Тема не нова. Голландия — историческая область, охватывающая только две из двенадцати современных провинций страны: Северную и Южную Голландию соответственно. Уже достаточно давно отмечается раздражение жителей других регионов из-за использования этого наименования применительно ко всему государству, пишет Ирина Алкснис для РИА Новости. Проблема знакома, кстати, и другим странам. Например, шотландцы и валлийцы могут сильно оскорбиться, если Великобританию назвать Англией.
Однако с Нидерландами все заметно сложнее. Голландия — во всех отношениях куда более известный и содержательно насыщенный бренд, чем любой другой регион государства и даже Нидерланды как таковые. Причина — в исторических реалиях, поскольку именно эта территория обеспечила мировую славу себе (и, как следствие, всей стране — под своим именем) в самых разных сферах и веками оставалась национальным названием, неформально используемым в различных ситуациях.
Однако самое интересное — даже не сам грядущий национальный ребрендинг, а его мотивация. По мнению властей, образ Голландии слишком сильно ассоциируется с наркотиками и амстердамским "кварталом красных фонарей".
Спору нет, вольность нравов — на самом деле одна из главных фишек имиджа страны и конкретно Амстердама. Правда, при такой постановке вопроса возникает закономерное подозрение, что легальность проституции и наркотиков воспринимается нидерландским правительством как нечто негативное. Хотя, казалось бы, с чего? Страна так долго и старательно шла по пути тотальной либерализации, гуманизации и повсеместного повышения толерантности, достигла в этом прямо-таки беспрецедентных успехов — и тут внезапно такой откат. Выясняется, что получившийся результат почему-то не радует. Но главная проблема видится даже не в этом. Голландия — крошечная территория, которая за несколько последних веков внесла по-настоящему глобальный вклад в развитие человечества, причем по самому широкому спектру тем.
Для одних Голландия — это порт Роттердама, вот уже несколько веков остающийся важнейшим мировым логистическим и перевалочным пунктом. Для других — один из драйверов промышленной революции. Для третьих — Рембрандт и Вермеер. Для четвертых — место, где был создан бриллиантовый бизнес в современном его понимании, пусть Амстердам ныне и потеснен с вершины в отрасли. Для пятых — одна из старейших парламентских демократий, по сей день сохраняющая особое место и влияние на международной арене (Гаага находится в Южной Голландии). Для шестых — страна, в буквальном смысле отвоевавшая территорию у моря и воплощающая собой силу человеческого разума, воли и упорной работы. А еще есть сыр (Гауда — это Южная Голландия), ветряные мельницы (Киндердейк — южноголландская деревушка с самым большим сосредоточением старинных ветряных мельниц), тюльпаны (мировая цветочная столица, община Алсмер — в Северной Голландии), велосипеды и каналы.
И вот этот по-настоящему уникальный в человеческой истории феномен его собственным правительством сведен к продажному сексу и легалайзу, и ныне требуется его ликвидация как национального символа, дабы не портить репутацию страны.
По здравом размышлении удивляться тут нечему. Предстоящий ребрендинг абсолютно органичен в рамках господствующей в Нидерландах идеологии и находится ровно в том же русле, что и отказ от "золотого века", запущенный там рядом ведущих учреждений культуры.
Происходящее — естественный результат развития либеральной политкорректности. На глазах происходит упрощение, уплощение и вульгаризация любых сложных процессов, просто потому, что это оказывается самым удобным способом в текущий момент разрешить возникающие проблемы.
Запутанность, неоднозначность, отсутствие четкого разделения на черное и белое присущи человеческому обществу, всей истории. Самые светлые и мрачные страницы — рядом, высочайшие достижения соседствуют с отвратительными преступлениями, добро и зло перемешаны до степени неразличимости.
И если традиционный (а вернее, просто взрослый) взгляд предполагает принятие мира во всей его полноте и противоречивости, то новейшие прогрессивные идеи требуют отделить агнцев от козлищ и жестко маркировать их в соответствии с актуальными ценностными установками. Именно этот подход уничижает любые успехи и достижения, поскольку в их основе всегда можно обнаружить нечто нехорошее и неправильное, будь то колониализм, рабовладение, беспощадная эксплуатация сотрудников, дискриминация женщин, инвалидов и гомосексуалистов, нанесение вреда окружающей среде — и так далее и тому подобное.
Однако история с ребрендингом Нидерландов любопытна тем, что вскрывает еще один аспект этого подхода: способность разглядеть глубинную несправедливость в чужом успехе. Белые мужчины, например, безоговорочно доминируют в точных науках не потому, что по совокупности обстоятельств чаще других выступают носителями необходимых для этого личных качеств (от интеллекта до подходящего психотипа), а потому, что система на всех уровнях специально дискриминирует представителей других социальных групп.
Понятно, что для других регионов Нидерландов превосходство двух голландских провинций может быть неприятным и обидным, пусть даже так сложилось исторически и никто не виноват. Возможно, для сглаживания внутриполитических трений действительно имеет смысл постепенно уходить от использования Голландии как общенационального символа.
Проблема только в том, что властям страны оказалось удобнее — и идейно правильнее — обосновать данное решение, представив одну из уникальных цивилизационных вершин человечества наркоманско-проституционным позором Нидерландов.
С другой стороны, им с этим жить.
