Мадина Тезиева – режиссер документального кино, выпускница Высших двухгодичных курсов сценаристов и режиссеров ГОСКИНО СССР, чью курсовую работу "Северный Кавказ на 1963" высоко оценил сам Наум Ихильевич Клейман – киновед, специалист по творчеству Сергея Эйзенштейна, директор Государственного центрального музея кино (с 1992 года по 2014 год).
До распада Советского союза Мадина Тезиева сняла внушительное количество фильмов, которые участвовали в международных фестивалях и были занесены в зарубежные каталоги. Среди них такие ленты как "Пятмат", "Северный Кавказ 1963 года", "Шамиль в ссылке. Элегия", "Лескен. Азбука в картинках", "Палитра Тибула", "Потомок великого княза".
Современному зрителю творчество Мадины не знакомо, так как практически все фильмы (как и весь архив Северо-Кавказской студии кинохроники) находятся в Российском государственном архиве кинофотодокументов в Красногорске. Оцифровка картин требует значительных сумм.
Сегодня Мадина большую часть времени отдает журналистике, а также пишет художественную прозу и занимается живописью.
– Мадина, вы выросли в Грозном. Расскажите об этом периоде. Как семья там оказалась, чем занимались родители?
– У меня "типичная" семья: папа – инженер, мама – учительница. В Грозный Тезиевы попали в 20-е годы прошлого века, во время раскулачивания. Моего прадеда Гадагко Тезиева арестовали, сослав на север, и отобрали все имущество, нажитое большой семьей большим трудом: дом в Ногкау Алагирского района, скотину, сад и так далее. Мой дед, Джамбот Тезиев, перевез младших братьев и сестер в Грозный, где бывал до этого на заработках. Там своими руками построил дом.
Мы жили в окружении таких же раскулаченных осетин: Дзодзиковы, Цаликовы, Мамсуровы. Об Осетии говорили так, будто она находилась на расстоянии полутора миллиона световых лет, а не в 45 минутах езды.
Самой большой удачей своей жизни я считаю то, что в детстве мне еще удалось застать староосетинские типажи. Сейчас таких людей уже нет. Это были "последние из могикан". О них я пишу книгу очерков, которая так и называется: "Староосетинские типажи". Буду публиковать очерки в ГНК (альманах "Генеалогия народов Кавказа"), с которым уже давно сотрудничаю.
– Как вы поняли, что вам интересно кино?
– После школы я поступила на филфак Грозненского университета. В университете работал киноклуб "Контакт". Руководил им антиковед Александр Владимирович Очман. Он очень серьезно относился к составлению программы просмотров (они проходили в кинотеатре "Юность", кажется, этот кинотеатр в Грозном до сих пор действующий). Александр Владимирович любил европейское кино: мы смотрели Бергмана, Бунюэля, Висконти, Антониони… Это было нечто совсем другое, не то, что мы привыкли смотреть по телевизору. Для меня это было потрясением. Я решила, что обязательно свяжу свою жизнь с кино: мне хотелось быть то сценаристом, то киноведом, то мультипликатором, то режиссером, то актрисой…
В результате жизнь сама все расставила по местам. После окончания филфака я три года отработала в школе учительницей русского языка и литературы и совершенно точно знала, что не хочу застрять в школе на всю оставшуюся жизнь.
Я отправила свой сценарий на творческий конкурс на факультет кинодраматургии во ВГИК (помню, что мастерскую набирал Инин). Мой сценарий "Переводчица востоковеда" успешно прошел творческий конкурс и пришел вызов на общеобразовательные экзамены. Но параллельно в каком-то из киножурналов мне попалась на глаза статья о Высших двухгодичных курсах сценаристов и режиссеров кино при Госкино СССР. На всякий случай туда я тоже отправила свои работы. Оттуда, с отделения режиссуры документального кино, тоже пришел положительный ответ, меня вызвали на собеседование, я успешно прошла его и была зачислена.
На сценарный факультет ВГИКа я уже не пошла: решила не разрываться на части, а спокойно учиться на режиссуре неигрового (документального) кино. Со мной в одной группе учился Сергей Дворцевой, и в общаге мы с ним были соседями. После ВКСР мы с ним переписывались, и у меня дома лежит пачка его писем. Когда-нибудь сдам в Музей кино.
– Какие фильмы из детства вам запомнились навсегда?
– Мне очень нравился фильм режиссера Александра Митта "Звонят, откройте дверь", где главную роль, еще школьницей, сыграла Елена Проклова. Так получилось, что Александр Митта преподавал у нас на ВКСР. Как-то я набралась наглости и сказала ему, что из всех его картин люблю только самый первый его фильм – "Звонят, откройте дверь!", а все эти "Экипажи" меня нисколько не трогают. Он спокойно выслушал эту реплику и сказал, что первую картину снимал на одной только интуиции и к концу работы над фильмом энергетически был так истощен, что понял: если и остальные фильмы снимать так, то долго не проживешь – сердце не выдержит. Поэтому стал интересоваться приемами построения фильма, сюжета, словом, конструкцией, что и нам советовал. Но все-таки в искусстве трогает то, во что человек вложил всего себя, вложил свою душу…
– Что вам ближе – литература или кинематограф?
– Литература – это фундамент кинематографа. Мне кажется, эти два вида искусств неразрывно связаны между собой. Люблю одинаково сильно и кино, и литературу.
– Какой фильм, из снятых вами, ближе всего и почему?
– Если бы мне сказали, что надо представить себя и свое кинотворчество только одной лентой, я бы выбрала монтажный фильм "Северный Кавказ на 1963". 1963 год – год моего рождения. Я родилась и выросла в Грозном на улице космонавта Николаева. В 1963 году, в год моего рождения, в космос полетела первая женщина – Валентина Терешкова, его супруга. Я всегда знала, что родилась в год, когда Терешкова полетела в космос. Мне было интересно, какое отражение это событие нашло в кинолетописи Северного Кавказа. Просмотрев всю хронику за 1963 год, нашла чудный сюжет: операторы кинохроники снимают концерт ансамбля народного танца. Вдруг музыка прерывается, на сцену выбегает конферансье и взволнованно сообщает: "Женщина в космосе"! Зал встает. Люди плачут, аплодируют…
– Вы работали в эпоху пленки, и сейчас зритель не знает ваши фильмы, потому что они оказались в архиве в Красногорске. Какова их судьба и что нужно сделать, чтобы мы их увидели?
– Не я одна оказалась в таком положении – многие. Вечные русские вопросы: "Кто виноват?" и "Что делать?" Ответа на них я не знаю.
– Кто из режиссеров художественного и документального кино вам близок?
– Когда в Грозном в киноклубе "Контакт" Александр Очман показал нам фильм Бергмана "Фанни и Александр", мне хотелось смеяться и плакать одновременно: режиссер языком кино смог сказать то, что все чувствуют, но не могут выразить: "Жизнь мистична. И это – реальность". В документальном кино мне близко то направление, основу которого заложил Флаэрти.
– Фильм на какую тему вы бы хотели снять?
– Я хочу снимать фильмы о любви. Мечтаю экранизировать романы Гайто Газданова, Георгия Тедеева, Алеша Гучмазты, роман "Батаноко Тембот" Батырбека Туганова, роман "Тамара и Давид".
– Что нужно, чтобы возродить кино в Осетии?
– Личности уровня Азанбека Джанаева. Часто мне приходится слышать расхожее мнение, что у нас есть чудесные актеры (это так), хорошие режиссеры (это так), но мало продюсеров. Но когда я слышу, что продюсер нашел деньги, чтобы снять фильм по своему сценарию, он мне неинтересен, и я заранее знаю, что результат будет плачевный. Надо уметь собирать таланты, а не нарциссировать. К сожалению, нарциссирование у нас в крови.
– Как в вашей жизни возникла журналистика?
– Случайно. Когда кинопроизводство полностью остановилось, возник вопрос: куда податься? Как кинодокументалист, я умела находить людей и темы. Этот навык пригодился.
– Я знаю, что еще занимаетесь литературой. Над чем сейчас работаете?
– Над романом "Дзерасса в лабиринте".
– А как начали рисовать?
– Детский сад ГрозНИИ №59, в который я ходила в Грозном, располагался рядом с большим магазином тканей. Из садика меня забирала мама. Она всегда говорила: "Сейчас зайдем на минутку в "Ткани"". И зависала там минимум на час. Для нее этот час проходил как одна секунда блаженства, а для меня, как сто лет пыток. И так длилось каждый день с моих трех до семи лет.
Я была маленькая и не доставала до прилавка, я не видела ткани, которыми так восхищалась мама. Сердобольные продавщицы отводили меня в уголок, давали мне лоскутки, бумагу и цветные карандаши, и я рисовала "наряды для мамы". Продавщицы очень хвалили мои рисунки, но я думала, что просто, чтобы поддержать меня. Но однажды одна молоденькая продавщица пришла в платье, сшитом по моему эскизу. Это было особое чувство.
Мне подарили коробку конфет и сказали, что я стану модельером и буду одевать женщин со всего мира. Но я уже тогда точно знала, что не хочу обслуживать мир моды, в котором женщины забывают все на свете, даже собственных детей.
– Кем вы себя по-настоящему ощущаете – режиссером, писателем, журналистом или художником?
– Режиссером. Даже когда я пишу роман, я мысленно снимаю его.
