Почему это интересно для нас? Потому что темная судьба Терминатора вообще для нашей страны имеет значение, отмечает колумнист РИА Новости Виктор Мараховский.
Фраза о том, что СССР был побежден "не НАТО, а Голливудом", конечно, перебор — но не бред. Разумеется, нашу предыдущую государственность разрушила в первую очередь не внешняя сила, а слаженная работа сил внутренних. Однако роль, которую сыграли в "капитуляции русских" американские киногерои, переоценить невозможно.
Кто был подростком в 1980-х — начале 90-х (а я, например, был), тот помнит: основных поведенческих моделей у мальчишек было три. Шварценеггер, Сталлоне и, в несколько меньшей степени, Брюс Ли, приехавший к нам хоть и из Гонконга, но тоже через Америку. На девочек, кстати, тоже повлияло: они хоть и не пытались подражать конкретной Джулии Робертс, но мечта уехать в богатое безопасное Туда и выйти Там замуж за Ричарда Гира (он же, в мексиканском многосерийном варианте, Луис Альберто) тем не менее инфицировала целые поколения.
Эта сокрушительная культурная капитуляция, результаты которой ощущаются по сей день, была бы невозможна, если бы Голливуд действительно не был велик. А он, безусловно, был. Голливуд тридцатилетней давности был потрясающе эффективной машиной мечты. Грубо говоря, он рассказывал вечные истории всякий раз по-новому и использовал вечных героев, всякий раз надевая на них актуальный и привлекательный облик.
И эти истории, и эти герои настолько хорошо и давно знакомы большей части человечества, что они свободно проницали любые границы и многие культурные различия. И действовали почти безотказно.
Строго говоря, "Терминатор" 1984 года — это была очень древняя история с очень древними персонажами. Там была дева-в-беде, там было преследующее ее чудовище и рыцарь, жертвующий собой ради ее спасения.
"Терминатор: Судный день" 1991 года тоже был очень древней историей — только чудовище-Шварценеггер там перековалось и стало рыцарем, дева-в-беде превратилась в деву-воительницу, а по их следам бросился новый, постоянно меняющий облик демон.
...Потом были какие-то невнятные фестивали ностальгии по былому Шварценеггеру (третий и пятый "Терминаторы") и неудачные попытки соорудить "расширенную вселенную" (четвертый "Терминатор"), и все это в каких-то альтернативных мирах, и никто ничего не понял.
А сейчас Голливуд попытался вернуться к своему культовому рассказу и продолжить его с того места, где он его бросил. Но по дороге с ним случилась беда, которая в самой американской киноиндустрии, кажется, рассматривается как победа.
Если коротко, то рассказывать вечные истории с вечными героями там больше не рекомендуется. Рыцарь-защитник (или прекрасный принц) и дева-в-беде — это теперь устаревшие социальные конструкты. Более того, это механизм культурного подавления, в данном случае женщин мужчинами. И это механизм давления на мужчин и воспитания в них агрессии. И еще это навязывание патриархальных стереотипов.
А в Америке, как мы помним, идет большая Битва За Социальную Справедливость, которая у них означает не то, что нам кажется, а уничтожение прежней, традиционной системы ценностей и социальных ролей. И создание новых — расово, культурно и сексуально разнообразных. И большой кинематограф не может отсидеться в стороне.
В общем, в финальном "Терминаторе" все изуродовано по последнему слову социальной политкорректной справедливости.
Там имеется один откровенно старый и комичный Т-800, занимающийся исключительно делами, не попадающими под определение "токсичной мужественности": киборг женат (да), шьет шторы, вкусно готовит, надежен в быту и безропотно меняет подгузники, чем и ценен. Чтобы быть совсем безопасным, он даже не пристает к своей жене (и об этом сообщается с гордостью).
А вместо одной девы-воительницы имеются целых три. Это, во-первых, старушка-воительница, в свои 63 легко одолевающая в драке двоих крепких профессиональных силовиков. Это, во-вторых, киборгизированная тетя-воительница, женских черт лишенная и, судя по поведению, вообще ни в каких мужчинах не нуждающаяся (любовь она испытывает только к своей командирше). И в-третьих, наконец, спасительница будущего — мексиканская девица-воительница. Она поначалу совсем беззащитна, прямо как Сара Коннор в 1984 году. Но, в отличие от Сары Коннор, она превращается в бойца не через тяжелые испытания и не постепенно, а сразу и каким-то мистическим образом. Вот она не умела водить — но попробовала и получилось с первого раза. Вот она в первый раз в жизни берет в руки огромный автомат — и тут же попадает по всем мишеням.
И вся эта бредовая команда побеждает очередного жидкометаллического суперкиборга, надоевшего всем уже хуже редьки. В конце старушка-воительница увозит девицу-воительницу в закат готовить к ее великой миссии.
...И вот здесь начинается самое интересное.
Оказывается, если из Голливуда вынуть вечные сюжеты и вечных персонажей, то он перестает быть фабрикой грез и машиной мечты. Аудитории все-таки важно, чтобы ей рассказывали о ней — о ее мечтах, страхах и "образе себя". Аудитории важно, чтобы она могла отождествить себя с героями и вместе с ними пережить их превращение.
При этом вечные сюжеты и вечные герои потому так и называются, что они прошиты в подкорке у всего человечества. Обстоятельства могут меняться, исторические декорации могут меняться, чудовища могут быть с рогами или из металла, девы — в платьях или джинсах, а рыцари — с мечом, автоматом или даже в очках. Но вечные истории все равно про схватку защитника с монстром, про любовь и про то, как испытания изменяют героев и открывают будущее им и их детям.
А если это убрать, то останется просто зрелище. Кассу это все по-прежнему может собирать, но той власти над душами всей планеты, которая была у прежнего Голливуда, у него уже нет.
Новая сказка о будущем получается чертовски непривлекательной. Для девушек — потому что там их ждет только адская, кровавая мужская работа и никакой любви. Для парней — потому что им там места вообще нет, если они не умеют шить.
Говоря проще, воображая, что он отказывается от стереотипов, Голливуд убивает архетипы. По факту современная передовая Америка, заставляя свою киноиндустрию придушивать устаревшую вечность и конструировать "новые социальные роли", тем самым демонтирует то самое оружие, которым она в свое время покорила остальной мир. И нас в том числе.
...На этом месте можно было бы сказать, что, раз уж Голливуд сам себя демонтирует, то наша киноиндустрия в выигрыше. И что она получает шанс распространить наше культурное влияние по планете — ведь у нас по-прежнему можно снимать вечные истории.
Но проблема в том, что наша киноиндустрия, за некоторыми приятными исключениями, тоже передовая. В дурном смысле. То есть безмозгло тащится за последними трендами западного кино (не забывая, конечно, его ругать, но мечтая в него интегрироваться).
Поэтому скорее стоило бы открыть наш рынок для сценаристов и режиссеров того, прежнего Голливуда, которые отстранены сегодня от дел из-за своего несоответствия передовым американским идеям. Они, по крайней мере, не страдают нашими провинциальными комплексами.
