Владимир Цкаев проходил в качестве подозреваемого по факту стрельбы в сотрудника ОМОН Ролана Плиева. После допроса в отделе полиции Владикавказа, Цкаев в состоянии комы был доставлен в РКБ и утром первого ноября скончался, не приходя в сознание. Ему было 39 лет. Спустя две недели после гибели Владимира Цкаева, его сосед и друг Марат Букулов явился с повинной и признался, что это он стрелял в Плиева.
После стихийного митинга у здания правительства республики было заведено уголовное дело в отношении десяти полицейских – сотрудников Иристонского ОВД. В феврале текущего года начались судебные заседания, которые на данный момент приостановлены до получения повторной судмедэкспертизы, на которой настаивали обвиняемые.
Не плакал, закричал как зверь
В ту ночь я не спала до утра. Не могла согреться под двумя одеялами, хотя температуры не было. Просто было ощущение, что я как будто в ледяной воде. Никогда в жизни у меня такого не было. Это были последние часы жизни Вовы.
Утром первого ноября после бессонной ночи, когда я поняла, что Вова не вернулся, я позвонила оперуполномоченному Руслану Хугаеву – он не поднял трубку. Я оделась и вышла с мыслями идти громить Иристонский отдел.
Я еще успела купить конфеты, чтобы поблагодарить соседку, которая нам помогала на "пятнице" (31 октября матери Владимира Цкаева делали "пятницу" после похорон – ред.). Прошла мимо ребят – соседей, которые, оказывается, уже все знали, но не могли мне сказать, и просто поехали за мной. Я выехала, и тут у меня звонит телефон – одна из родственниц Вовы, которая мне сказала: "Подъедь к РКБ". Я спрашиваю: "Его побили?". Она отвечает: "Нет". И уточнила: "Подъезжай со стороны Гагарина". До сих пор, когда я это пересказываю…(начинает плакать). Я спрашиваю: "Он живой?". Она мне говорит: "Нет, не живой".
Дальше я не помню, что было – вижу, что валяюсь на полу машины, а какие-то мужики проходят мимо и смеются. У меня вновь зазвонил телефон, я отвечаю и почему-то надеюсь, что это Вова. Оказалось, что это соседи, которые ехали за мной. Они посадили меня к себе и повезли в сторону дома. Я говорю им: "Мне надо к Вове в больницу". Я понимала, что мне сказали – его уже нет в живых, но разум не хотел верить, и я думала, что сейчас приеду в больницу и увижу его. Они привезли меня домой, а я стала кричать на всю улицу, что Вову убили.
Я не понимала, почему его убили. Дети были у родственников из-за "пятницы", потом моя тетя привезла сына Артура. Он не мог понять, что происходит, почему у нас в доме столько людей. Спрашивает меня, что случилось. Я говорю: "Папу убили". Он меня обнял, когда я это сказала. Не плакал, закричал как зверь. Потом приехала скорая помощь, сделали нам какие-то уколы. Потом тетя увезла Артура к себе.
Вечером Вову привезли и положили на кровать. Я так боялась подходить к нему. Лежал такой холодный… Красивый…
Дочь Стелла узнала, что папы больше нет, в день похорон. Я ее обняла и сказала: "Стелла, ты уже большая. Папы больше нет". Я их спросила с Артуром: "Хотите быть на похоронах?". Они сказали, что да. Не плакали вообще.
После смерти Вовы мой брат приходил к нам ночевать, спал со Стеллой на диване, потому что она настолько привыкла засыпать под стук сердца и дыхание своего отца…
Артур начал коллекционировать ножи, сам точил их. Бил кулаками в стену, хотя по своей природе он очень спокойный и ласковый ребенок. Постоянно спрашивает, как я себя чувствую, мимо проходит – обязательно обнимает. Если я долго не выхожу из ванной, то начинает стучать, спрашивать, все ли у меня хорошо.
Люди рвали и метали, писали и звонили, не знали, как помочь
Он в Раю? Я верующий человек, но в то время потеряла веру. С обеда до ночи что они с ним там, в отделе, делали… Неужели такая цена Рая? Он же никого не убил, не обидел за всю свою жизнь, никогда друзей не предавал, плохо ни про кого не сказал, никогда ни на кого не обижался.
Когда по городу разлетелась весть об этом ужасе, то все бросали свои дела и присоединялись к нашему шествию к зданию правительства. В типографии, куда привезли фотографии Вовы из морга, чтобы напечатать их в большом размере для митинга, не взяли деньги. Люди рвали и метали, писали и звонили, не знали, как помочь. И после этого митинга возбудили уголовное дело по факту смерти Вовы. Если бы не этот общественный резонанс, я уверена, что все бы замяли.
Я никогда никого не просила о помощи, но с самого начала (глава Северной Осетии) Вячеслав Битаров уделял внимание нашей семье. Благодаря ему нам удалось сделать повторную экспертизу – обычно очередь составляет полгода, а наши документы приняли через две недели. Эта экспертиза доказала, что Вова умер от асфиксии – удушья. На все праздники все эти годы глава оказывает внимание моим детям. Когда я была у него на приеме, то почувствовала его искреннее сочувствие – этого не сыграешь. Я сердцем людей чувствую.
У нас есть сосед Эльбрус Бибаев, ровесник моего отца, которому я очень благодарна – весь тот год он возил моих детей в школу. А меня таскали в следственный комитет, по адвокатам, водили по кабинетам, я почти ничего не помню. Единственное, что врезалось в память – повторная экспертиза в морге.
Когда привезли гроб с Вовой и поставили на ступеньки, Халк начал выть
Артур мечтал о собаке. И Вова занял деньги и купил Халка – породы испанский алано. Когда Халку было четыре месяца, он чем-то серьезно отравился и уже умирал – ушел из дома. Вова искал его везде, от Сахалина до Южного, а в итоге мы нашли его в огороде у соседа. Всю ночь Вова ходил из угла в угол и злился – скорее бы рассвет. Мы все по очереди держали Халка за лапу. Утром Вова взял белую накрахмаленную простынь, завернул в нее собаку и повез к ветеринару. Отдал последние деньги, но вылечил его.
В тот день, когда за Вовой пришли, Халк яростно лаял без остановки, прыгал на забор – он никогда раньше так себя не вел, а когда привезли гроб с Вовой и поставили на ступеньки, Халк начал выть в небо. Потом лег и несколько дней ничего не ел.
Я в жизни ни за одной девочкой столько не ходил
Мы познакомились, когда мне было 18 лет, а ему 20. В тот день я, в джинсовом сарафане, шла к маме в больницу со своей кастрюлькой, 11-й маршрут тогда еще не ходил. И вот я иду по нашей улице и рядом останавливается машина, а там Вова и Марат (Марат Букулов, друг Владимира Цкаева) – они всегда были неразлучными друзьями, даже на свидания вместе ходили. С тех пор он каждый день поджидал меня на улице, чтобы проводить. Шел пешком со мной, это при том, что пешком он вообще не ходил, все время на машине (улыбается). И как-то сказал: "Я в жизни ни за одной девочкой столько не ходил".
Когда я первый раз увидела Вову, он меня не впечатлил. А понимать, какой он человек, я стала, когда мы начали общаться. Я всегда все анализирую, например, если человек со мной общается хорошо, а с другими проявляет себя с плохой стороны, то в этом его суть. Я долго наблюдала за ним – Вова муху не обидит, а как красиво он произносил тосты… Я поняла, что у него очень доброе сердце. И это стало решающим.
А насчет того, что Вова и мухи не обидит, то это буквально. Я могла словить ее и бросить под воду, а он вылавливал и отпускал. Окна открывал, чтобы они улетали – говорил, что нельзя их убивать.
Потом, когда мы уже начали встречаться, он возил меня в Кобань – в дом, где вырос. Мне уже потом рассказали, какой он был терпеливый с самого детства – как-то его отец чинил забор возле дома и Вова сильно поранил палец и всю дорогу до травмпункта терпел, ни разу не сказал, что ему больно.
А еще, когда Вове купили велосипед, то он сломал руку, но родители не сразу поняли, что есть перелом, – всю ночь Вова терпел боль и ни разу не пожаловался, а утром, когда рука распухла, то его повезли в больницу.
"А где папа? Он не намок?"
Он безумно любил детей. Когда родился Артур, то мы каждый вечер купали его вместе. По дыханию детей он понимал, что у них температура и дежурил по ночам возле них. За это время, что Вова успел побыть отцом, он дал своим детям столько любви и внимания, сколько некоторые не дадут и за сто лет. И они его тоже очень любили. Когда шел дождь, Стелла обычно спрашивала: "А где папа? Он не намок?"
Когда у нас были проблемы в семье – денежные или бытовые, я говорила Вове, что устала и много еще чего неприятного могла сказать, а он в ответ никогда слова мне не говорил, просто поднимал меня на руки, клал себе на плечо и ходил со мной так, пока я не успокаивалась. Мне становилось стыдно, он поставит меня на пол, обнимет и говорит: "пойдем, чай попьем".
Он всегда так удивлялся, когда мужья с женами в полемику вступали и считал, что если у жены есть претензии - значит, муж что-то делает не так.
Последние пять лет мама Вовы болела альцгеймером, мы вместе за ней ухаживали, и ни разу за все это время я не услышала от него, что он устал, или чтобы он злился. Наоборот, он старался разрядить обстановку – пел песни, шутил, на руках ее носил. Я желаю себе такого сына… Если у него будет хотя бы сорок процентов такого же терпения ко мне на потом, если доживу, как было у Вовы к своей матери… Он навсегда останется для меня большим примером сына, мужчины, отца, мужа…
У нас даже не было времени порадоваться друг другу – не получилось.
