В начале ноября в галерее "Ясная Поляна" в Туле открылась выставка "Толстой. Дагестан. Хаджи-Мурат", знакомящей посетителя с дагестанским военачальником, легендарным героем кавказской войны и героем одного из последних произведений Льва Толстого. Наряду с произведениями Евгения Лансере в экспозиции представлены работы современных художников Дагестана — Эдуарда Акуваева, Саида Тихилова, Магомеда Дибирова, а также картины североосетинского художника Тиграна Кайтмазова.
Об участии в выставке, работе над циклом о Хаджи-Мурате, обучении во ВГИКЕ и моральных авторитетах художник Тигран Кайтмазов рассказал корреспонденту Sputnik Анне Кабисовой.
— Как вы попали на выставку в галерею "Ясная Поляна"?
— Принять участие в выставке "Толстой. Дагестан. Хаджи-Мурат" меня пригласила куратор Дагестанского музея изобразительных искусств им. П.С. Гамзатовой Айшат Магомедова. Она увидела мои эскизы по "Хаджи-Мурату", которые я делал еще для дипломного проекта во ВГИКе.
— Почему темой дипломного проекта вы выбрали повесть Толстого "Хаджи-Мурат"?
— К моменту начала работы над "малым" дипломом во ВГИКе, я уже разрабатывал ряд сюжетов про Осетию — это и "Золотая яблоня нартов", и поэма "Афхардты Хасана" Александра Кубалова, но мне хотелось дать более обширный и обобщающий материал по Кавказу и таким произведением я посчитал "Хаджи-Мурата", а мастера меня поддержали.
— Как строилась работа над проектом?
— В мои задачи как художника входило рассмотреть все произведение и выбрать ключевые эпизоды. Действие повести происходит в период Кавказской войны в разных местах: станица Воздвиженская, Тифлис, Чечня, Дагестан, Санкт-Петербург. Все время меняется фактура, и для художника это самое интересное.
Ты можешь играть на этих контрастах — только что мы показали аскетичных горцев в сакле, а потом сразу переходим на эпизод в царских хоромах. Но перед тем, как приступить, я проделал большую подготовительную работу — стал углубленно изучать экспозиции Исторического музея, музея Востока, а также других музеев, где есть экспонаты, связанные с Кавказом. Работал с материалами Театральной библиотеки, смотрел произведения художников XIX века, побывавших на Кавказе, прочитал много документов из военного архива и других источников. Большую помощь в этом мне оказал режиссер Аслан Галазов — он изучал эту тему достаточно глубоко, у него было много интересных книг и архивных материалов. Благодаря ему, я мог работать с фотоархивами из музея "Кунсткамера", он подарил мне немало книг по Кавказу, и в целом подвел меня к правильному пониманию повести.
Мы много раз обсуждали текст и вместе думали, как его решать визуально. Очень важно было не нарушить структуру произведения и правильно трактовать его при переносе на язык кино. В этот период Аслан писал сценарий по "Хаджи-Мурату", и такая общая увлеченность одним и тем же материалом была нам обоим на пользу. Аслан собрал небольшой видеоролик, используя в том числе и мои работы. Мне очень повезло: как раз, когда я стал углубляться в эту тему, в Историческом музее проходила выставка "Кавказ в истории России". Я пришел, а там будто все специально для меня приготовлено — знамена наибов Шамиля, черкески горцев, шашки и другое вооружение. В этом смысле Москва, конечно, дает много возможностей — благодаря этому ты полностью погружаешься в тему. В какой-то момент я понял, что совершенно углубился в материал, но иначе и нельзя было, потому что тема очень серьезная.
Сам Толстой проделал огромную работу по избавлению от лишнего — это видно по отточенности и минимализму стиля, повесть емкая, сжатая и, между прочим, очень кинематографичная. Когда я изучал толстовские архивы, то с большим интересом читал те эпизоды, которых в повести нет, но которые открывали для меня новые дополнительные черты героев. Например, в записках Толстого была информация о том, что Хаджи-Мурат научился играть в шахматы и часто играл с Лорис-Меликовым. Я решил внедрить этот эпизод, потому что он характеризует с неожиданной стороны образ Хаджи-Мурата. И, кстати, это может быть отличным "входом" в какую-нибудь сцену. Готовясь к проекту, я старался смотреть на ситуацию и как горец, который участвовал в этой войне, и как российский офицер — мне важно было воспринимать события с разных сторон, быть сторонним наблюдателем.
— Как вы относитесь к личности Хаджи-Мурата?
— В процессе работы и изучении материала у меня сложилось свое понимание Хаджи-Мурата. Все его военные операции были удачны и беспроигрышны. Он работал на опережение и пока другой думал и размышлял, Хаджи-Мурат уже действовал. Несмотря на то что у Шамиля было очень много выдающихся наибов и многие из них воевали с ним до последнего, на мой взгляд, все они уступали Хаджи-Мурату.
С переходом Хаджи-Мурата к русским, произошел перевес в расстановке сил, и это описывается Толстым — русское командование осознавало, кто к ним вышел, и если бы Хаджи-Мурат не вышел, то еще неизвестно как бы закончилась Кавказская война. В любом случае, она бы затянулась еще на более длительный срок.
В судьбе Хаджи-Мурата есть что-то общее для каждого кавказца. Это, с одной стороны, огромный интерес к "большому" миру, к другой культуре, цивилизации, а с другой стороны — консервативность, нежелание пускать что-то лишнее в свой традиционный уклад жизни. Если смотреть на Кавказскую войну не только с точки зрения кавказца или русского офицера, а в историческом масштабе, то можно сказать о том, что в целом это была борьба достойных соперников. Обе стороны дали истории знаковые и крупные фигуры, которыми в одинаковой степени можно восхищаться. В этом плане Хаджи-Мурат — легендарная личность.
— Толстой с симпатией описывает Хаджи-Мурата.
— Толстой сам был участником Кавказской войны в тот период, когда действовал Хаджи-Мурат. Своим достоинством, честью, желанием быть свободными, кавказцы покоряли русских дворян — и не только Толстого, Лермонтова, Пушкина, но и многих других. Если мы посмотрим на фото Николая II, когда он приезжает во Владикавказ и посещает Ольгинское училище, то увидим, что он одет в черкеску и это говорит само за себя. Кавказ проник в русскую культуру, а русская культура в кавказскую. Я считаю, что Кавказская война была одним из импульсов революции — Кавказская война и последующее за ней освобождение крестьянства, способствовали этому бурлению. К сожалению, было пролито много крови, но мы закрепились как братья. И если бы не было Кавказской войны, то возможно не было бы и победоносной Великой Отечественной, потому что многие народы Кавказа влились в общий советский порыв освобождения родины от врага.
— Как вы пришли к той визуальной форме, в которой выполнен этот цикл?
— Во ВГИКЕ нас учили, что технику и визуальный ряд надо выбирать, исходя из материи произведения. Например, "Хаджи-Мурат" интересен тем, что мы все время видим контрасты — с одной стороны горский аскетический быт, а с другой — царскую роскошь. И все это надо визуально соединить в целое. В этом плане большим вдохновением для меня были работы Евгения Лансере, Гагарина, Теодора Горшельта, Тимма, Занковского и других выдающихся художников.
Я работал с архивными фотографиями Ермакова из музея "Кунсткамера", а также с каталогом "Женщины Кавказа", который был выпущен фондом "Мир Кавказа". Переработав все это, я решил сделать цикл, с одной стороны, монохромным, с приглушенными оттенками серого, коричневого, бордового и кобальтовых цветов, а с другой — я внедрил яркие сочные "удары". В каждой сцене смена настроения, гаммы, тона и, в связи с этим, новая задача. Работа над подобным материалом — большое удовольствие для художника, потому что дается возможность работать с разными фактурами. В горском пространстве все залито контрастным светом с яркой сочной палитрой, а в царских покоях в Петербурге вроде все цветастое и пышное, но при этом серое и тусклое, и у всего изображения холодный отблеск, который переносит нас в северную столицу. Или, например, станица Воздвиженская — тут уже другая материя. Станица имеет элементы русского духа, но в тоже время видно, что это кавказский форпост. Казаки — русские, но по духу — кавказцы, и это такой синтез, характерный для приграничных территорий. И это тоже надо суметь отразить. Все эти нюансы дают огромную базу для работы.
— Вы говорили, что вдохновлялись работами Лансере, а как удалось избавиться от его влияния и найти свой изобразительный язык?
— Лансере проделал по Хаджи-Мурату огромную работу и сделал все, что только можно — его образы настолько убедительны, что от них потом трудно избавиться и быть оригинальным. Конечно, в работе важно опираться на аналоги, но, в какой-то момент их все нужно "закрыть" и работать так, как чувствуешь сам. Мне это удалось благодаря тому, что у меня есть свое восприятие материала. Я еще застал горский быт и, можно сказать, что изнутри смотрел на своего героя. "Хаджи-Мурат" дался мне непросто, в том числе и потому, что это особое произведение, которое трогает до глубины души.
В итоге мой "малый" диплом перерос в "большой", хотя такое во ВГИКе и не практикуется — для большого диплома выбирается другая тема. Но моим мастерам понравилось то, как я попытался раскрыть тему "Хаджи-Мурата" и они настояли, чтобы я сделал из него дипломную работу со словами: "Оставь нам что-нибудь о Кавказе".
— Как вы стали художником?
— В моей семье все умели рисовать, имели абсолютный слух. Например, моя бабушка, когда мне нужно было прочитать какое-то литературное произведение, могла нарисовать всех героев, тем самым вовлекая меня в процесс.
В нашей обширной домашней библиотеке очень много книг отечественных и зарубежных авторов с прекрасными иллюстрациями, альбомов с репродукциями великих художников. В советское время книги печатались очень грамотно, в них не было ошибок и неточностей. Я с детства был окружен ими, любил изучать, смотреть и много перерисовывал. Рисовать начал очень рано, и до сих пор храню эти рисунки. Они вдохновляют меня — я вижу неожиданные соотношения цветов, смелость, ведь дети чище воспринимают реальность, их сознание еще не загромождено знаниями, которые могут тормозить творчество.
— Почему вы решили стать художником кино?
— Кино меня интересовало с детства, дома все любили хорошее кино. Как-то в Художественном училище, когда мы обсуждали дальнейшие планы после окончания, я обмолвился, что хотел бы заниматься анимацией. Когда пришло время поступать, я подал документы во ВГИК. В итоге я благополучно поступил. Сначала я учился у Аркадия Георгиевича Тюрина — одного из классиков советской анимации, создателя прекрасного мультфильма о Левше. Он высоко оценивал мое умение рисовать животных, пластику, руки, и то, что я не боялся играть ракурсами — именно тогда я ощутил, что наша осетинская художественная школа дала мне серьезную базу.
Потом его сменил Леонид Викторович Носырев, а спустя два года на просмотре ко мне подошел профессор Александр Тимофеевич Борисов и сказал, что мне нужно переходить в мастерскую художника игрового кино, потому что, на его взгляд, пространство я мыслю именно как художник кино и героев рисую реалистично. На летних каникулах я подумал и решил перейти.
— Расскажите о своей работе в кино.
— Когда я поступил во ВГИК, Аслан Галазов монтировал свою первую короткометражку "Восхождение", а потом у него возникла идея экранизировать рассказ Арсена Коцоева "Пятнадцать лет". Аслан пригласил меня стать художником в этом проекте. Действие рассказа происходит в XIX веке в горах Осетии, в нем повествуется о кровной мести. Главного героя ни за что оскорбили, но он не стал мстить, а ушел на мельницу. Прошло пятнадцать лет, вырос сын обидчика, и герой решил взять свое.
У меня были следующие задачи — нужно было найти натуру, не тронутую цивилизацией, и самое важное — найти рабочую мельницу. Ее мы нашли в селении Ахсау в Дигорском ущелье. Мельница работала на старинном жернове, что нам и было нужно. Моя задача как художника, состояла в том, чтобы убрать все приметы современности и создать ощущение, что мы находимся в том времени. Реквизит мы нашли в театре и на киностудии, что-то брали из дома. Арбу я сам собрал из отдельных частей, детали которой мы нашли в разных селах ущелья. Я готовил объект две недели — поселился в Ахсау и каждый день работал. Дети хозяев мельницы помогали мне чем могли.
Очень трудно было найти быков, ведь на быках уже не пашут и не запрягают в арбу, а нам нужны были именно такие, и мы их все же нашли.
Этот проект мне очень нравится, в том числе и потому, что мне довелось поработать с Анатолием Гавриловичем Дзиваевым. Совместная игра профессиональных и непрофессиональных актеров создает особенную атмосферу, дает ощущение настоящей жизни.
Аслан очень внимательно и детально относится не только к съемкам, но и в целом к организации работы киногруппы, учитывая абсолютно все. Он ничего не игнорирует, чутко воспринимает все советы, прислушивается к мнению других. При этом у него всегда есть своя жесткая линия. Позже я работал с Асланом на картине "Ласточки прилетели". Как художник я участвовал в ряде кинопроектов на "Мосфильме", НТВ и других компаниях.
— Что нужно сделать для развития кино в республике?
— У меня океан энтузиазма и я могу сказать с уверенностью, что если бы мне доверили определенное направление в киноиндустрии, я бы выдал хороший результат. К нам не прилетят марсиане и не скажут: "Знаете, у вас тут в Осетии такая прекрасная литература, история, может быть, мы за вас что-нибудь экранизируем?". Никто ничего за нас не сделает. Если во властных структурах найдутся люди с осознанием важности возрождения осетинского кинематографа, то все заработает. Ведь у нас много талантливых людей, и если бы на уровне правительства был отдел, который курировал бы во всем мире выпускников — уроженцев Осетии, чтобы потом привлекать их к работе на родной земле, создали бы им соответствующие условия, то многие бы вернулись на родину и внесли свою лепту в развитие республики.
В свое время председатель Североосетинского телевидения и радиовещания Ахсарбек Агузаров сказал, что, "продаст последнее, но построит киностудию"… и построил. А теперь вопрос: кто из современных "буржуа" готов отдать последнее, чтобы что-то сделать для народа?
Российские "буржуа", насмотревшись на европейских капиталистов, уже увлеклись этим в начальной стадии и начали поддерживать искусство, а наши еще даже не увлеклись…
Если мы всерьез говорим о развитии кино в республике, то должны понимать, что нужно создать целую инфраструктуру. Построить заново киностудию, отстроить павильоны, организовать целые лаборатории по озвучке, монтажу и другие необходимые цеха кино. Мы потеряли всю кино-производственную базу и теперь должны начинать с нуля.
— Какие темы вам интересны?
— Мне интересны многие темы в жизни человека, но больше я тяготею к былинно-эпическим сюжетам. Мне хочется создавать произведения, которые бы поднимали дух, вселяли в людей веру и надежду в светлое, доброе, достойное, мужественное и хорошее. Мне не нравятся сюжеты, которые связаны с рутиной и бытовухой. Конечно, и через историю маленького человека можно познать мир, но нам надо снимать истории о великих людях, которые бы служили примером и воспитывали бы в нас самые лучшие и достойные качества человека, как это было в советское время.
Мы можем снять фильмы об участии осетин в русско-турецкой войне, о Созрыко Хоранове, о Дударе Караеве — о том, как мы под знаменами генерала Михаила Скобелева брали Шипку, и так далее. Мы можем снимать истории о нашем народе периода монгольских завоеваний, о периоде XVI-XVII веков, который Коста называл "ОСОБА", и когда рождались герои подобные Хетагурову Гоци. Отдельного внимания заслуживают герои гражданской войны, такие, как Хаджи-Мурат Дзараховов. Об осетинах времен Великой Отечественной войны можно создать целую серию фильмов — об Иссе Плиеве, Хаджи-Умаре Мамсурове, Георгии Хетагурове и многих других.
Это было бы как раз патриотично, если говорить набившими оскомину лекалами. Мы же "жуем чужую жвачку", и наша молодежь не знает многого из истории своего народа, не знает своих героев.
У нас постоянно ноют, что нет денег, нет того или нет сего. Да, деньги нужны для организации правильного процесса, но двигателем многих проектов в жизни является идея и заряженность человека этой идеей и, когда он действительно верит в нее и не ссылается на проблемы, то тогда все получается. Нам надо действовать сплоченно и двигать свою культуру. Нам есть, что сказать и что экранизировать.
— Расскажите о своем детстве в горах.
— У меня было счастливое детство, часть которого я провел в высокогорном селе Алагирского района. Там я научился понимать, что такое настоящие трудности, а что — нет. Я видел с какой легкостью и юмором жители горных сел решают свои ежедневные проблемы, и все, с чем ты потом сталкиваешься в городе, кажется пустяком. Например, когда ты едешь вместе с дядей по краю пропасти, который везет на арбе сено. Арба в любой момент может слететь в обрыв, а твой дядя держит с одной стороны арбу, а с другой — лошадь. Таких рейсов в день может быть десять. И какие после этого могут быть проблемы в городе, где есть асфальт, теплая вода и телек "горит".
В моем советском детстве была развита инфраструктура, и в городе, и в селе работали культурные заведения, клубы, кинотеатры, где родители с детьми могли пойти посмотреть что-то хорошее — прекрасные фильмы и мультфильмы и как-то еще провести свой досуг. Тогда в горах население не было отчуждено — Зарамагская турбаза принимала туристов со всего Советского Союза и мира, работала амбулатория. Рейсовые автобусы ездили по несколько раз в сутки в Зарамаг, Тиб, Нар, все функционировало, существовали туристические маршруты для населения и люди не были забыты и никому не нужны, как сейчас. И в селе, и в городе было чисто. Это сейчас в горах коровы едят полиэтиленовые пакеты, и никому до этого нет дела, это сейчас волки бродят и нападают на домашний скот и вот-вот начнут нападать на людей, но никаких действий не предпринимается.
Я считаю, что сейчас город не пригоден для жизни — экология плохая, в магазинах некачественная пища и это даже у нас, в республике, в которой натуральное хозяйство хоть в каком-то виде еще сохранилось. В целом наблюдается тенденция к обнищанию. Раньше люди были стройные, но сытые, а сейчас толстые, но голодные, потому что современная еда уже другого формата, выращена поскорей на гормонах и химии не во благо людей, а во вред.
— Расскажите о людях, которые на вас повлияли.
— Если говорить о тех, кто повлиял на мое формирование, то это в первую очередь, мой дед — Кайтмазов Сергей Соломонович, ветеран войны, добрейшей души человек, настоящий горец, которого все любили и уважали. Он работал в Североосетинском Лесохотхозяйстве системы "Интурист", следил за заповедными зонами, а также редкими популяциями животных. "Интурист" тогда часто принимал высоких гостей из Союза и из-за рубежа, организовывал трофейную охоту для иностранцев, которые восхищались красотой наших гор, обычаями осетинского народа, трудолюбием и профессионализмом моего деда.
Также на мое формирование повлиял мой дядя Кайтмазов Ростом — простой инженер, шахтер-горняк. Веселый, крепкий, настоящий человек, аскет и воин по характеру. Я очень много времени проводил с ним и он многому меня научил. Как правильно подковать коня, одевать попону и седло, строить дом из камня, делать кусарт (жертвоприношение), собирать сено, ловить рыбу, стричь овец, обрабатывать древесину.
На меня повлияла моя бабушка, Адырхаева Фатима. Она была гинекологом и врачом от Бога — гуманной, любящей людей. В послевоенный период, когда было распределение после учебы, она выбрала Зарамаг. Ей приходилось преодолевать десятки километров, чтобы попасть на вызов. К ней могли прийти в Зарамаг и сказать: "Фатима, в Наре рожают". Между Наром и Зарамагом около семи километров. Дед запрягал ей коня и давал табельное оружие, если сам не мог ее сопроводить. Она рассказывала, как однажды, когда ехала принимать роды в Наре, то со стороны Тиба на той стороне склона на них вышла стая волков. Но бабушку это не остановило… Волевой, светлый человек. Такой я ее запомнил. Она очень любила литературу и до конца жизни продолжала читать.
Сейчас я не вижу таких людей — тружеников, чистых душой, рыцарей без страха и упрека. В нашем обществе есть дефицит таких людей, которые боролись бы за правильное, не допускали бы несправедливости.
— Что потеряло современное общество?
— Современное общество потеряло "начинку". Я не говорю обо всех. Это зависит от семьи, мироощущения самой личности. Мне кажется, что "современные люди" гоняются за чем-то формальным, мишурой, в которой нет ни истины, ни искренности, ни романтики.
— Почему все так изменилось?
— Из-за предателей развалилась великая держава СССР, в головах граждан наступил кавардак, над нами стали работать чужие программы. В какой-то момент из своей разбитой реальности мы попали в латиноамериканскую тропическую "красоту" сериалов, которые сменяли друг друга. Наши враги погрузили нас в мир иллюзий. Людей лишили всего, огромное количество жителей нашей страны оказалось обездоленным, профессионалы были выкинуты на улицу.
Если говорить о нравственных ориентирах, то до развала у нашей страны был один образец поведения, а сейчас он совершенно другой. Советский Союз имел жесткую идеологию, как бы ни пугались этого слова сегодня. А сейчас какая идеология? Купи-продай? Я думаю, что эта ситуация скоро исправится. В настоящее время в людях постепенно созревает понимание того, что произошло и происходит. Я думаю, что ситуация скоро исправится. Только процесс этот непростой и требует терпения и повседневной работы.
