К восьми утра 16 июля попытка военного переворота в Турции, начатая в 22 часа предыдущего дня практически провалилась. Большая часть армии, полиция и спецслужбы сохранили верность Эрдогану, а мятежные военные начали сдаваться властям.
Тем не менее, следует отметить, что переворот был хорошо подготовлен и проводился грамотно и последовательно. К часу ночи 16 июля мятежникам удалось взять под контроль практически все стратегические объекты в Анкаре и Стамбуле, включая государственное телевидение. Они изначально демонстрировали серьёзность своих намерений, не останавливаясь перед применением оружия, включая авиацию. На их стороне оказалось руководство генерального штаба, что немаловажно, как с точки зрения управления войсками, так и учитывая турецкую политическую традицию, до недавних пор, на конституционном уровне признававшую за военными право на вмешательство в политический процесс.
Единственный серьёзный просчёт мятежа выразился в том, что организаторам переворота не удалось изолировать, ликвидировать или заставить покинуть страну самого Эрдогана и руководителей правительства. В результате легитимным властям удалось с помощью верных войск и своих гражданских сторонников переломить ситуацию и к утру, несмотря на продолжающиеся перестрелки в Анкаре и Стамбуле перевести переворот из стадии почти удавшегося в стадию провального.
О том, что шансы путчистов оцениваются как исчезающе малые свидетельствует и поведение Госдепа. Ночью, во время подхода к прессе после переговоров в Москве, Керри отказался комментировать ситуацию в Турции, сославшись на недостаток информации. Утром Госдеп и Белый дом уже вовсю осуждали мятежников и поддерживали Эрдогана.
Тем не менее, я бы сказал, что для Турции и Эрдогана не только ничего ещё не кончилось, но, возможно, даже не началось. Сам факт отлично подготовленного и почти удавшегося переворота говорит о многом. Военным во время правления Эрдогана находящимся под бдительным присмотром спецслужб, впервые удалось довести дело до практического выступления. Возглавил его генштаб — не генералы, которых лично подобрал и назначил Эрдоган, после многократных чисток. Они явно имели поддержку политиков и части населения. Не удивлюсь, если последние перестановки в правящей партии и правительстве Турции (в том числе уход Давутоглу) также имели отношение к уже готовившемуся перевороту.
В целом, можно согласиться с оценкой премьера России Дмитрия Медведева, который сказал, что попытка переворота свидетельствует о серьёзной оппозиции Эрдогану в обществе и в вооруженных силах.
Поэтому задача турецкого лидера и его сторонников заключается не только в том, чтобы подавить путч, но и в том, чтобы не допустить постепенного перерастания вызвавших его процессов в гражданскую войну. Турция балансирует на ее грани.
Если все предшествовавшие репрессии против военных не смогли предотвратить попытку переворота, то и новые ничего не решат, только приведут к ожесточению противников Эрдогана. Тем более невозможно задушить рост общественного недовольства политикой турецкого лидера, которая поставила Турцию в сложное внешнеполитическое и экономическое положение.
Попытка переворота дестабилизировала ситуацию. Это отразится на экономике, которая и так пребывает не в блестящем состоянии. В свою очередь, экономические проблемы отразятся на социальной сфере. Снижение уровня жизни вызовет рост недовольства правительством, а авторитарные методы Эрдогана и его сторонников почти не оставляют пространства для компромисса.
Кроме того, репрессии против путчистов, их сторонников и подозреваемых в недостаточной лояльности режиму ослабят армию. В условиях практически ведущейся войны против курдов (как турецких, так и сирийских, и иракских) это может иметь долговременные негативные последствия.
В целом можно констатировать, что легитимная власть Турции попыткой переворота ослаблена, а существующие проблемы, в том числе и те, которые вызвали путч не только никуда не делись, но обострились. Причём их разрешение в обозримый промежуток времени не представляется возможным. Угроза полномасштабной (выходящей за пределы курдских регионов) гражданской войны в Турции обострилась.
Для России это — плохие новости. Каков бы ни был Эрдоган — он является легитимным главой Турции. К тому же это сильный харизматичный лидер, способный принимать жёсткие и неординарные решения. В условиях общей дестабилизации обстановки на Ближнем Востоке, погрузившей в состояние распада или полураспада значительную часть местных государств, целостная стабильная Турция (даже не вполне дружественная) отвечала интересам России значительно больше, чем зона анархии на южных границах. Турция сегодня — естественный барьер между Россией и многочисленными исламистами, в том числе (как ни парадоксально) и теми, которые Турцией же выкормлены и выращены.
Тем не менее, мы должны исходить из того, что произошедшее невозможно изменить. В ближайшее время позиции Эрдогана внутри страны и на внешней арене будут резко ослаблены. Однако такие личности, как он, чувствуя свою уязвимость, как правило пытаются преодолевать её за счёт большей жесткости (чтобы не показаться своим сторонникам слабым).
Если Эрдоган не сможет вырваться за пределы той парадигмы поведения, которую диктует ему его характер, то пространство решений, как во внутренней, так и во внешней политике будет для него постоянно сокращаться, пока не сожмётся в одну точку. В этом варианте развития событий мы сегодня наблюдаем начало агонии режима.
Если же ему удастся преодолеть себя и найти сложную компромиссную игру во внутренней и внешней политике, то у него есть шанс со временем стабилизировать ситуацию и даже вернуть Турции позиции влиятельного регионального игрока (хоть и не единоличного лидера, к чему стремился Эрдоган).
Нам надо быть готовыми к любому варианту развития событий и всеми силами склонять Эрдогана к поиску компромиссов. Но одно можно сказать точно. Путч поставил жирный крест на остатках эрдогановского неоосманского проекта. Сулейман Великолепный из него не получился. Теперь надо бороться за то, чтобы не завершить жизненный путь, как Баязид Молниеносный.
