Максим Соколов, для МИА "Россия сегодня"
Выборы президента США, которые состоятся 8 ноября, подведут черту под президентской кампанией, которую уже сейчас называют беспрецедентной (часто употребляют и более грубые эпитеты) в американской истории. Одни отмечают, что подобное наблюдалось лишь в 1860 году, то есть накануне гражданской войны 1861-65 гг., другие вообще считают, что никогда такого не было.
Причем речь идет не об российских наблюдателях, которые могут быть некомпетентны или пристрастны и рады воспользоваться любым поводом, чтобы очернить американскую демократию. К сожалению, того же мнения в той или иной степени придерживаются и американские наблюдатели.
Но выборы 8 ноября — это такая песня, про которую ничего нового уже не скажешь, всему миру лишь остается, по американскому обычаю, запастись попкорном. Но мы обратим внимание на то, что 8 ноября жизнь не кончается. Любители сильных зрелищ могут без какой-либо передышки переключить свое внимание на выборы президента Франции, до которых осталось всего полгода.
Разумеется, в смысле силы и влияния Франция — не США, но в то же время и не Буркина-Фасо, а вполне себе великая держава, к тому же ядерная и обладающая немалым весом, по крайней мере, в европейской политике и серьезными политическими амбициями. Тем интереснее сложившаяся в столь серьезной державе беспрецедентная предвыборная ситуация.
Суммируя результаты социологических зондажей, Le Figaro пишет: "Опросы для Франсуа Олланда следуют один за другим и накапливаются, и они совершенно катастрофические. Действующий президент в 2017 году совершенно вне игры: он идет лишь на пятом месте (9%) по ожидаемым голосам в первом туре президентских выборов, уступая Алену Жюппе и Марин Ле Пен, которые идут с равным счетом в 28%, Эмманюэлю Макрону (13%) и Жан-Люку Меланшону (13%). Если кандидатом от республиканцев будет не Ален Жюппе, а Николя Саркози, глава государства показывает результат не лучше: он остается пятым с 10% ожидаемых голосов, следуя после Марин Ле Пен (26%), Николя Саркози (20%), Эмманюэля Макрона (15%) и Жан-Люка Меланшона (13,5%), но опережая Франсуа Байру, который не поднимается выше 8%".
Тут надо пояснить. Занимающий третье место Макрон, бывший министр экономики, — это хорошо известный и в России тип прыткого молодого человека, эффективного менеджера, а равно и молодого реформатора. Он был призван в правительство Олландом в расчете на то, что своей эффективностью и реформаторством сделает социалистов более популярными. В дальней перспективе не исключалось, что, возможно, Макрона ждет самое высокое поприще, но, конечно, в рамках соцпартии.
Однако Макрон переобулся в прыжке. Видя, что телега социалистов разваливается на ходу, летом этого года он с нее спрыгнул, подав в отставку, и развернул собственную политическую кампанию, разъезжая по Франции и целуя младенцев. То есть из будущей надежды соцпартии он превратился в еще одного ее могильщика. С эффективными менеджерами такое часто случается.
Обладатель четвертого места Меланшон — это левый, и даже ультралевый, произносящий речи в стилистике Кастро и покойного Уго Чавеса и настаивающий на необходимости учредить во Франции новую, Шестую Республику, ибо Пятая окончательно обанкротилась.
И только вслед за прытким молодым человеком и неистовым левым трибуном идет действующий президент республики Олланд — 5 место и 9%.Такого не было еще никогда.
Тут снова необходимо уточнение. Хотя нынешняя республика — уже пятая, все предыдущие не дают материала для сравнения. Первая (формально с 1792 по 1804 г.) не знала поста президента вообще. Вторая (1848 — 1852) не знала выборов, где бы подтверждался или не подтверждался мандат действующего президента. Выборы состоялись лишь единожды, после чего президент Луи Бонапарт провозгласил себя императором Наполеоном III. В Третьей и Четвертой президент имел чисто представительские функции, а избирался парламентом. Первые всеобщие выборы полновластного президента Франции состоялись только в 1965 г. Впрочем, полвека — срок тоже немалый.
За эти полвека действующий президент трижды подтверждал свой мандат (Де Голль в 1965 г., Миттеран в 1988 г., Ширак в 2002 г.) и шел на второй срок, и дважды не подтверждал и проигрывал (Жискар д'Эстен в 1981 г. и Саркози в 2012 г.). Причем в обоих случаях проигрывали с достойным результатом. В 1981 г. Жискар д'Эстен во втором туре набрал 48,24% голосов против 51,76% у Миттерана-победителя, в 2012 у Саркози было 48,36% против 51,64% у Олланда. То есть это были относительно спокойные выборы, когда чаши весов колеблются незначительно.
Конечно, пока еще не выборы, а только социология, но чтобы действующий президент получал на выборах (допустим, что социологи прогнозируют точно) пятое место, было только в 2010 г. на Украине. Там Ющенко набрал в первом туре 5,45%, уступив Януковичу, Тимошенко, Тигипко и Яценюку. Такое схождение может быть лестным для Украины, но вряд ли лестным для Франции.
Теоретически, конечно, возможен предстартовый рывок Олланда, но непонятно, с чего он возьмется. Его рейтинг монотонно убывал все четыре с половиной года правления, пока не дошел до уровня Ющенко, показывая всплески (причем все равно незначительные) лишь в моменты террористических атак, когда общество поневоле сплачивается вокруг действующей власти. Рассчитывать на предвыборную атаку террористов и нехорошо, и к тому же все равно не поможет.
Сравнение с российскими выборами 1996 г., на которых действующий президент Ельцин, имевший в начале года рейтинг на уровне погрешности, через полгода все-таки подтвердил свой мандат, тоже вряд ли может воодушевить Олланда.
Оставим даже усиленные разговоры о том, что результаты выборов были подделаны. И без этой, к тому же убедительно не доказанной фальсификации, некоторые обстоятельства были в пользу Ельцина, как бы спустя двадцать лет многим ни хотелось бы их игнорировать.
Единственный реальный соперник действующего президента — коммунист Зюганов сейчас представляется многим совершенно мирным и травоядным. Но двадцать лет назад он таковым не представлялся. Со времени падения коммунистического строя прошло слишком мало времени, чтобы лидер-коммунист казался приемлемым большинству избирателей. Опять же избиратели были еще довольно девственны, и когда на них впервые обрушилась вся мощь политтехнологий — это должно было сработать.
Наконец, сравнение в принципе некорректно, ибо Россия середины 90-х, находящаяся в состоянии перемены всего строя жизни, и относительно стабильная (надеемся) Франция 2017 г. — это совершенно разные страны с разными законами и обычаями.
В сущности, единственный шанс Олланда остаться в Елисейском дворце может заключаться в том, чтобы как-то повторилась ситуация 2002 года. Тогда во второй тур вышел неприемлемый для подавляющего большинства французов тогдашний лидер Национального Фронта Жан-Мари Ле Пен. И нация, скрепя сердце, проголосовала за непопулярного (хотя и значительно более популярного, чем Олланд сегодня) президента Ширака, выдав ему мандат на второй срок.
Но здесь, во-первых, надо найти столь же действенное пугало, которым Марин Ле Пен, в отличие от простоватого родителя, уже не является. При выборе "Франсуа — Марин" еще неизвестно, как карта ляжет. Во-вторых, что еще более важно, самому Олланду надо выйти во второй тур, что на сегодня представляется ненаучной фантастикой.
Казалось бы, проблема надуманная. Если Олланд не имеет никаких шансов — пусть соцпартия выдвинет другого кандидата. Но дело в том, что именно сошелся и именно клином. Как и в США, во Франции действующий президент имеет безусловное "право первой ночи". Вопрос о выдвижении на второй срок решает он сам. А Олланд, по всем признакам, не собирается уступать.
Если он будет упорствовать и далее, то вся партийная система Франции может пойти наперекос, ибо упорный Олланд может утянуть за собой на дно и системообразующую соцпартию.
Это, конечно, внутреннее дело французов. Но вот что уже не совсем их внутреннее дело: находясь в отчаянном положении, президент Франции может совершать самые непредсказуемые действия в попытке поднять свой рейтинг. А это уже всем будет интересно. Франция — держава пока что великая.
