, по наивности или по опытности нашей работы. Ведь мы никогда не знали, что такое война. Советская власть нас "испортила" до такой степени, что мы думали, что мир, который был в то время, будет отныне и навсегда.Но мы пришли в себя, когда война свалилась на наши головы, когда стали гореть наши дома, деревни, умирали наши люди. Мы начали давать отпор.Мои люди все работали на совершенно бескорыстной основе. Более того, многие граждане приходили к нам, оказывали всяческую помощь, в том числе забирали корреспондентов. Ведь за первую войну у нас побывало более 1800 журналистов из 53 стран мира. Их надо было кормить, давать информацию, возить по военным объектам, туда, где сражались ребята. И во всем этом нам помогали простые люди.Каждый день, утром и вечером, мы составляли справку о том, что происходило, и посылали эти сведения о Южной Осетии во все информационные агентства. Все это потом вошло в 51-томное собрание, которое собрал архивариус Алексей Маргиев.Нашим оружием были листок бумаги и ручка, не было ни телефонов, ни какой-то другой техники.Я был одновременно и министром, и депутатом первого парламента. Мы были как-то увлечены, думали, что стоит нам провозгласить независимость, и все будет в наших руках. Но, слава Богу, мы быстро переболели, пришли в себя. Вначале мы даже, честно говоря, хулиганили, потому что с нашими противниками иначе нельзя было.Но с признанием в 2008 году мы уже не могли себе такого позволить. Мы взяли на себя ответственность, понимали, что мы – признанная республика и к своим делам надо подходить крайне ответственно.– Вы сказали, что в Южной Осетии в начале 90-х побывали около двух тысяч иностранных журналистов. Наверняка, большая часть из них приезжала, начиненная именно той дезинформацией, которую распространяли наши противники и их союзники. Как вы считаете, какая часть из ваших коллег уезжала отсюда с пониманием того, что реально происходит в Южной Осетии, разобравшись в том, на чьей стороне правда?– Выступая перед грузинскими беженцами в Гори, бывший президент Грузии Эдуард Шеварнадзе сказал, что "информационную войну с Южной Осетией мы начисто проиграли". Это самая большая оценка нашей работы с нашими скудными ресурсами. На добровольных началах и на голом энтузиазме мы одержали эту победу.Как это ни удивительно, за редким исключением практически все корреспонденты понимали, что мы правы и в основном писали правду. Или же, по крайней мере, занимали нейтральную позицию.Они приезжали отовсюду – Америка, Канада, Голландия, Египет. Многие из них приезжали по два или три раза. Много было журналистов из России. И, конечно, из Северной Осетии – Ирина Таболова, Олег Доев, Ирина Гугкаева. Они привозили нам хлеб, чай, свечки.Как и в любой трагической ситуации, тогда тоже было много комичных моментов и маленьких историй.У нас был беженец из Грузии Тамаз Остаев, которого мы приняли оператором. Как-то я попросил его сопровождать японских корреспондентов, которые ни слова не понимали по-русски. Они весь день пробыли вместе, вернулись под вечер. У меня в кабинете висела карта, которую нарисовал наш художник Василий Гаглоев – на ватманской бумаге у нас другой карты не было. На ней будто блеском огня были отмечены 117 сожженных грузинами осетинских сел. Они подошли к карте, и Тамаз подносит зажженную зажигалку к этим точкам на карте, тем самым показывая, что это сожженные села.Я спрашиваю японцев, поняли ли они, о чем речь. Они ответили, что да, поняли, что в этих селах нет света.Не знаю, о чем и как они говорили весь день, но японцы уехали от нас удовлетворенные. И таких случаев было очень много.– Вы упомянули о своей работе в качестве заведующего идеологическим отделом Юго-Осетинского обкома КПСС. Расскажите об этой работе. Какой была идеология тогда и есть ли она у Южной Осетии сейчас?– Идеология была и остается у Компартии. Это – марксизм-ленинизм, пролетарский интернационализм. Сейчас идеология почти исчезла в России, она осталась только у Компартии России и союзных республик. Но свято место пусто не бывает, и сейчас это место заняла религия. Люди пошли в церковь, чтобы заполнить свою духовную пустоту, которая появилась после того, как был разгромлен Советский союз. Каждый ищет спасение, где может, и я считаю это оправданным и вполне логичным действием.– Вы дважды избирались спикером парламента Южной Осетии? Какими были самые сложные решения, которые вам приходилось принимать на этому посту?– Я был спикером третьего и пятого парламента. Первый раз я стал депутатом в 1990 году, тогда парламент назывался Верховным Советом. В тот созыв были избраны самые разные люди с разными мнениями, разные политические силы, но у нас было единство в одном – в защите нашего отечества, спасении нашей родины, создании законодательства нашего государства, его укрепление. В этом смысле мы были едины.Мы вычленили основные направления, по которым и работали. К сожалению, это мы утратили.– Возглавляемая вами Компартия много лет держала лидирующие позиции на политическом поле Южной Осетии, но со временем ее рейтинг сильно снизился. Сегодня в парламенте она занимает всего два кресла. С чем вы это связываете?– Связываю с нашей работой. Наверное, мы поработали не так, как надо было. Это субъективная причина. А объективная заключается в том, что люди просто устают видеть одно и то же. И мы понимаем это. Но потом все возвращается.Допустим, во втором парламенте было четыре наших представителя. В третьем нас было 19 депутатов, в четвертом – четыре, в пятом – восемь.Каждая партия должна показать свою состоятельность перед народом. Бывают партии-однодневки, которые даже если пройдут в парламент, от них остается одно головешка – фракция. А сами партии умирали сами по себе.А наша партия, независимо от того, представлены мы в парламенте или нет, остается такой же. Мы не умираем. К сожалению, уходят от нас люди старшего возраста, но к нам приходит и молодежь.– Будет ли партия участвовать в предстоящих выборах в парламент?– Конечно, будет. Мы, как старейшая партия, не имеем права не участвовать. Мы всегда занимали примиренческую позицию, не позволяли сильно раскачивать лодку, всегда имели диалог со всеми политическими силами, потому что у нас одна задача – сохранить народ.Вы спрашивали про идеологию. Вице-канцлер Петр Шувалов, один из вельмож Екатерины II, говорил, что главная национальная идея – это сохранение народа. И вокруг этой идеи должны объединиться все политические силы.В политике очень опасно быть для того, чтобы сводить счеты. Такие силы долго не задерживаются.Сейчас у нас много политических партий, как они влекут людей за красным словцом, неизвестно. Потому что, как говорил Бисмарк: "Больше всего врут до выборов, во время войны и после охоты". Такие у нас тоже есть.Очень опасным является и протестное голосование, которое способствует неустойчивости политической ситуации. Это очень опасное явление. У населения пока нет достаточной политической культуры. Надо думать головой.– Станислав Яковлевич, какие достижения вы считаете самыми значимыми для себя за время своей политической деятельности?– Я не люблю говорить о достижениях. Каждый из нас внес свою лепту, свой кирпичик и вместе мы должны построить государство.Нас нужно учить политике, потому что общество всегда бывает политизированным и находится на перепутье. И таким перепутьем всегда являются выборы. И надо сделать правильный выбор, думать не о себе, а о будущих поколениях. Ведь будущее зарождается и строится сегодня.– Сейчас много говорится о налаживании отношений с союзным государством России и Белоруссии, вновь заговорили о вхождении республики в состав России. Какова ваша личная позиция в этих вопросах?– Сегодня Южная Осетия сохранилась как государство, может быть вопреки всем историческим нормам, только благодаря Советскому Союзу и России. В советское время у нас было построено 36 колхозов и совхозов, заводы, фабрики, школы, детские сады, учебные заведения, газеты, театры. Все это нам дала советская власть и благодаря такой политике советского государства мы сохранились как этнос. По всем меркам мы уже давно должны были прекратить свое существование. И не только Южная Осетия, но и другие народы России сохранились благодаря так называемой имперской политике.И мы, конечно, будем с Россией. Есть разные идеи о вхождении в ее состав. Нет такого человека, который не хотел бы объединения. Но в каком качестве? На мой глубокий взгляд, мы должны войти в качестве отдельного субъекта, а не какого-то района. Ведь своей 30-летней борьбой мы заслужили право называться государством, и у нас все есть атрибуты государственности.Поэтому, я думаю, мы должны войти в состав России в качестве полноправного субъекта.Второе: когда ты приходишь домой к своему брату, ты сперва стучишься в дверь. Мы постучались в дверь России, нам ответили, что пока Россия не готова. Сейчас тем более во время специальной военной операции. Мы не имеем никакого права подставлять Россию, создать ей дополнительные проблемы и отвлекать ее от основной борьбы. В этом наша дружба.Наша дружба заключается и в том, что, многие и многие наши ребята добровольно ушли на фронт и сражаются, показывая чудеса храбрости и героизма. Я горжусь нашими ребятами, многие из которых даже не граждане России.Дай бог им здоровья, вернуться в целости и сохранности в свои семьи, дай бог им блестящей победы, которая их непременно ждет.– Каково ваше видение будущего Южной Осетии и мира в целом? Какие изменения вы хотели бы видеть в общественной и политической жизни государства?– Скажу коротко. Я говорил о том, что в политическом отношении мы еще не совсем зрелое общество. Государственные интересы мы должны вычленить отдельно от личных, клановых и фамильных. Это у нас получается не всегда. Мы должны помнить, что главное – это наша государственность, обеспечить надежные тылы будущим поколениям. Пока мы не определим, что важнее – личное или государственное – у нас будет очень много проблем. Я желаю, чтобы мы как можно раньше это поняли.– Что бы вы посоветовали тем, кто только-только начинает свой путь в политике? Как по-вашему, на что в политике никогда нельзя идти, а чем можно пожертвовать и поступиться?– Никогда нельзя поступиться принципами. Всегда нужно спорить только по принципам, иначе пустой спор превращается в болтовню.
Sputnik Южная Осетия
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
2024
Sputnik Южная Осетия
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
Новости
ru_OS
Sputnik Южная Осетия
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
Sputnik Южная Осетия
media@sputniknews.com
+74956456601
MIA „Rosiya Segodnya“
новости, интервью, южная осетия
новости, интервью, южная осетия
Один из самых видных и опытных политиков Южной Осетии, бессменный лидер Компартии Станислав Кочиев седьмого апреля празднует свой 70-летний юбилей. В интервью Sputnik он рассказал о первых шагах в политике, о том, какой должна быть идеология государства и с чем Компартия идет на предстоящие выборы в парламент.
– Станислав Яковлевич, позвольте поздравить Вас с юбилеем. Как будете праздновать свой день рождения?
– Ну, это только мой юбилей, поэтому праздновать буду в кругу семьи и близких, буквально три-четыре человека. Я не люблю пышные празднования, никогда этим не занимался. Я думаю, этого хватит на мой юбилей.
– Вы один из самых видных политиков Южной Осетии. Вы в политике уже много лет, знаете все её закулисье. Вспомните ли вы свои первые шаги, которые вы делали на этом нелегком пути, что тогда казалось самым сложным? И, может быть, какие-то ваши ожидания не оправдались.
– В советское время я тоже работал, сперва в Комитете народного контроля, а потом, на закате государства, в обкоме компартии, где заведовал идеологическим отделом. Тогда мы так активно не занимались политикой, потому что этим занимались руководители, мы были просто исполнителями. А вот когда мы провозгласили независимость, когда становились суверенным государством, я был, конечно, с самого начала.
Вы помните, шестого января 1992 года, когда в город пришли грузины. Тогда мы с несколькими обкомскими ребятами во главе с ныне покойной Юлией Николаевной Теховой, которая была секретарем обкома партии, перебрались в Горисполком. Я взял на себя функции организации информационной защиты нашего государства. Помогли мне мои ребята, которые работали со мной в обкоме, и мы организовали информационный комитет.
Большой поток информации шел, многое происходило, потому что было много беженцев, раненых, убитых, сожженных сел, боевые действия. Эту информацию надо было как-то систематизировать и отправлять за рубеж то, что здесь происходит, открыть миру глаза о том, кто прав, а кто виноват. На нас лавиной лилась дезинформация, которой мы должны были противостоять.
Наш информационный комитет затем превратился в министерство информации, которое я возглавлял девять с половиной лет.
В начале нашей государственности мы, как все младо революционеры, увлекались, конечно, какими-то несбыточными мечтами. Может быть, по наивности или по опытности нашей работы. Ведь мы никогда не знали, что такое война. Советская власть нас "испортила" до такой степени, что мы думали, что мир, который был в то время, будет отныне и навсегда.
Но мы пришли в себя, когда война свалилась на наши головы, когда стали гореть наши дома, деревни, умирали наши люди. Мы начали давать отпор.
Мои люди все работали на совершенно бескорыстной основе. Более того, многие граждане приходили к нам, оказывали всяческую помощь, в том числе забирали корреспондентов. Ведь за первую войну у нас побывало более 1800 журналистов из 53 стран мира. Их надо было кормить, давать информацию, возить по военным объектам, туда, где сражались ребята. И во всем этом нам помогали простые люди.
Каждый день, утром и вечером, мы составляли справку о том, что происходило, и посылали эти сведения о Южной Осетии во все информационные агентства. Все это потом вошло в 51-томное собрание, которое собрал архивариус Алексей Маргиев.
Нашим оружием были листок бумаги и ручка, не было ни телефонов, ни какой-то другой техники.
Я был одновременно и министром, и депутатом первого парламента. Мы были как-то увлечены, думали, что стоит нам провозгласить независимость, и все будет в наших руках. Но, слава Богу, мы быстро переболели, пришли в себя.
Вначале мы даже, честно говоря, хулиганили, потому что с нашими противниками иначе нельзя было.
Но с признанием в 2008 году мы уже не могли себе такого позволить. Мы взяли на себя ответственность, понимали, что мы – признанная республика и к своим делам надо подходить крайне ответственно.
– Вы сказали, что в Южной Осетии в начале 90-х побывали около двух тысяч иностранных журналистов. Наверняка, большая часть из них приезжала, начиненная именно той дезинформацией, которую распространяли наши противники и их союзники. Как вы считаете, какая часть из ваших коллег уезжала отсюда с пониманием того, что реально происходит в Южной Осетии, разобравшись в том, на чьей стороне правда?
– Выступая перед грузинскими беженцами в Гори, бывший президент Грузии Эдуард Шеварнадзе сказал, что "информационную войну с Южной Осетией мы начисто проиграли". Это самая большая оценка нашей работы с нашими скудными ресурсами. На добровольных началах и на голом энтузиазме мы одержали эту победу.
Как это ни удивительно, за редким исключением практически все корреспонденты понимали, что мы правы и в основном писали правду. Или же, по крайней мере, занимали нейтральную позицию.
Они приезжали отовсюду – Америка, Канада, Голландия, Египет. Многие из них приезжали по два или три раза. Много было журналистов из России. И, конечно, из Северной Осетии – Ирина Таболова, Олег Доев, Ирина Гугкаева. Они привозили нам хлеб, чай, свечки.
Как и в любой трагической ситуации, тогда тоже было много комичных моментов и маленьких историй.
У нас был беженец из Грузии Тамаз Остаев, которого мы приняли оператором. Как-то я попросил его сопровождать японских корреспондентов, которые ни слова не понимали по-русски. Они весь день пробыли вместе, вернулись под вечер. У меня в кабинете висела карта, которую нарисовал наш художник Василий Гаглоев – на ватманской бумаге у нас другой карты не было. На ней будто блеском огня были отмечены 117 сожженных грузинами осетинских сел. Они подошли к карте, и Тамаз подносит зажженную зажигалку к этим точкам на карте, тем самым показывая, что это сожженные села.
Я спрашиваю японцев, поняли ли они, о чем речь. Они ответили, что да, поняли, что в этих селах нет света.
Не знаю, о чем и как они говорили весь день, но японцы уехали от нас удовлетворенные. И таких случаев было очень много.
– Вы упомянули о своей работе в качестве заведующего идеологическим отделом Юго-Осетинского обкома КПСС. Расскажите об этой работе. Какой была идеология тогда и есть ли она у Южной Осетии сейчас? – Идеология была и остается у Компартии. Это – марксизм-ленинизм, пролетарский интернационализм. Сейчас идеология почти исчезла в России, она осталась только у Компартии России и союзных республик. Но свято место пусто не бывает, и сейчас это место заняла религия. Люди пошли в церковь, чтобы заполнить свою духовную пустоту, которая появилась после того, как был разгромлен Советский союз. Каждый ищет спасение, где может, и я считаю это оправданным и вполне логичным действием.
– Вы дважды избирались спикером парламента Южной Осетии? Какими были самые сложные решения, которые вам приходилось принимать на этому посту?
– Я был спикером третьего и пятого парламента. Первый раз я стал депутатом в 1990 году, тогда парламент назывался Верховным Советом. В тот созыв были избраны самые разные люди с разными мнениями, разные политические силы, но у нас было единство в одном – в защите нашего отечества, спасении нашей родины, создании законодательства нашего государства, его укрепление. В этом смысле мы были едины.
Мы вычленили основные направления, по которым и работали. К сожалению, это мы утратили.
– Возглавляемая вами Компартия много лет держала лидирующие позиции на политическом поле Южной Осетии, но со временем ее рейтинг сильно снизился. Сегодня в парламенте она занимает всего два кресла. С чем вы это связываете?
– Связываю с нашей работой. Наверное, мы поработали не так, как надо было. Это субъективная причина. А объективная заключается в том, что люди просто устают видеть одно и то же. И мы понимаем это. Но потом все возвращается.
Допустим, во втором парламенте было четыре наших представителя. В третьем нас было 19 депутатов, в четвертом – четыре, в пятом – восемь.
Каждая партия должна показать свою состоятельность перед народом. Бывают партии-однодневки, которые даже если пройдут в парламент, от них остается одно головешка – фракция. А сами партии умирали сами по себе.
А наша партия, независимо от того, представлены мы в парламенте или нет, остается такой же. Мы не умираем. К сожалению, уходят от нас люди старшего возраста, но к нам приходит и молодежь.
– Будет ли партия участвовать в предстоящих выборах в парламент?
– Конечно, будет. Мы, как старейшая партия, не имеем права не участвовать. Мы всегда занимали примиренческую позицию, не позволяли сильно раскачивать лодку, всегда имели диалог со всеми политическими силами, потому что у нас одна задача – сохранить народ.
Вы спрашивали про идеологию. Вице-канцлер Петр Шувалов, один из вельмож Екатерины II, говорил, что главная национальная идея – это сохранение народа. И вокруг этой идеи должны объединиться все политические силы.
В политике очень опасно быть для того, чтобы сводить счеты. Такие силы долго не задерживаются.
Сейчас у нас много политических партий, как они влекут людей за красным словцом, неизвестно. Потому что, как говорил Бисмарк: "Больше всего врут до выборов, во время войны и после охоты". Такие у нас тоже есть.
Очень опасным является и протестное голосование, которое способствует неустойчивости политической ситуации. Это очень опасное явление. У населения пока нет достаточной политической культуры. Надо думать головой.
– Станислав Яковлевич, какие достижения вы считаете самыми значимыми для себя за время своей политической деятельности?
– Я не люблю говорить о достижениях. Каждый из нас внес свою лепту, свой кирпичик и вместе мы должны построить государство.
Нас нужно учить политике, потому что общество всегда бывает политизированным и находится на перепутье. И таким перепутьем всегда являются выборы. И надо сделать правильный выбор, думать не о себе, а о будущих поколениях. Ведь будущее зарождается и строится сегодня.
– Сейчас много говорится о налаживании отношений с союзным государством России и Белоруссии, вновь заговорили о вхождении республики в состав России. Какова ваша личная позиция в этих вопросах?
– Сегодня Южная Осетия сохранилась как государство, может быть вопреки всем историческим нормам, только благодаря Советскому Союзу и России. В советское время у нас было построено 36 колхозов и совхозов, заводы, фабрики, школы, детские сады, учебные заведения, газеты, театры. Все это нам дала советская власть и благодаря такой политике советского государства мы сохранились как этнос. По всем меркам мы уже давно должны были прекратить свое существование. И не только Южная Осетия, но и другие народы России сохранились благодаря так называемой имперской политике.
И мы, конечно, будем с Россией. Есть разные идеи о вхождении в ее состав. Нет такого человека, который не хотел бы объединения. Но в каком качестве? На мой глубокий взгляд, мы должны войти в качестве отдельного субъекта, а не какого-то района. Ведь своей 30-летней борьбой мы заслужили право называться государством, и у нас все есть атрибуты государственности.
Поэтому, я думаю, мы должны войти в состав России в качестве полноправного субъекта.
Второе: когда ты приходишь домой к своему брату, ты сперва стучишься в дверь. Мы постучались в дверь России, нам ответили, что пока Россия не готова. Сейчас тем более во время специальной военной операции. Мы не имеем никакого права подставлять Россию, создать ей дополнительные проблемы и отвлекать ее от основной борьбы. В этом наша дружба.
Наша дружба заключается и в том, что, многие и многие наши ребята добровольно ушли на фронт и сражаются, показывая чудеса храбрости и героизма. Я горжусь нашими ребятами, многие из которых даже не граждане России.
Дай бог им здоровья, вернуться в целости и сохранности в свои семьи, дай бог им блестящей победы, которая их непременно ждет.
– Каково ваше видение будущего Южной Осетии и мира в целом? Какие изменения вы хотели бы видеть в общественной и политической жизни государства?
– Скажу коротко. Я говорил о том, что в политическом отношении мы еще не совсем зрелое общество. Государственные интересы мы должны вычленить отдельно от личных, клановых и фамильных. Это у нас получается не всегда. Мы должны помнить, что главное – это наша государственность, обеспечить надежные тылы будущим поколениям. Пока мы не определим, что важнее – личное или государственное – у нас будет очень много проблем. Я желаю, чтобы мы как можно раньше это поняли.
– Что бы вы посоветовали тем, кто только-только начинает свой путь в политике? Как по-вашему, на что в политике никогда нельзя идти, а чем можно пожертвовать и поступиться?
– Никогда нельзя поступиться принципами. Всегда нужно спорить только по принципам, иначе пустой спор превращается в болтовню.
