Анна Кабисова
Я бы прописывал чтение Искандера как терапию всем приунывшим
Разумеется, это большая честь — стать лауреатом премии имени Фазиля Искандера, одного из самых значительных и самобытных писателей второй половины XX века. Имя Искандера стоит для меня в одном ряду с такими фигурами, как Гомер, Сервантес, Франсуа Рабле, Свифт, Толстой, Чехов, Фолкнер, Маркес. Про Искандера справедливо говорят, что он "возродил эпический строй русской литературы". Я бы добавил к этому, что он также много занимался этическим строем русской литературы. "Искусство есть совесть, выраженная в пластической форме", — считал Искандер, и на этой формуле зиждется все его творчество.
Проза Искандера, как и его поэзия, — это эликсир душевной бодрости, нравственного здоровья, мудрости, человечности, красоты. Творчество Искандера оказывает в буквальном смысле целительное воздействие на читателя. Смехом и юмором оно очищает души, пробуждает совесть, воспитывает в людях лучшие нравственные качества. Как говорил сам Искандер, "юмор есть способ выманивания человека из греха уныния". Поэтому я бы прописывал чтение Искандера как терапию всем приунывшим. И он должен быть в обязательном порядке широко представлен в школьной программе.
В то же время Искандер писатель трагический. Трагическое и комическое сочетаются в его творчестве каким-то удивительным, органичным образом. Как в жизни. Говорят, что пессимист — это хорошо информированный оптимист. Этого не скажешь о Фазиле Искандере. Он был хорошо информированный, но все-таки оптимист. Мне посчастливилось быть знакомым с ним и немножко общаться, я слышал его выступления на круглых столах и других мероприятиях, которые проводил фонд "Мир Кавказа". Это впечатления на всю жизнь.
Что касается моего сценария, основанного на рассказах Искандера из сборника "Детство Чика", то он был великодушно одобрен еще при жизни самим Фазилем Абдуловичем, и для меня это очень высокая оценка и обязательство. Обязательство сделать фильм, хотя бы в некоторой степени достойный первоисточника.
Из последнего, что я видел, мне понравился "Монах и бес" Николая Досталя по сценарию Юрия Арабова. Кстати, там замечательная операторская работа Левана Капанадзе, моего коллеги и товарища. Леван был оператором наших первых короткометражных фильмов "Восхождение" и "Пятнадцать лет" по рассказу Арсена Коцоева. Да, есть, конечно, хорошие фильмы и режиссеры, я не буду заниматься перечислением и давать оценки, но если говорить о кино в целом…
Кино воспрянет, когда в него вернется гуманизм, внимание к человеку, его реальной жизни
Что можно сказать о современном кино? Определенно можно сказать, что оно в кризисе: идейном, эстетическом, экономическом. Что в нем много патологии, психического нездоровья. Что оно задавленно транснациональными корпорациями, производящими тонны ширпотреба — кинопродукции, не имеющей никакой художественной или иной ценности, а чаще всего и вредной для потребителя. Можно сказать, что современное кино политизировано, ангажировано, поэтому в нем остается мало искусства кино, если вообще что-то остается. Одно слово — коммерческое кино. Для меня это звучит как ругательное определение. Как поддельное кино.
Советское кино не было коммерческим, оно было художественным, авторским, но это не мешало ему получать огромные кассовые сборы. Что касается современного российского кино, мне кажется, что в нем продолжают доминировать модели и технологии транснациональной киноиндустрии Голливуда, разрушительные для развития собственно российского кинематографа. То есть, в мире кино мы видим те же тенденции: национальные кинематографии уничтожаются транснациональными корпорациями. А коммерческое кино как раз и является инструментом уничтожения и унификации национальных кинематографий. Это частный пример того, как глобализация уничтожает национальные культуры, национальную самобытность. С помощью коммерциализации всего и вся. Современное российское кино, как и телевидение, в общей массе вторичное, и это производит очень неприятное впечатление. Я считаю, что возрождать российское кино, его славу и мощь, нужно на базе своего, отечественного кинематографа. А в целом, мне кажется, что кино воспрянет, когда в него вернется гуманизм, внимание к человеку, его реальной жизни.
Нужны совместные усилия кинематографистов и республиканской власти для возрождения и развития кино у нас в республике
Если говорить о возрождении и развитии кино у нас в республике, то здесь основная проблема, на мой взгляд, заключается в отсутствии интегрирующей стратегии, целенаправленной, последовательной республиканской политики в области развития национального кинематографа. Другими словами, нужен план действий, нужно понимать, какие цели ставит перед собой республика, какие задачи нужно решить для их достижения, какую стратегию избрать и т.д.. Этот план должен быть комплексным, не лоскутным. Он должен учитывать различные аспекты развития кино: развитие кинопроизводства, производственной базы, развитие кинопроката, создание системы подготовки кадров, проведение кинофестивалей и т.д. Все эти аспекты взаимосвязаны и взаимозависимы.
Известно, что в республике с деньгами туго. Но РФ сегодня уделяет особое внимание развитию национального кинематографа. Государством ежегодно выделяются значительные средства на производство и прокат кинофильмов, проведение кинофестивалей, развитие кинотеатров и кинопроката, которые на конкурсной основе распределяются Министерством культуры РФ и Фондом кино. Почему эти средства идут мимо Осетии? Что нужно, чтобы их получать? Нужны интересные проекты и нужна заинтересованность республики. Нужны совместные усилия кинематографистов и республиканской власти. Нужна консолидация сил. Но вот проблема. У нас нет ни одной инстанции, которая бы занималась проблемами кино. В Минкультуры России есть департамент кинематографии. В нашем Минкультуры такого департамента нет. Нет, насколько я знаю, ни одной единицы на этом фронте. При таком подходе не стоит рассчитывать на какие-то серьезные результаты.
Условия и потенциал для развития кино в Осетии есть
В то же время у нас, как и во всей России, можно наблюдать рост интереса к развитию национального кинематографа. Растет количество реализуемых в республике кинопроектов. Но оживление кинопроцесса носит поверхностный, несистемный характер и связано с активностью отдельных творческих групп, которые не имеют производственной базы и условий для развития. Поэтому качество создаваемой кинопродукции оставляет желать лучшего, не позволяя выходить на общероссийский кинорынок. Особого внимания требует игровое полнометражное кино, которое всегда являлось лицом и локомотивом любой национальной кинематографии. Но пока что ситуация удручающая, и это вызывает сожаление, учитывая богатое кинематографическое прошлое нашей республики. А условия, потенциал для развития кино у нас есть, на мой взгляд. У нас замечательная натура, в поисках которой многие съемочные группы часто отправляются за тысячи километров. У нас талантливые люди. У нас чудо-каскадеры. У нас есть, наконец, замечательная кинематографическая традиция.
В любом случае, развитием кино должны заниматься компетентные люди. Вместе с замечательным режиссером, мэтром осетинского кинематографа, Рафаэлем Гаспарянцем мы выходили на министра культуры нашей республики с предложением о создании Республиканского Совета по кинематографии при главе республики. Такой инструмент консолидации имеющихся творческих и административных сил, создающий площадку, где кинематографисты и представители власти работают сообща, мог бы сыграть большую позитивную роль. В 2008 году Владимир Путин, возглавлявший в то время правительство РФ, создал Совет по кинематографии при правительстве. Этим шагом Путин подчеркнул важность развития национального кинематографа для государства. Можно было бы оттолкнуться от федерального опыта, создать такой совет с учетом местных нюансов и работать целенаправленно и планомерно над возрождением киноотрасли в республике. Кстати, подобный совет как раз бы и мог курировать разработку и реализацию комплексной программы развития кино в республике.
Кино, как и любое другое искусство, не только и не столько отражает жизнь, сколько творит ее
И еще очень важно, чтобы такая программа имела идеологию. Не политическую, а кинематографическую. Какое кино мы хотим делать? Коммерческое или художественное? Вопрос на самом деле непростой. Ответ на него означает выбор пути развития — не только кино, но всей нашей жизни. Какое кино снимем, в таком и будем жить. Будем жить в убогом мире тотальной коммерции, где все продается, покупается и таким образом обесценивается, или в полноценном мире человеческих отношений, с его проблемами, заботами, надеждами, идеалами, устремлениями? Я уже много раз говорил о том, что кино, как и любое другое искусство, не только и не столько отражает жизнь, сколько творит ее. Сегодня и в кино, и в жизни царит культ денег, культ насилия, культ власти, культ потребления. Нужны ли нам такое кино и такая жизнь?
Толстой считал, что искусство — это не развлечение и даже не утешение, а "орган жизни" человека и общества. Я разделяю это мнение, и, если говорить об искусстве кино, то это не только орган самосознания, коллективной памяти, но и орган производства будущего, орган коллективного творчества. Это мощнейший инструмент влияния на массовое сознание и на формирование личности. Если мы столько лет живем без такого важного "органа жизни", то мы неполноценны, по крайней мере, по Толстому. Кинематограф, телевидение, искусство и культура в целом способны эффективно помогать государству в осуществлении социальной, культурной и национальной политики, решать задачи воспитания и просвещения. Но сегодня искусство выброшено на рынок и живет по его законам. При таких условиях порнография и насилие неизбежно будут самыми востребованными жанрами. Такой рыночный подход ведет к деградации и перерождению культуры. Выброшенное на рынок, искусство теряет свою сакральную сущность, не выполняет свою важнейшую социальную функцию и превращается в "потеху" для толпы или в "деликатесы" для избранных. А личность и общество остаются без искусства, без культуры, без духовного развития. При этом разлагается и сам "творческий класс".
Если уж говорить об осетинской этике и культуре, то с точки зрения осетин ставить деньги выше долга, чести, достоинства — это крайняя степень нравственного и общественного падения
Тотальная коммерциализация убивает, выхолащивает не только кино, искусство, но и образование, здравоохранение, культуру, науку, разрушает общество, семью, личность. Все, к чему прикасается. И, кстати, экономику тоже. Все, что я перечислил, это вопросы государственного значения. Здесь не должно быть места коммерции. Коммерция должна быть ограничена своей узкой сферой. Коммерческие интересы должны укладываться в государственные интересы, не противоречить им. Что такое государственные интересы? Это общие интересы. А если частные или корпоративные коммерческие интересы превалируют над государственными, то есть общими интересами, то через какое-то время государственные и общественные институты вырождаются и от них остается только фасад. Вот я переживаю, как бы от нашей республики и от нашей национальной общности с ее богатой историей, культурой, традициями не остался один фасад.
Удивительно, когда слышишь, как некоторые ультрапатриоты надрываются в защиту национальной самобытности, языка, культуры, не понимая при этом, что главная угроза настоящему и будущему осетинской культуре, осетинскому этносу — это именно тотальная коммерциализация, инструмент мирового либерализма и глобализации, как кислота, как напалм, выжигающая все изнутри. Если уж говорить об осетинской этике и культуре, то с точки зрения осетин ставить деньги выше долга, чести, достоинства — это крайняя степень нравственного и общественного падения. Вывод лично для меня такой: пока мы живем в парадигме капитализма, причем в его худшей, злокачественной ипостаси — олигархической, надежд на спасение нет никаких, как не изворачивайся.
Культура Осетии в рассказе Дзахо Гатуева "Смерть Келемета" (Не обижал я вдов и сирот… Старших чтил)
Я мечтаю, среди прочего, снять фильм по рассказу "Смерть Келемета" Дзахо Гатуева — это крупнейший русскоязычный осетинский писатель, который в 1937 году был репрессирован. Рассказ написан в модернистском ключе, и фильм я тоже вижу в такой форме. Для себя я называю этот фильм пульсирующим — он мне напоминает "Мертвеца" Джармуша. Действие в рассказе происходит в 17-18 веке, точно непонятно, но русских на Кавказе еще нет. Высокогорный аул, суровая зима. По сюжету, в одном доме умирает старик, а в это время в соседнем доме играют свадьбу. Старик угасает, а там свадьба, новая жизнь. Он время от времени приходит в себя, видит угасающий очаг. Потом снова забывается и видит себя мальчишкой, бегающим среди стариков на ныхасе, юношей, мужчиной, стариком. Он попадает в страну мертвых, и, обласканный Барастыром, просит не за себя, а за страдальцев Ада, которых он встретил по дороге. Удивительно, что такая вроде языческая вещь, а в конце очень явный христианский посыл. Представление о рае дано с определенной долей юмора — на золотых подносах целиком сваренные бараны, много другой еды, напитков, но Келемет не может есть. Он говорит Барастыру: прости, не могу есть, освободи Ада страдальцев…
Этот проект я еще называю "дни культуры Осетии". Потому что там и народная музыка, и танцы, и обряды, и материальный быт, и духовный мир. Но, конечно, не только этнография привлекает меня. Мне кажется важным донести до зрителя, как говорят актеры, психологический жест Келемета. Когда он заходит в шатер, а там сидят Барастыр и другие герои пантеона, разговоры стихают, и все внимательно смотрят на Келемета. "Кто ты?" — спрашивает его Барастыр. "Келемет я, Кавдына сын", — отвечает Келемет. "С земли я. Не обижал я вдов и сирот, не ссорил ближних. Старших чтил. С младшими ласков был. Не насильничал над женами. Не смеялся над тем, что священно…" И так далее. И я представляю себе Келемета таким вот "ирон уаздан лаг". Мне кажется, что сегодня это актуально, у нас много разговоров на эту тему, но если бы мы держались этого без мудрствований…
