Война в Карабахе — удар под дых. Второй день ни писать, ни жить не можешь. Только интернет-серфинг, только новостные выпуски. Карабах — это "Горы — наши предки". Это мой 2007 год. Это Степанакерт и Шуши. Это фотографии над обрывом. Это неимоверной красоты космические пейзажи. Это особое гостеприимство. Это Люсинэ и Каринэ. Это забытый нами, но не карабахцами, осетинский отряд, воевавший там в 90-ые годы.
Карабах начала 90-х — это то, что продолжилось здесь у нас, в Южной Осетии. Всплеск безумного национализма бывших советских республик и отвоеванная свобода маленьких автономий. И провозглашение Независимости как единственный способ выжить.
Карабах, сколько себя помню, всегда на нашем Дне Республики. Карабах — это всегда международные наблюдатели на наших выборах. Карабах — это дружественные связи, не навязанные извне, а идущие от сердца.
И вот там опять война. Двадцать пять лет ничего не изменили. Зависшие в сферическом вакууме переговоры Минской группы ОБСЕ, которые даже война не сподвигла прервать эти выходные и активизироваться. А люди продолжают умирать… Что с одной стороны, что с другой. "Дежавю 2008 года", — пишет знакомый из Армении.
Безумный 2008-й с безумным президентом Грузии ныне Одесским губернатором. Сотни погибших и тысячи исковерканных войной судеб, которые неизвестно когда (и если) оправятся от пережитого. А эксперты всё рассуждают о том, кому это выгодно. Предполагают возможный выход из ситуации. Бредят какими-то конфедерациями. А война продолжается. Знакомые журналисты устремляются в Степанакерт — быть первым важно. Друзья из Баку постят данные о погибших. Друзья из Еревана тоже. Люди умирают… Такие же, как ты и я. "Точка, точка, запятые, носик, ротик, оборотик"… Все так.
И бессмысленно уставившись в одну точку за окном, проводишь час. Второй. И видишь там кружащихся ворон. И свинцовые тучи. И это не вселяет оптимизм. И проваливаешься в бесконечную молитву о мире. И вдруг видишь на детской площадке в этот промозглый день ребенка, раскачивающегося на качелях. Туда и обратно.
Вперед и назад. Качели судьбы. Девяностые. Десятые. Такой обратный отсчет по кругу. Призрачные взлеты и болезненные падения. Снова включаешь телевизор. А там "Не бойся, я с тобой".
И это напоминает о другом. Предвечном. Библейском. "И когда пойду долиною смертной тени, не убоюся зла, яко Ты со мной…". Псалом 22. Оторвавшись от экрана, начинаешь читать. И постепенно уныние уходит, оставляя надежду, что все в этом мире устроено так, что тебе никогда не понять. Но это не повод опускать руки и впадать в отчаяние. Это просто смирение. Не "Третье смирение" Маркеса, где главный герой на протяжении восемнадцати лет смиряется со своим положением живого мертвеца.
Другое. Светлое. И может быть оно не оправдано. Может быть они не прекратят этот ад и завтра. Но все же, все же так хочется верить, что крышку с этой кастрюли снимут, и она не взорвется, потопив всех вокруг в этом бурлящем кипятке. И вера тем крепче, чем безнадежней…
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции.
