Корреспондент Sputnik Лев Рыжков встретился с генеральным продюсером картины Зауром Болотаевым — осетином по происхождению — и поговорил о природе ужасного в кинематографе, о том, легко ли работать в Голливуде и о кинематографических перспективах Осетии.
Sputnik, Лев Рыжков
На покойников не нужны права
— Почему вы, успешный продюсер, обратились именно к жанру ужасов?
— Это не случайно. Сейчас в кино по всему миру интерес у зрителей вызывают именно фильмы ужасов. Поэтому, собственно, мы начали их делать.
— Жуткие ритуалы в вашем фильме, когда, например, девушку заживо закапывают в землю, имеют ли под собой какую-то фактологическую базу? Были ли они в действительности?
— Это все придумал Слава Подгаевский, автор сценария и режиссер. Это его идея. Здесь просто взят некий страх. Всем же страшно оказаться живым в гробу? Еще у Гоголя была такая история. Миф ходил.
— У Гоголя это и в жизни произошло.
— Это же страшно, если тебя вдруг закопают живым в гробу? Это клаустрофобия! А Слава еще придумал поместить в гроб ползущего демона, чем еще усилил страх. Такие элементы жанра хоррор, как всевозможные страхи, как правило, не вплетены в историю. Они существуют отстраненно.
— Вместе с тем, ваш фильм, можно сказать, изящен и абсолютно не кровав.
— В жанре ужасов есть определенные поджанры. Есть, например, "слэшеры" — это когда маньяк бегает и всех убивает, когда много крови. А когда появляются из темноты демоны — это хоррор. Мы делали хоррор. Поэтому у нас нет никаких кровавых убийств. Это просто разные жанры.
— Критики отметили, что "Невеста" получилась хорошим, по-настоящему страшным фильмом. Почему сделать зрителю страшно российским кинематографистам раньше не удавалось?
— Сложно ответить. Если я сейчас буду говорить, почему не получилось у других, я буду автоматически обижать их. А мне не хочется этого делать. Ну, почему получилось? Потому что со сценарием мы как следует поработали. У нас много чего хорошо получается.
— А откуда взялись жуткие фото покойников с глазами, нарисованными на веках? Вы это придумали?
— Ну, это известный факт. Когда появилась фотография — она была дорогая. И в течение жизни многие люди не могли ее себе позволить. И фотографировались уже мертвыми. У нас в фильме — настоящие фотографии. Это реальные трупы. Мы нашли фотографии в Интернете. На них уже не нужны права, потому что прошло много времени, и мы их использовали.
За кадром ужастика: трубы, рельсы и толпа
— А какая была атмосфера на съемках? Все шутили, веселились? Или, может, все были мрачные, сосредоточенные, проникались настроением?
— Была обычная производственная атмосфера, как всегда, когда люди работают, снимают кино. Кинематографисты любят рассказывать байки: вот, была мистическая атмосфера. Ничего подобного! И потом, когда герой, например, крадется по коридору — в этот момент за ним, с другой стороны, стоит пятьдесят человек. Поэтому на площадке не может быть того же ощущения, как и в фильме.
— Актеры у вас незнаменитые.
— Да. Ну, Вячеслав Чепурченко более-менее знаменит. Он снимался у меня в "Своими глазами" — играл одну из главных ролей. И потом он еще играл в сериале "Измены". Вот он более-менее знаменит. Александра Ребенок — тоже известная.
— А вот исполнительница главной роли Виктория Агалакова — совсем неизвестная?
— Это не дебют у нее, но она была никому не известна. Но теперь будет!
— А как она к вам пришла?
— Просто кастинг. Это Слава Подгаевский ее нашел. Он, как режиссер, вел кастинг.
— Кастинг на фильм ужасов что из себя представляет?
— Абсолютно то же самое, что и обычный кастинг.
— А не было такого: "Покажи мне крик!"?
— Ну, кастинг же — вещь индивидуальная. Все его проводят по-своему. Кто-то просто общается с актерами, пытается понять, что это за люди. Кто-то сцену просит, чтобы ему показали сцену. Третий — просит крикнуть. Это у каждого индивидуально. У Славы тоже есть какой-то свой способ.
— Туман в "Невесте" генерировала специальная машина?
— Да. Есть такая голливудская система, где по всему периметру выкладываются трубы, надуваются дымом, и одновременно из всех дырок идет этот дым. Он поддерживает одновременное, стабильное состояние тумана. А раньше пиротехники просто бегали по периметру с дымовыми шашками. И поэтому был рваный дым.
— Эту машину вы специально для фильма собирали?
— Нет. Это известная система, которая используется в Голливуде. Я ее увидел, когда снимал в Чехии. Сейчас в России есть уже практически все те же технологии, что и в Америке. Скоро мы уже не будем отставать ни в чем. Ну, и вот это одна из таких технологий.
— А каскадеры были?
— Конечно! Их было много. Были падения с лестниц, аварии. Финал с "улетаниями" в стены. Это все трюки. Мы строили декорации и подвешивали к потолку рельсы, на которых актеры "улетали". Это специальные системы, достаточно сложные.
— А вот это жуткое существо из тайной комнаты — как вы его сделали?
— Ну, это пластический грим и частично компьютерная графика. Демона играла Лада Чуровская, которая играла и крестьянку, и бабушку. Она — и танцовщица, и очень пластичная актриса из Вахтанговского театра. И вот она все это разнообразно изображала. Ее заслуг тут очень много.
В Голливуде — то же самое
— Бюджет у вас был не самый большой?
— 40 миллионов. Невысокий. Но мы все оптимизировали, как могли. Мы сами снимали, у нас свой продакшн. У нас много своего реквизита, костюмов, и человеческий ресурс очень сильный. Поэтому получилось достаточно недорого и относительно качественно. У нас уже четыре предложения от больших американских студий, которые хотят переснять "Невесту".
— То есть может получиться франшиза?
— Она уже получилась. Я думаю, что в ближайшее время начнем делать американскую версию.
— Уже прямо там, в Голливуде?
— Угу. Но я же там работаю. У меня там студия, в Америке. Я снял два американских фильма. Я туда продал свой сериал «Моими глазами», его купила компания "Fox", и сейчас уже началось производство. Я там — креативный продюсер и буду снимать одну из серий. Ну, если захочу. Потому что у меня сейчас есть вариант снимать там полнометражный фильм. И я не уверен, что найдется время на сериал. Я его один раз снял — чего второй раз снимать-то?
— А в Америке легче или сложнее работать?
— Да никакой разницы! Все то же самое, абсолютно. То, что в Америке происходит что-то нереальное — это советские мифы.
— А почему же голливудское кино — на подъеме, а российское — нет?
— У них просто больше объем рынка. А у нас — сильно меньше. Хотя концентрация талантов — она одинакова по всему миру. Вопрос — кто может этих людей выкупить? 70% американских фильмов сняли эмигранты. То есть люди, которых из какой-то страны, где они хорошо снимали, подтянули в Америку, начали им много платить и давать большие бюджеты.
Надо понимать, что в Америке снимаются тысячи фильмов. Из них только маленькая часть — хорошие. Остальные — плохие. Но мы видим только хорошие, и у нас возникает ощущение, что там — какая-то невероятная, волшебная атмосфера. Но это не так! Просто у них фильмов больше. И больше бюджеты. И, соответственно, можно вычленить абсолютно гениальные фильмы. А у нас этот вал меньше. Соответственно, и хороших фильмов — тоже меньше.
Самое сложное
— Что в процессе кинопроизводства самое сложное?
— Очень сложно написать сценарий. Во всем мире это — проблема. За хорошего сценариста бьются все. Режиссеры — тоже проблема, это очень сложная профессия. Ты много всего должен знать. Независимо — талант, не талант — ты еще должен быть очень «насмотренным». И владеть фактически всеми профессиями в кино. Тебе нужно понимать в свете, в операторской работе, в режиссуре, в актерском мастерстве, в драматургии, в литературе. Это абсолютно разные векторы.
— Вы снимали и "Интернов", и "Зайцев +1". Что сложнее: комедия или триллер?
— Зависит от того, как писать сценарии. Писать комедии сложно, потому что надо обладать очень мощным чувством юмора. И больше того — не просто обладать, а с бешеной скоростью выдавать шутки. Сценарий «Интернов» писал Слава Дусмухаметов — легендарный КВНщик, «метатель» юмора. С ним просто разговариваешь — и все время смеешься. Придумать историю и диалоги — вот что самое сложное. А снимать — просто.
А вот в случае с хоррором — наоборот! Мне кажется, что писать хорроры и вообще триллеры, в принципе, наверное, и драму — проще, чем комедию. Но снимать ее тяжелее.
Секрет успеха
— А как вам удалось пробиться в мире кино?
— Не было никаких связей. У меня отец — преподаватель, мать — врач. Я просто звонил на "Мосфильм", на все студии подряд, и говорил, что мне надо где-нибудь пройти практику. И на одну какую-то картину меня взяли. Я начинал простым рабочим, который шкафы таскает. Потом на этой же картине начал работать дольщиком.
— Дольщиком?
— Дольщик — это человек, который возит операторскую тележку, выкладывает рельсы. Специальность называется "механик операторской техники". Потом был осветителем, бригадиром осветителей, ассистентом оператора. Когда я стал вторым оператором, я поступил во ВГИК, на операторский факультет.
— На бюджет?
— Да. Там был очень большой конкурс. Я пять лет поступал во ВГИК. И опять же, у меня не было никаких знакомств. Пять лет я понимал, как это все устроено. Все-таки ВГИК — это институт семейный. Там, как правило, 50% людей — чьи-то дети. Я учился, заодно работал. На третьем курсе снял фильм "Домовой" как оператор-постановщик. Это была уже вторая моя картина. Первая была на втором курсе.
— Это была не дипломная работа?
— Нет! А потом меня выгнали. Прямо с третьего курса, потому что я не ходил на занятия — очень много работал. И я стал режиссером. Это уже мне самому захотелось. А потом продюсером. Сейчас я режиссер, продюсер. У меня компания в Голливуде и в России. Ничего сверхъестественного не было. Просто работал. И отработал на всех должностях.
— И секрет успеха, по-вашему, это?…
— Да просто старание! Просто надо работать все время, и все! Шесть дней в неделю по двенадцать часов. Это минимум. Про развлечения и личную жизнь надо забыть. Только кино!
Особая судьба Осетии
— Не было у вас мысли снять фильм про Осетию?
— У меня постоянно эти мысли. Осетинских кинематографистов — единицы. А известных — вообще несколько человек. И в основном это актеры. И получается, что раз у меня получилось выбиться в деятели кино, то, как осетин, я обязан снять что-нибудь для своего народа. Но пока я просто не придумал, что.
— По мотивам нартского эпоса?
— Нартские эпосы — очень сложная штука. Это очень тяжелая драматургия. Надо в ней разобраться — как это перенести, как это визуализировать. Потом такая еще проблема, что с Осетией связано, как правило, очень много бед. И 1992 год, когда был конфликт с Ингушетией. И чеченская война так или иначе касалась Осетии. Потом Беслан, Кармадон, война Южной Осетии с Грузией. Это пожар, который не гаснет чуть ли не со времен Лермонтова. И очень много горя.
А про горе я не хочу снимать. Потому что и так про это есть огромное количество документальных фильмов. И опять поднимать эту тему мне не хочется. Все знают про Осетию только какие-то болезненные, тяжелые вещи. А на самом деле — это же красивейшее место, которое практически нигде не снято и никак не показано.
Осетия — сложная и интересная культура. Несмотря на то, что осетины — православные, очень сильными остались языческие корни. Будучи православными, осетины все равно продолжают резать черную курицу во второй вторник Нового года. Это — элемент язычества. И вообще, то, что православный народ живет среди мусульманских на Северном Кавказе — это тоже особая судьба осетинского народа.
Об осетинах практически ничего не рассказано. Нет фильмов про осетин! Есть фильмы про монголов, про грузин, про армян, а про осетин — нет. Собственно, как и про все республики Северного Кавказа.
