На фотографиях Алана нет ни капли позерства, искусственности и дешевого гламура. Герои съемок Алана полны жизни, радости, свободы и счастья. И что самое важное - полноправным героем всех съемок является и сама страна - старинные красивые улочки, берег моря, горы. О том, как Алан Нартикоев оказался в Испании, как стал фотографом и какой выглядит Осетия на расстоянии, читайте в его интервью корреспонденту Sputnik Южная Осетия Анне Кабисовой.
– Алан, давай попробуем с самого начала. Расскажи, как ты оказался в Испании.
– Наша семья - мама, сестра и я - решили уехать в Испанию в 2003 году. Продали дом в Алагире, собрали вещи и уже в аэропорту нам позвонили из турфирмы и сообщили, что испанское консульство нам отказало. Началась паника, истерика, слезы, но возвращаться уже было некуда и мы поехали в Москву. В тот год там взорвали метро и мы долго не могли снять жилье, так как никто не хотел связываться с выходцами с Кавказа. В итоге квартиру нам сдал русский, который родился и вырос в Германии - он оказался единственным, у кого не было предрассудков. В Москве мы застряли на два месяца, чуть не потеряли все свои застрахованные деньги - нас хотели обмануть. По новой подали документы на визы теперь через французское консульство, и в итоге поехали в Париж на автобусе как туристы.
Приехали замученные, языка не знаем, но нам повезло, гидом оказался русский - хороший мужик, и он помог нам организовать поездку дальше в Испанию. Поначалу мы боялись сказать, что мы не туристы, а приехали навсегда, но он все понял и помог. Мы доехали до Барселоны, а там нас уже встретили мамины сестры. К этому моменту мы остались практически без средств - деньги от продажи дома в Алагире закончились после жизни в Москве и всех историй с визами.
А самым первым из нашей семьи в Испанию приехал мой двоюродный брат, - не зная ничего и никого. Первые два месяца он жил на улице, а потом обосновался в деревне Deltebre неподалеку от Барселоны - в красивом живописном месте у реки, где выращивают рис. Это была адская работа за три евро в час. А позже он познакомился с осетинами, которые работали на мебельной фабрике, потом подтянул других осетин и там в итоге трудилось около пятидесяти выходцев из Осетии - для такой маленькой деревни в Испании это довольно много.
– Почему вы решили уехать из Осетии?
– Мы уехали не потому, что все было плохо. Нет. Я даже поступил на программиста в колледж электроники. Но в Испании обосновались наши родственники, и мы тоже решили поехать. Подумали, а почему бы и нет - будем учиться в Европе. Но при этом даже ничего предварительно не узнали - потом оказалось, что российские аттестаты там не котируются.
– Какие у тебя были первые впечатления от Европы?
– Пока мы попали во Францию, в тот год там была аномальная жара - 40 градусов. Это был август, когда все местные уезжают в отпуск и в Париже остаются только мигранты и маргиналы, поэтому у нас было ощущение, что мы попали в Африку. Но уже в последующие приезды у меня не было впечатления, что в Париже нет белого человека.
А в Испании мы сразу приехали в эту деревушку, где работал мой брат. Это богом забытое место, но природа очень красивая: рисовые поля вокруг, река, все очень живописно. Но первое время, конечно, было очень тяжело. Я хотел домой, там у меня остались друзья и жизнь моя только начиналась - мне тогда было семнадцать лет.
Здесь, в Европе обычный мигрант трудится на самых трудных низкооплачиваемых работах: сборе винограда и апельсинов, стройках, а девушки убирают квартиры. Моя мама до сих пор убирает квартиры. Есть, конечно, и исключения: моя двоюродная сестра защитила здесь свой осетинский диплом врача и работает по специальности.
Когда мы только приехали, то брат устроил меня на стройку. Мы вместе с украинцами строили немцам дом в горах. Это была очень тяжелая работа и я думал: а зачем мне все это нужно. Первый год, как правило, бывает переломным, и если переживешь его, то сможешь остаться. Мы прожили в Испании первые два года нелегально, а потом попали под последнюю легализацию - нужно было просто предоставить рабочий контракт. Прежде чем я занялся фотографией, где только не работал: на стройке, заводах и фабриках, собирал виноград - тоже адская работа, весь день режешь виноград, согнувшись пополам, и спина потом очень болит. На такой работе испанцы, особенно молодежь, не работают - только арабы и наши.
Мы пожили в этой деревне, а потом уехали на юг Испании в Севилью - знакомая мамы рассказала нам, что там мы без труда найдем работу. Мы приехали, но в итоге все оказалось не так, как нам описали. Я начал работать в цирке и это тоже была нелегкая работа: с четырех вечера до четырех утра, а платили копейки. А потом в нашей жизни каким-то чудом появилась испанка Франциска. Она сдавала нам свою квартиру и когда поняла нашу ситуацию, что у нас нет денег и документов, и мы практически голодаем - при росте 190 см, я весил тогда всего 60 кг, - то дала клич у себя на районе. И люди стали приносить нам еду со словами, что они пришли от Франциски. К нам относились по-человечески наверно потому, что даже не зная языка, моя мама и тетя умели проявлять дружелюбие и доброту - они близнецы и такие хохотушки, что всегда как-то располагали к себе.
Кроме Франциски нам помог старик Серхио. Я тогда еще плохо знал язык - мы только полгода как жили в Испании. И вот старику нужно было переносить мебель. Я просто помогал, как если бы у нас в Осетии пришел сосед и сказал, что ему нужна помощь. И вот мы закончили, я собрался уходить, а он мне деньги сует. Я на ломаном испанском стал отказываться, потому что для меня было странно брать деньги за то, что я помог. А ему это так понравилось, ведь у них такое не принято, что через пару дней ко мне пришел мужик и сказал, что он от Серхио и что ему нужен работник. Мануэль оказался садовником и я, конечно же, согласился с ним работать. Два года мы ездили по разным домам и косили газоны, поддерживали сады в красивом виде. Потом он помог мне сделать документы и сдать экзамены на права. Мы прожили около двух с половиной лет в Севилье, а потом решили переехать. Все-таки там было очень жарко, далеко от моря, да и родственники у нас жили в Каталонии. Выбор пал на Валенсию, и мы прожили там следующие девять лет.
Мама с тетей устроились на работу к Росса и Росси - двум женщинам-лесбиянкам. Они оказались очень хорошими и очень нам помогли. Как если бы в Москве шеф фирмы возился бы так со своими работниками-узбеками. В этом смысле испанцы - молодцы, у них нет предрассудков. Если ты хороший человек, то даже если у тебя нет денег и документов, они готовы тебе помочь. Причем мы не просили, они сами предлагали помощь, видя нашу ситуацию.
– В Осетию в этот период не ездили?
– У нас не было документов, а еще в то время это было очень дорого. Цены на визы и билеты упали только в 2010 году. Поэтому в Осетию первый раз после отъезда, я приехал только спустя лет семь. Когда мы уезжали, то практически еще не было мобильных телефонов и интернета, была другая жизнь, а я когда вернулся, то увидел, как все изменилось. Да я и сам изменился. И вот когда я приехал в октябре в Москву, то подумал, что попал в ад. Пробыл там три дня и поражался, почему все такие злые и никто не улыбается. Все-таки, климат играет важную роль. В Осетии оказалось лучше: осень была теплая и солнечная, но все равно было грустно. Все мои друзья уехали из Осетии, папа был в Иркутске, и дома почти никого не осталось.
Когда я приехал в Испанию, то чувствовал себя чужим и не в своей тарелке, а теперь, когда приезжаю в Осетию, то тоже чувствую себя чужим… С другой стороны, неделю побудешь и уже привыкаешь - все равно, это твой дом, даже несмотря на то, что я прожил в Осетии только до семнадцати лет. Все равно, это все родное и ты быстро привыкаешь.
У нас в Осетии есть много хорошего - то, что передается вместе с генами, но, все-таки, лет на сто мы точно отстаем. Я не хочу говорить, что Испания такая классная, а в Осетии все плохо. Нет. Здесь полно своих минусов и того, что мне не нравится. Но как-то проще нам надо быть. Мы о себе чрезмерно высокого мнения, но при этом фактически ничего из себя не представляем. Это нужно принять, а у нас никто не примет, потому что вот эта гордыня все и губит. А те, кто что-то понимает, они все уезжают. У меня много знакомых ребят, которые если бы остались жить в Осетии, то наша родина была бы совсем другой. Сложно все это. Ты хочешь, чтобы что-то изменилось, но при этом понимаешь, что один в поле не воин.
– А после возвращения было такое, что ты по-другому взглянул на нашу архитектуру, ведь после жизни в Испании ты привык к тому, что тебя окружает красота.
– На самом деле, это трагедия нашей страны. Я объездил всю Россию на поезде с мамой и с папой и увидел, что Советский Союз оставил нам в наследие одинаковые серые города, которые практически не отличаются друг от друга. Все эти унылые пятиэтажки, одинаковые дворы непроизвольно влияют на сознание, и человек становится таким же безликим и грубым. Конечно, я не хочу обобщать, но в целом это так и есть. Если это не Москва и не Петербург, конечно. Владикавказу в этом смысле тоже повезло - центр города очень красивый.
Плюс, такое ощущение, что все живут в своем маленьком мирке и не хотят иметь с другими ничего общего. Я сужу так и по тому, что происходит здесь в Испании. Русские и кавказцы за границей не очень сплочены, в отличие от тех же украинцев - у них здесь свои диаспоры, они помогают друг другу и активно между собой общаются, не говоря уже о грузинах и армянах. А нас здесь просто мало, но мы, как и русские, тоже не очень в этом плане дружные. Несмотря на то, что я живу здесь много лет, я все равно не чувствую себя своим. Есть те, кто быстро интегрируется в новые общества, но я не из таких. Все мое окружение - русскоговорящие, а самые близкие два друга в Валенсии - украинцы Дима и Андрей. В Барселоне у меня друзья тоже в основном русские, а один из самых близких вообще поляк.
– Ты несколько раз говорил о предрассудках. Мне тоже кажется, что они нам мешают, но как сохранить свою идентичность и при этом расширить сознание? К примеру, даже в отношении того, что ты рассказал о Россе и Росси, которые вам помогли - ну, лесби они и что теперь…
– Эти две лесбиянки нам очень помогли. Мало кто из наших, столько нам помогал в Испании. И я это говорю не для того, чтобы сказать, что я весь такой либеральный и лесбиянки - это хорошо, а наши - плохо, нет. Я хочу донести мысль о том, что в первую очередь, главное - быть человеком.
А предрассудки… Начнем с наших обычаев. Однажды в Москве я спорил на эту тему со своим другом. Он говорил: "вот я свадьбу "закачу" на пятьсот "миллионов" людей. Я спрашиваю, а зачем тебе это нужно. Он отвечает, что такой обычай. Я ему говорю, что такой обычай был, когда наши предки жили в ауле и на свадьбу звали всех, кто его населял, но это было около пятидесяти человек. А сейчас мы имеем полное право эти обычаи изменить, адаптировать их под нынешние реалии. Потому что есть обычаи, которые мешают нашей жизни и уже морально и исторически устарели, а сейчас от них остались только названия. Но мы почему-то цепляемся за вещи, которые сегодня уже нелепо смотрятся и тормозят нас в развитии как нацию.
С развитием интернета, мир кардинально изменился, молодежь сейчас совсем другая. Я не говорю, как многие, что современная молодежь – хуже, или какая-та отсталая по сравнению с прошлыми поколениями. Нет, просто другая. Сейчас молодежь получает и переваривает больше информации, чем их сверстники тридцать-сорок лет назад. И чем быстрее наш народ осознает, что пришли другие времена и нужно как-то адаптироваться и идти в ногу со временем, в хорошем смысле этого слова, то мы, как нация, от этого только выиграем. Но пока у нас много узколобых людей, которые вбили себе что-то в голову и думают, что их слово и позиция правильнее, чем у других, и если что-то не по агъдау, то не может быть вообще и стопроцентно неправильно.
То, что у нашего народа есть такое прекрасное и глубокое понятие, как агъдау, - это прекрасно и безоговорочно должно быть, но почему-то сейчас к этому слову приписывают все подряд, начиная от запрета носить шорты и заканчивая еще какой-нибудь ерундой. Но мне кажется, что все это сложно выбить из людей, и здесь поможет только время. Я уже говорил, что мы очень отстаем. Все это пройдет только со временем, поэтому нужно набраться терпения и ждать смены поколения. Вообще, вся Россия живет с отставанием от всего остального мира лет на пятьдесят. Я уверен, что в России все будет четко, но сейчас Россия переживает то, что, к примеру, здесь было 50-60 лет назад.
– Что ты имеешь в виду конкретно? Приведи пример.
– Я говорю в целом про отношение к жизни: к близкому, к своей стране, к закону. Люди почему-то думают, что им кто-то и что-то должен: страна или президент. Но никто и никому ничего не должен. Начни с себя.
– Ты про инертность и нежелание что-то предпринимать, а плыть по течению?
– Нет. Если ты имеешь в виду, что предпринимать - это выйти на митинги, то нет, ни в коем случае.
– Нет. Я имела в виду, что предпринимать - значит свое дело начать.
– В этом отношении русские впереди планеты всей. Я говорю больше о неких мировоззренческих вещах: о любви к своей стране, к своим соотечественникам, любви ко всему миру, к простоте. Взять ту же коррупцию, особенно в Осетии: все делается через знакомства и родственников, но так не должно быть. Все должны быть равны и все должно быть проще. Я не говорю об образовании и что в наших школах плохо учат, или там мало профессионалов. Я вижу проблему в мировоззрении. Но винить кого-то конкретного, или саму страну - не стоит. Нужно принять, смириться, ждать и главное, чтобы не было опять революции или войны.
За последний век наша страна столько пережила: первая мировая война и революция, в которой погибло много людей. А сколько эмигрировало! Тогда все и началось, пошел разлад и случился ключевой момент: убили мозг страны и генофонд, а другая часть эмигрировала. Во власть пришло село. Я не говорю, что село - это плохо, но эти люди были необразованными и с тех пор так и пошло. Потом началась вторая мировая война, которая остановила развитие нашей страны. Население, которое могло строить и развивать, погибло. В 1946 году на десять женщин приходился один мужчина.
Конечно, в коммунизме было и что-то хорошее, раз у меня папа до сих пор вспоминает то время. Но я и с папой спорю. Он говорит, что мы в космос полетели, а я ему отвечаю, что люди в это время голодали. Если бы не было Советского Союза, то наша страна развивалась бы по тому же пути, как и другие развитые страны. Появилось электричество и весь мир постепенно построил электростанции, мы полетели в космос и примерно в этот же момент и остальные полетели. То есть, это заслуга развития всего человечества, это диктует сам прогресс, а не что-то еще. Взять Союз 60-х годов: весь мир уже ездил на супер машинах, а у нас даже обычных машин не было.
Потом 90-е пришли… Винить никого не стоит, просто так исторически сложилось, что все хотят, чтобы Россия была слабой. Сильная Россия в этом мире никому не нужна. И вот из-за этого отставания, у людей каша в голове: то Союз, то 90-е. А выход один: главное, чтобы России дали пожить лет сто без войн и революций. И поэтому я всегда против, когда кто-то "топит" за то, чтобы выйти на улицы. Этот хаос принесет России больше вреда, чем пользы. Мы не должны наступать на одни и те же грабли. Ни одной стране революция ничего хорошего не принесла, а только откидывает ее развитие далеко назад. Любая революция - это всегда регресс. Лучше бы люди думали не о том, что власть плохая, а начали бы менять себя. А как только люди поменяются, то и власть поменяется.
Продолжение следует.
