Ростислав Ищенко, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Вор отличается от предпринимателя тем, что предприниматель создает новый ресурс (увеличивает не только свое, но и общественное богатство), а вор перераспределяет в свою пользу уже имеющийся ресурс. Более того, стремясь повысить собственное благосостояние, воры наносят ущерб не только непосредственно ограбленным личностям, но и всему обществу. Именно поэтому общество с ними и борется.
Однако на планете существуют несостоявшиеся государства, населенные деградирующими обществами. Такие общества, лишившись возможности поддерживать традиционный уклад жизни за счет созидания (производства), принимают воровскую идею перераспределения. Для существования подобным обществам необходим постоянный приток внешнего ресурса. Напомню, что при воровском перераспределении часть ресурса неизбежно теряется. Поскольку в несостоявшихся государствах и деградирующих обществах производящая экономика разрушена, восполнение утрачиваемого ресурса собственными силами не происходит. Значит, для простого сохранения баланса необходимо постоянно получать подпитку извне.
Каждый выходит из положения по-своему. Например, сомалийские пираты захватывали проходящие мимо суда и получали за них выкуп. Выкупные платежи вливались в экономику Сомали, поддерживая внутреннюю систему грабительского перераспределения в устойчивом состоянии.
Украинские же руководители надеялись на обильную западную помощь и кредиты МВФ. Пока — в течение 2014-2015 годов — помощь поступала и кредиты выдавались, киевский режим пытался сохранять для внешней аудитории человеческое лицо, поскольку Запад требовал играть по правилам (или хотя бы делать вид). В 2016 году внешние поступления резко сократились, но была надежда на то, что "Клинтон придет — порядок наведет". Режим дергался, но старался не переходить грань разумного.
Наступил 2017 год. Ни Клинтон, ни денег. Трамп предлагает получать помощь в кредит, но в долг уже никто не дает. Необходимость сохранять лицо исчезла, а нужда в притоке ресурсов извне обострилась.
Ввиду откровенной слабости украинского государства ни пиратствовать на морях, ни грабить соседние страны на суше Киев не мог. Единственный остававшийся в его распоряжении способ доступа к дополнительному ресурсу — отлучение иностранного бизнеса от внутреннего рынка. По киевской логике, те сегменты рынка, которые обслуживали на Украине иностранные компании, и те деньги, которые они зарабатывали, должны были перейти в распоряжение украинского бизнеса и его "лучшего" представителя Петра Алексеевича Порошенко.
Однако просто так заявить, что "мне нужен твой бизнес, твои деньги, твои клиенты", не совсем правильно даже с украинской точки зрения. Подобное действие должно быть обосновано если уж не "европейскими традициями" или "международными нормами", то "интересами национальной безопасности".
И Киев бросился защищать национальную безопасность, запрещая социальные сети, сервисы "Яндекса" и даже ввоз в страну изданных в России книг (любых, а не как раньше — из специальных списков). Заодно увеличили украиноязычную квоту до 75%, распространив ее на все СМИ всех форм собственности.
Формально застрельщиками инициатив выступили украинские нацисты. Их всегда используют, когда решаемый вопрос грязен и дурно пахнет. Необразованная гопота радостно подхватила и понесла в массы светлую мысль о русских танкистах, которые не найдут дорогу на Киев без сервиса "Яндекс.Карты" и не смогут объехать заторы без "Яндекс.Пробок", о "российской пропаганде", которая распространяется только по-русски, и так далее.
А в это время за спинами нацистских боевиков радостно потирали руки украинская "творческая интеллигенция" и представители околокультурного бизнеса. Эти люди прекрасно понимали, что сколько ни издавай в России в русском переводе Голсуорси или Теккерея, те никак не смогут стать "пропагандистами русского мира". Они не сомневались, что танкисты не пользуются картами "Яндекса". И песня "С чего начинается Родина", хоть и написана по-русски и в СССР, апеллирует к любви к любой Родине, вовсе не посягая на патриотические чувства любителей распевать "Ще не вмерла…".
Но квоты и запреты грели душу "интеллигентов" и бизнесменов от культуры тем, что рынок зачищался от конкурентов. То, что под удар попали именно российские производители и русский язык, — исторически обусловленная случайность. Ну не говорят на Украине по-английски. И по-украински тоже почти не говорят. Большая часть населения общается по-русски и, соответственно, приобретает русскоязычную продукцию.
Даже во время существования языковой квоты в 25% (причем распространявшейся только на радио и телевещание) украинский контент был не в состоянии заполнить эту несчастную четверть собственного информационного пространства. Он не был востребован, в том числе и благодаря низкому качеству. Как-то так получалось, что украинские таланты (в любой сфере) предпочитали творить на русском языке. Наверное, потому, что русскоязычие на Украине всегда было неотъемлемым признаком образованного человека.
Аналогичным образом развивалась ситуация на книжном рынке. Изданного в Москве Шекспира запрещают ввозить на Украину не потому, что он опасен для нынешнего режима, а исключительно в связи с большей эффективностью российского издательского бизнеса. Российские издатели делают те же книги, что и их украинские коллеги, но более дешево и качественно.
Зато теперь, после введения квот и запретов, у украинского производителя на украинском рынке не останется конкурентов. Кстати, не надо думать, что пострадали только любители русского продукта. Например, в связи с введением 75%-ной языковой квоты в СМИ наблюдается истерика у поклонников западной музыки. Они совершенно справедливо отмечают, что теперь 75% эфира музыкальных радиостанций будет заполнено украинским продуктом, а оставшиеся 25% — российским. Любителям же британского рока или французского шансона придется переходить на самообслуживание. Это логично. Ставить украинское требует закон, а российское необходимо с точки зрения интересов рекламы. Для западного продукта места просто не остается.
Казалось бы, найдено изящное решение задачи обеспечения притока дополнительного ресурса в воровскую украинскую экономику. Выгоняем с рынка чужих, создаем исключительные преференции для своих, замыкаем на себя финансовые потоки — и всем становится хорошо. Но если присмотреться повнимательнее, мы обнаружим, что Украина как государство и украинский бизнес не только ничего не получат, но в конечном итоге утратят даже имевшиеся слабые позиции.
На первом этапе действительно удастся отжать часть рынка. Не такую большую, как кажется, но что-то перепадет. Но при этом из страны уйдут инвесторы, регулярно вкладывавшие деньги в ее экономику. Произойдет то же, что было с банками (украинские просто не смогли заполнить нишу, из которой выдавливали россиян), или с углем (уголь ДНР/ЛНР продается теперь на Украину в разы дороже, но уже как российский или южноафриканский), или с газом (Киев регулярно переплачивает за право покупать газпромовский газ у Венгрии, Словакии и Польши, называя его европейским).
То есть услуги подорожают, качество снизится. В результате сократится объем украинского рынка. Кто-то не сможет приобретать более дорогие услуги, кто-то не захочет, а кто-то уйдет в контрабандный продукт. Это значит, что вскоре кризис, связанный с нежизнеспособностью украинской экономической модели, углубится. Не только не появится новый дополнительный ресурс, но сократится уже имевшийся.
В такой ситуации единственный выход — сокращение количества наличного населения до пределов, способных прокормиться на данной территории в условиях действующей экономической модели. На сегодня это порядка 15 миллионов человек. Но по суждениям украинских экспертов (в реальности никто не считал, только по косвенным признакам), сейчас в стране проживает от 28-30 миллионов человек (оценка текущего года) до 30-35 миллионов человек (оценка прошлого года).
Если говорить о тенденции, то население сокращается достаточно быстро, но все еще в два раза превышает нормальную для данной модели численность. Самое же неприятное для Киева заключается в том, что не все и не сразу уезжают навсегда. Большинство, выехав на заработки, затем все равно возвращается к семьям и начинает сравнивать. И сравнение каждый раз бывает не в пользу Киева. Вот если бы их можно было раз и навсегда выпихнуть из страны (чтобы не возвращались)…
Киев надеялся, что от нескольких миллионов лишних ртов удастся избавиться после введения безвизового режима с ЕС. Но неплохо за последние годы изучившая украинцев Европа подстраховалась. При наличии безвизового режима украинцам стало сложнее пересечь европейскую границу, чем с визами.
Тогда в игру вновь была вброшена российская карта. В Верховной раде в очередной раз срочно собрались вводить визовый режим с Россией, а затем передумали. Эта игра известна давно. Киев заявляет о введении визового режима, слышит, что Москва не будет принимать зеркальные меры (то есть для граждан Украины безвизовый режим сохранится), и отступает.
Здесь преследуются две цели. Во-первых, больше всего граждан Украины находится на заработках в России (около пяти миллионов, и эта цифра имеет тенденцию к росту).
Во-вторых, большинство работающих в России трудилось вахтовым методом, то есть люди слишком часто возвращались на родину (и сравнение, как я уже сказал, было не в пользу Украины). В-третьих, закрыть выезд в Россию своим решением киевские власти боятся — это может привести к социальному взрыву по всей стране.
В-четвертых, если бы запрет (визовый режим) ввела Россия, то с Киева и взятки гладки — это Кремль лишил вас работы.
В-пятых, и это самое главное, как только в Киеве начинают говорить о введении визового режима с Россией, резко увеличивается число украинских граждан, переезжающих в Россию на ПМЖ (подающих документы на получение постоянного статуса: РВП, вид на жительство, гражданство). За последние годы количество таковых уже превысило миллион человек, из них свыше 200 тысяч оформили или оформляют российское гражданство.
Таким образом, Украина, устраивая танцы вокруг визового режима, стимулирует своих граждан делать выбор в пользу окончательной и бесповоротной эмиграции.
Вор, если его не поймали, может всю жизнь жить воровством. Воров относительно мало, и производительные силы нормального общества легко компенсируют наносимый ими ущерб. Воровская экономика в масштабах государства без внешней подпитки долго существовать не может. Она заканчивается так же, как заканчивается любой банковский счет, если его не пополнять, а только тратить.
Последние же судорожные действия украинских властей только приближают наступление окончательного коллапса. С рынка убраны последние производители, способные не выкачивать из него ресурсы, а инвестировать в ожидании лучших времен. Внутренний украинский рынок начинает стагнировать и сокращаться уже даже в сфере услуг и культурного досуга. При этом государство стимулирует эмиграцию собственных граждан. Речь идет о миллионах эмигрировавших навсегда и о десятках миллионов временно уехавших на заработки (большинство из которых постарается не вернуться).
Что ждет страну, экономика которой целенаправленно разрушается собственной властью и из которой миллионными толпами бегут активные граждане, — вопрос риторический.
