Дмитрий Косырев, политический обозреватель МИА "Россия сегодня"
Год-другой назад никогда бы не подумал, что покушение даже не на президента Филиппин, а на его службу безопасности перед поездкой по стране станет событием — в России. Но стало; вышло на первый план в сводках новостей, приходится отвечать на множество звонков, давать комментарии… Похоже, намечающийся российско-филиппинский политический роман будет эффектным и эмоциональным.
Подумаешь, покушение
Родриго Дутерте, президент Филиппин, встречался с Владимиром Путиным на саммите АТЭС в Лиме, и собирается с визитом в Россию, подписывать серьезные соглашения. Это — после того как он отказался делать свою страну американской пешкой в игре против Китая, после того как произнес много слов о том, что станет теперь дружить с Москвой и Пекином, а военный союз с США прежним не будет.
Понятно, что любой человек думает, услышав о покушении на Дутерте — после визита в Китай и перед визитом в Россию. Более того, то же самое думают и на самих Филиппинах. Страшилки о вмешательстве американских спецслужб буквально во все сюжеты внутренней филиппинской жизни — это часть местного народного фольклора.
Хотя бывает, что и вмешиваются. Допустим, кризис режима самого сильного из президентов страны, Фердинанда Маркоса, начинавшийся с убийства в 1983 году главного соперника Маркоса, прилетевшего из США Бенигно Акино.
Понятно, что эта акция если была кому-то выгодна, то только Америке. Поменяли сильного лидера не на еще более сильного Бенигно, а на его тихую вдову Корасон: все логично. А убийство — ну конечно, дело рук одиночки, как в Далласе 20 лет до того.
Заметим, что сегодня сами филиппинцы реагируют на атаку против охраны Дутерте в южном городе Марави довольно вяло. Это событие, но не такое уж серьезное. В общем-то, типичное для страны событие — на юге постоянно идет война, и не первое столетие. Мусульмане юга сопротивлялись испанцам — католикам и колонизаторам, потом американцам (которые взяли себе эту испанскую колонию по итогам войны), потом любым правительствам в Маниле. Посмотрите на сайт одной из лучших газет страны — в главных новостях эта история держалась недолго, а дальше ушла на второй план.
И надо сказать, что официальная версия акции — что ее совершила местная исламская группировка, присоединившаяся к запрещенному в России "исламскому государству" — кажется вполне правдоподобной. Особенно с учетом того, что против джихадистов правительственные войска в данный момент ведут операцию с применением артиллерии.
А вот феномен российского интереса к личности Родриго Дутерте — это интересно. Особенно с учетом того, что происходит в нашем обществе по поводу смерти, в конце прошлой недели, лидера кубинской революции Фиделя Кастро.
Когда я говорил с Фиделем
Я участвовал в двух дискуссиях о том, кем и чем был Фидель для советского народа — и как его воспринимает российское общество сегодня. На первом месте стоит идея того, что это человек бросил вызов США — и победил, несмотря на 638 покушений дожив до 90 лет. Филиппинца Дутерте очень хочется "подтянуть" к Фиделю по этой категории — по крайней мере, именно в российском обществе есть такой соблазн. Нам нужны герои — в том числе зарубежные.
Точно так же для какой-то части американского и вообще западного общества обязательно нужно, чтобы в мире были "жестокие диктаторы, угнетающие свой народ". Если вы помните, реакция США на смерть Кастро была именно такой. Мы делаем себе героев, а они — злодеев.
А кто они на самом деле — Фидель и Родриго? Для множества людей как в СССР, так и сегодня в России, Фидель был и остается идеалом "революционера", то есть бесстрашного преобразователя общества. Заметим, что на всех упомянутых выше дискуссиях группа людей, воспринимающих Кастро по-американски, как "жестокого диктатора", оказалась в тотальном меньшинстве, и была побеждена.
Я считал Кастро революционером вплоть до нашего короткого и случайного разговора с ним году, видимо, в 2000-м. Мне никогда не нравились революционеры. Я вижу их как людей ущербных, с какой-то червоточиной, настолько ненавидящих "систему", общество, "системных" людей вокруг себя, что они готовы уничтожить все это (включая людей) ради мифического следующего поколения, которое будет загнано в коммунизм.
Но человек, с которым я говорил, никак не был похож на такого революционера. Передо мной стоял испанский сеньор и плантатор (кем Кастро и был), бесконечно вежливый, образованный, прекрасно владеющий английским. Если это революционер, то какой-то другой, подумал я. И не потому ли кубинский социализм жив до сих пор, хотя ему и предстоит, видимо, испытание "реформами" в некое ближайшее время?
То есть приросшая к человеку маска — это одно, а сам человек может быть чем-то другим. Родриго Дутерте, бесспорно, филиппинский народный герой. Но он не из низов общества, он не пламенный борец с Америкой. Он по-своему типичный филиппинец, человек, желающий, чтобы его страну уважали. Но не надо делать из него то, что нам очень хочется. Он не такой.
Наша дружба с Филиппинами при нынешнем президенте вполне может получиться, но она будет не такой, что с Кубой или даже Венесуэлой. Для того, чтобы она состоялась, нам придется лучше понять, что это за общество, что у него за президент.
Кстати, этот процесс — громадное удовольствие, так же как удовольствием был наш более чем полувековой опыт общения с Кубой.
