Нет, товарищ политрук, не бросим – на руках будем нести
Уроженец высокогорного селения Галиат Махческого района Северной Осетии Борис Дабанович прошел войну до конца. Дважды был ранен: в октябре 1941 года получил легкое ранение, а в январе 1942 года – тяжелое.
С поля боя политрука Кацанова выносили на шинели верные бойцы. Этот эпизод – единственное, что потом рассказывал о войне Борис Дабанович своей семье. Бойцы несли его под обстрелом, рискуя свой жизнью и поэтому он просил бросить его. На что верные красноармейцы сказали тогда: “Нет, товарищ политрук, не бросим – на руках будем нести.” И донесли.
Едва вылечившись, Борис Дабанович вернулся на фронт и верно служил Родине еще на протяжении десяти лет после Великой Победы. Службу Борис Дабанович закончил в чине подполковника. Был награжден орденом Красной звезды "За боевые отличия", медалью "За оборону Москвы", медалью "За победу над Германией", медалью "За победу над Японией", а также медалью "30 лет Советской армии и флота".
После демобилизации семья Кацановых жила в течение десяти лет в Кабардино-Балкарии в Нальчике, но главу семью тянуло на родину. Во Владикавказе (тогда еще Орджоникидзе) Борис Дабанович возглавил отдел кадров республиканского Стройуправления и проработал там до самой смерти в 1978 году.
Вдова Кацанова – Раиса Исаевна Тубеева, которой осенью этого года исполнится 98 лет, рассказывает, что с просьбой демобилизовать мужа с военной службы, она обращалась лично к маршалу Малиновскому. Полученные раны давали о себе знать всю последующую жизнь фронтовика – здоровье было подорвано и жизнь военного уже была не по силам Кацанову.
Раиса Иосифовна родила Борису Дабановичу четверых сыновей – в 1941 году, когда началась война, старшему исполнился один год.
Раиса Исаевна вспоминает, что 22 июня 1941 года они жили в Ворошиловграде (ныне Луганск) – туда направили служить Бориса Дабановича после окончания Военно-политических курсов при Харьковском военном округе. Уже после окончания войны в 1945 году Борис Кацанов закончил Высший военно-педагогический институт в Ташкенте.
Сестры мои, положите меня на землю, на родную землю
“В четыре часа утра немцы уже начали бомбить Украину. Мы проснулись по боевой тревоге, все мужчины побежали в штаб, а женщины вышли на улицу – в 6 утра по радио выступил Молотов со словами: “Граждане, будьте бдительными, враг очень коварный”. Наших мужей отправили на фронт, а нас попросили остаться и помогать медперсоналу принимать раненых, которых уже в большом количестве привозили с фронта” – рассказывает Раиса.
Первые дни войны запомнились Раисе Кацановой таким эпизодом: “Пришел очередной вагон с ранеными, мы зашли внутрь и стали на носилках выносить молодого парня, который плакал. Он сказал: “Сестры мои, положите меня на землю, на родную землю”. Мы его положили, а он говорит: “теперь слушайте”. И запел “Сулико”. Все собрались и слушали, а он пел и слезы градом катились из его глаз. То, как он красиво пел, я запомнила на всю жизнь. А потом он попросил: “напишите в Кутаиси моей матери, что ее сын умирает за родную землю”. Потом мы его подняли и погрузили в машину, которая увезла его в госпиталь. Что с ним было дальше, я не знаю. Так мы работали до середины августа, пока не пришел приказ эвакуировать всех жен военнослужащих с гарнизона в Сибирь, или в Среднюю Азию, кто куда хотел”.
Скажу правду – немцы нас не трогали
Кроме Раисы Кацановой в гарнизоне было несколько семей с Кавказа и они решили вместе дожидаться поезда домой. Пришлось сменить несколько поездов, пока доехали до Ростова, который уже заняли немцы. В Ростове поезд бомбили - Раису и других женщин два дня держали в плену, но потом отпустили и дали возможность ехать дальше: “Скажу правду – немцы нас не трогали и дали возможность ехать дальше. Хотя я была готова ко всему, держала в руках сына и думала, что если они начнут стрелять, то я хочу, чтобы мы умерли вместе”.
В итоге Раиса Иосифовна добралась до Орджоникидзе, где на улице Горького жила ее сестра. На вокзале женщина растерялась, потому что уже была ночь, а нести сына и сумку с корзинкой было тяжело. К ней подошел мужчина, который сказал, что лучше вернуться в здание вокзала, так как на улице холодно (был уже октябрь), а когда узнал, что на Горького живет ее сестра, предложил проводить и помочь нести вещи. Позже выяснилось, что мужчина знаком с мужем Раисы – они работали вместе в чиколинской школе.
Борис Кацанов окончил среднюю школу в селении Фаснал, после чего поступил на рабфак при Московском зоотехническом институте Москва. А в 1936 году закончил Академию коммунистического воспитания имени Крупской в Ленинграде. По распределению был направлен на работу завучем средней школы в селении Чикола, а через несколько лет стал директором школы в селении Лескен, где проработал до октября 1939 года.
“Отец Бориса Дабановича умер рано и его вместе с двумя братьями воспитывала мать – эта мужественная горская женщина дала всем сыновьям возможность получить высшее образование. К сожалению, во время войны оба брата погибли– старший брат Тимофей погиб в Крыму, а Николай в Польше” – рассказывает Раиса Исаевна.
“Борис Дабанович после окончания войны воевал в Китае, дошел до Харбина и несколько лет служил там. Потом оттуда его перевели в Благовещенск, но стал часто болеть и ушел в отставку в 1945 году. Ему давали возможность демобилизоваться в хорошие места, но он отказался, потому что хотел жить поближе к дому. В итоге мы переехали в Нальчик – хоть и не дом, но все же ближе. Там мы прожили десять лет, но Борис Дабанович все равно никак не мог успокоиться, – говорил, что хочет домой. В 1965 году мы переехали в Орджоникидзе и, представьте себе, несмотря на два высших образования, он не мог нормально устроиться… В итоге стал начальником отдела кадров в республиканском Стройуправлении и до самой смерти работал там” – вспоминает Раиса Иосифовна.
Отец даже полностью не вылечивался и уходил на фронт
Двух сыновей Бориса Дабановича и Раисы Иосифовны уже нет в живых. Старший сын Ростислав много лет живет и работает в Воронеже врачом, а младший Владислав живет с матерью во Владикавказе.
Владислав Кацанов рассказывает, что много лет пытался добиться прибавки к пенсии матери – как вдове заслуженного ветерана, но ничего не выходит – для этого нужна справка об инвалидности Бориса Дабановича. Владислав отправлял запрос в Петербургский медицинский архив, но в ответном письме объяснили, что во время войны Борис Кацанов лежал в госпитале не с тяжелым ранением, на основании которого дают эту справку, а с воспалением седалищного нерва.
“Все упирается в отсутствие справки об инвалидности отца, но кто в те времена думал об этом? Отец даже полностью не вылечивался и уходил на фронт. Дважды. Да и потом уже спустя много лет он не стал оформлять себе инвалидность, потому что хотел работать. Я пытался объяснить им, что в послужном списке Бориса Кацанова, заверенном печатями и подписями, есть подробная информация о ранениях и в том числе дата, когда он лежал в госпитале. Но для них это не является официальным документом. Как человек, имея два ранения, обращается в госпиталь по поводу седалищного нерва? Ведь это абсурд. Но эти буквоеды не виноваты, скорее здесь ошибка того правительства, которое придумало, что надо иметь такую справку. В такие моменты начинаешь сомневаться, что “ничто не забыто и никто не забыт” – рассказывает Владислав.
Некоторое время спустя от Совета ветеранов пришел человек, все померил и… больше не появился.
С просьбами помочь в военный комиссариат обращалась и сама Раиса Иостфовна. Но на письма никто не ответил. Хотя один ответ все-таки пришел – Раисе предложили путевку в санаторий, которую оплатить должна была она сама из личных средств. А в Совете ветеранов Раису приняли тепло со словами: “Вы заслуженный человек, напишите обо всем, в чем Вам нужна помощь”.
Раиса Исаевна написала в том числе и о том, что на веранде дома обвалился потолок, который нужно чинить (семья Кацановых живет в старинном дореволюционном доме). Некоторое время спустя от Совета ветеранов пришел человек, все померил и… больше не появился. Ремонт Кацановы делали сами, но сейчас потолок вновь протекает.
В декабре немцев выбили из Чиколы
Знали ли тогда фронтовики и труженики тыла, что спустя много лет будет так трудно добиться помощи? А ведь во время войны нужно было сказать всего лишь одно слово и каждый стремился внести свой вклад в победу.
Раиса Исаевна вспоминает, как спустя полгода после того, как в октябре 1942 года она приехала в Орджоникидзе, ее вызвали в военный комиссариат и сказали, что необходимо эвакуироваться.
"Здесь оставаться нельзя, надо уходить, сюда могу нагрянуть немцы. А вам, как жене политрука, поторопиться нужно особенно” – сказал комиссар.
Но Раиса отказалась уезжать и поехала в Махческий район к старшему брату мужа.
Тот период жизни ей запомнился двумя яркими эпизодами: "Председатель обратился к жителям с просьбой копать противотанковые рвы в Чиколе. Все согласились, взяли лопаты и поехали, а я с ними. 26 октября немцы уже дошли до Чиколы и начали нас бомбить – ночью мы смогли доехать до Мацуты. Потом председатель обратился с просьбой дать ишаков. Никто не мог отказаться – каждый отдал своего ишака. Когда их собрали, то военнослужащие поняли, что не знают, как с ними обращаться. Тогда к каждому ишаку приставили сельских мальчиков, которые помогли солдатам в течение трех дней привозить боеприпасы через перевал в Згиде до Камунта, а оттуда уже боеприпасы грузили в машину до Чиколы. Также жители сел Дунта, Камунта и Галиат помогли солдатам строить новую дорогу от Камунта до Згида, которая была готова уже через неделю, а в декабре немцев выбили из Чиколы”.
Всем я желаю такого мужа, каким был мой
Борис Дабанович по возможности присылал семье письма с фронта, а воссоединиться с женой и сыном смог только после войны. Раиса Иосифовна рассказывает, что старший сын не признавал отца – когда началась война, ему был год, а когда отец вернулся, – уже шесть.
Но Борис Дабанович постепенно завоевал любовь сына, хотя ласку проявлять не умел.
"О том, как нас воспитывал отец, я могу сказать двумя словами: он держал нас в ежовых рукавицах. Когда он ужинал, я не имел права сесть за стол, пока он не разрешит. Не говоря уже о том, чтобы выпить или закурить в его присутствии. Он был образцовым человеком, на которого можно было равняться. Нам с братьями было достаточно одного его взгляда, чтобы мы все поняли. Недаром его очень сильно уважали бойцы, на шинели тащили, когда он был тяжело ранен" – рассказывает Владислав.
Но строгость Бориса Дабановича распространялась только на сыновей, – с супругой он был мягким и очень заботливым.
“Когда я спала, он закрывал все двери, чтобы мне не помешал шум. Он любил со мной пошутить – особенно когда мы играли в шахматы и в карты. Был прекрасным мужем. Для меня больше таких людей нет и всем я желаю такого мужа, каким был мой. А с какими людьми я общалась благодаря мужу! Про маршала Малиновского я уже говорила. Была знакома и с самим Буденным. Мы отдыхали вместе с его семьей в Пятигорске, за одним столом сидели. Есть совместная фотография с его женой” – вспоминает Раиса Иосифовна.
Мягким Борис Дабанович был и с соседскими детьми – любил с ними общаться, оборудовал для них в общем дворе теннисный стол и доску со своими любимыми шахматами. И уже повзрослев, они его еще долго помнили.
А когда Борис Дабанович был еще на фронте, то однажды нашел семилетнего мальчика, который лежал под кустами и плакал. Он забрал его к себе, обул одел, воспитывал. А в 1947 году Саша нашел дальних родственников и уехал к ним. Борис Дабанович отговаривал его: “не надо, Сашок, оставайся, вырастешь и будешь военным”. Но Саша уехал и больше вестей от него не было.
Не стали военными и сыновья Бориса Дабановича, но мужество и благородство, за которое так любили политрука бойцы, всегда было примером для них и помогало проявлять свои лучшие качества в гражданских профессиях, которые они выбрали.
Светлая память Борису Дабановичу Кацанову и в его лице всем, кто воевал за мирное небо над головой.
