По информации Северо-Осетинской общественной организации жертв политических репрессий "Номарæн", в Северной Осетии репрессировали 14 тысяч человек, из которых 1650 были приговорены к расстрелу. Точное число жертв репрессий в Южной Осетии не установлено — поименно известны около 500 человек.
Организацией "Номарæн" под руководством Аузби Зураева проведена наиболее масштабная работа по увековечению имен жертв политических репрессий Северной Осетии. В шести томах автор приводит фамилии людей, казненных или сосланных в лагеря, с небольшими биографическими справками. Аузби Зураев еще подростком сам был сослан в лагерь, где провел 10 лет.
Планомерное уничтожение осетинской интеллигенции и интеллектуальной элиты в период Большого террора в 1937-1938 годах остается одной из самых страшных и кровавых страниц нашей истории.
К сожалению, эти события пока мало осмыслены и освещены в литературе. Большая часть написанных книг — это воспоминания и свидетельства людей, которые выжили. Но, конечно, для формирования полной картины личных воспоминаний недостаточно. Историческое исследование этого периода крайне скудно, по разным причинам не изучено множество документов, многое было утеряно и уничтожено.
От того особенно ценны публикации, основанные на материалах из достоверных источников. В этой связи интересны и важны работы Ахсара Туаллагова. Его книга "Приговоренные к бессмертию" — одна из самых важных биографических работ среди редких книг про сталинские репрессии в Осетии. В ней описываются судьбы шести осетинских писателей.
Отдельную работу, написанную совместно с сыном, Туаллагов посвятил светочу осетинской культуры Цоцко Амбалову.
Участие в работе по реабилитации жертв массовых репрессий в Осетии позволило ему самостоятельно заняться сбором информации. Исследования автора — это результат кропотливого труда, продолжительные поиски документов в многочисленных архивах разных городов России и стран бывшего СССР. В книгах приводятся уникальные документы из материалов уголовного дела, протоколы допросов, автобиографии обвиняемых и постановления обвинителей.
Как отмечает сам автор в книге "Приговоренные к бессмертию", он написал о писателях, потому что они более ранимы, а их утрата для народа — трагична:
"Хотя я и осознавал, что нельзя найти мерило ценности человеческой жизни, что все имеют право жить и творить добро, но, видимо, наиболее яркими бывают творческие личности".
В сплетении задокументированных фактов и художественной рефлексии автора фамилии из списка "Номарæн" обретают человеческие лица, напоминая, что за именами и цифрами всегда стоит личность с уникальной историей.
Героями его биографических очерков стали выдающиеся литературные деятели Шамиль Абаев, Гино Бараков, Дзахо Гатуев, Кудзаг Дзесов, Сармат Косирати и Георгий Малиев.
Заключенным под стражу вменялось участие в выдуманных антисоветских организациях, к делам приобщались сфальсифицированные документы и рассказы несуществующих свидетелей. Привычным считалось применение физического и психологического давления в качестве принуждения к клевете и самооклеветанию.
Яркие представители осетинской интеллигенции, убежденные идеалисты и гуманисты, становились врагами народа за самозабвенную любовь к своей Родине и народу.
Общественный деятель и поэт Шамиль Абаев, основатель первой большевистской партии в Северной Осетии, "фанатично убежденный революционер", потерял родных и имущество во время борьбы за советскую власть. А к шестидесяти годам его признали "двурушником-троцкистом, скрывающим свою антипартийную и контрреволюционную деятельность".
Видя, что основная часть руководителей республики и интеллигенции репрессирована, он ожидал своего ареста. Чтобы защитить любимую жену от предстоящих неприятностей, развелся с ней и отдал рукописи своих произведений сестре.
За неимением каких-либо доказательств виновности Абаева, его убийцам пришлось приобщить к делу десятки сфальсифицированных документов, обличающих его в противоречивых и нелогичных деяниях.
После очередного допроса, его с параличом правой руки и кровоизлиянием в мозг положили в больницу. И даже предсмертное состояние жертвы не смогло утихомирить жестокость обвинителей, которые хладнокровно завершили начатое, постановив в окончательном приговоре – "к физическому труду совершенно непригоден, но этапом может следовать в сидячем или лежачем положении".
Шамиль Бекмурзаевич до исполнения приговора не дожил. Он скончался дома, окруженный заботой жены и близких в 1939 году.
Трагично оборвалась жизнь писателя и публициста Гино Баракова, который был расстрелян в 1937 году. Сотрудникам ОГПУ требовалась яркая личность на роль основателя очередной искусственно созданной "контрреволюционной" организации, и выбор пал на Баракова.
С искренней верой в "незыблемость революционных идеалов" Гино Бараков стремился отстоять свою честь, не осознавая тщетность попыток. Доведенный до отчаяния, в знак протеста Бараков объявил голодовку. Но ничто уже не могло усмирить произвол его палачей.
Несмотря на изнурительные процессы, после которых он не мог передвигаться самостоятельно, Бараков не дал никаких признаний и до последнего отстаивал свою невиновность. Обвинители не добились клеветы и от знакомых писателя, приобщив к делу показания несуществующих людей и сфальсифицированные документы.
О непоколебимости его духа свидетельствует небольшая зарисовка, рассказанная Дарьей Тогоевой, которая также находилась под арестом:
"… Баракова выводили вечером на прогулку. Проходя мимо моей камеры, он по-осетински сказал мне так: "Дусинка, не бойтесь и не верьте их ласковым обманным словам, была героиней и будь героиней".
Если Шамиль Абаев и Гино Бараков были преданы революции и искренне верили в ее идеалы, то выдающийся осетинский поэт Георгий Малиев к тому времени уже успел в ней разочароваться. Быстрее других разобравшись в катастрофических последствиях начавшегося насилия над крестьянами, он покинул большевистскую партию "Кермен", одним из основателей которой являлся.
Удивительны его принципиальность и бескомпромиссность. Будто осетинский писатель не ведал страха во времена, когда бесстрашие было очень редкой, непозволительной роскошью. Малиев не участвовал ни в каких антисоветских организациях и не воевал против коммунистов. Но всегда говорил правду и не менял своего мнения в угоду власти.
Одним из немногих, он отказался писать хвалебные оды советскому режиму.
"Я не могу писать по заказу, а в современной нашей жизни я не нахожу для себя вдохновляющей темы", - говорил он.
На подобный подвиг были способны только очень бесстрашные люди. Он хорошо понимал, к чему приведет его принципиальность.
Поэт был осужден за "антисоветское содержание своих произведений" в сборнике стихов "Ираф" и за буржуазно-националистическую деятельность во время преподавания в школе. 55-летнего Малиева приговорили к 10 годам каторжных работ в 1939 году. Жалоба о пересмотре дела рассмотрена не была. В 1941 году сообщили о его смерти от туберкулеза легких.
Это короткие наброски всего лишь о трех из многочисленной череды трагичных судеб и искалеченных жизней.
Все они несли часть нашего груза, как верно отметил поэт Георгий Бестауты в сонете, посвященном репрессированному поэту Хазби Габуеву и, конечно, всем мученикам, что страдали за нас.
Зонын æй, мæ уаргъы хай дæр хастай,
Буц хæлар, кæцæй кæдæм, кæцæй!
Ирмæ ‘рцыдтæ, уый тыххæй къæдзæй –
Йе ‘нувыд фырт, дард бæстæйы хастæй.
Æмæ фарсты карз нысанау, мæнæ,
Не ‘ппæты раз ныр лæууыс æдзæмæй.
(Я знаю, что ты нес часть и моего груза,
Поэтому ты вернулся в Осетию, согнувшись,
Ее верный сын, из далеких краев.
И теперь, как беспощадный вопросительный знак,
Ты молча стоишь перед нами. - Перевод с осет.)
