Несмотря на свой юный возраст, он уже зарекомендовал себя как профессионал своего дела, способный своей музыкой затронуть самые тонкие и глубокие струны человеческой души.
— Музыкальное направление — это твой сознательный выбор?
— Все случайно, наверное, а может быть и не случайно. Каждый человек талантлив. И в чем-то его талант проявляется. В детстве я рос в семье, где всегда были гости и песни за столом. Мой отец играет на гармошке. Он не профессионал, но людям нравится, как он играет. Я был еще очень мал, когда однажды он предложил мне заняться игрой на каком-нибудь инструменте. Выбор встал между скрипкой и фортепиано. Признаюсь честно, скрипка не сразу пришлась мне по душе. Я рассуждал так: скрипка от слова "скрип", а кто захочет скрипеть? Тогда отец рассказал мне, что его дед играл на хъисын фæндыре (традиционный струнно-смычковый инструмент осетин); рассказал о том, что раньше в горах жизнь была куда тяжелее теперешней и, приходя домой, мой дед садился и играл. Вся округа собиралась слушать его. Естественно, я решил, что неплохо бы попробовать научиться играть на скрипке.
— Уже тогда было ясно, что ты свяжешь с музыкой свою жизнь?
— Тогда все это было любительски. Только спустя три года после начала моего обучения мне посоветовали подать документы в школу при Санкт-Петербургской консерватории. Я сдал вступительный экзамен, а затем уехал в Осетию, совсем позабыв об этом. Спустя полтора месяца нам позвонили и сказали, что меня взяли. Конечно же, я обрадовался! Все музыканты с детства знают об этой школе, можно сказать, мечтают туда попасть. Уже тогда был популярен Гарри Поттер. И читая книги, я ассоциировал Хогвардс с этой самой школой: какие-то волшебники занимаются там с детьми музыкой. Ведь на концертах, где я бывал в детстве, сказочное мастерство великолепных музыкантов меня безумно завораживало. И я очень сильно ждал первого дня в новой школе.
— Ожидания оправдались?
— Может быть не полностью, но я все же пошел по линии своей мечты. Уже тогда я усвоил, как важно постоянно держать себя в тонусе, особенно в детстве, чтобы потом было полегче.
— Есть ли люди, которые повлияли на тебя как на музыканта?
— То, что я стал музыкантом — это заслуга моего отца в первую очередь. Если бы не он, у меня бы не было такой усидчивости, а музыка требует полного подчинения себя этому ремеслу, чтобы потом умело выражать себя через музыку. Сейчас у меня есть друзья, с которыми мы вместе развиваемся, делаем открытия в музыке. Мы очень уважаем музыкантов, которые раскрывают себя, открывают что-то новое в музыке, открывают какую-то истинную цель и предназначение музыки. То есть не просто хотят быть музыкантом каких-то собственных желаний: сыграть в таком-то зале или получить какую-то премию. Музыка сможет жить и без музыканта. Музыка сама себя определяет. Она сама может дарить человеку эти ощущения. А музыкант — тот человек, который должен уметь донести эту музыку и какие-то ее стороны до своего слушателя. И уже зритель сам посмотрит, проникнется и убедится, как это важно. Музыка — это тот вид искусства, который может подействовать практически на каждого человека. Если человек готов к этому, то музыка ему поможет справиться с какими-то жизненными преградами или пережить какие-то события с еще более сильными эмоциями.
— Друзья, о которых ты говоришь, — это знаменитый в петербургских кругах Clever — квартет?
— Да, это мои большие друзья. Мы очень дружны с композитором Муратом Кабардоковым. Вместе учились в консерватории, и в один прекрасный день он предложил мне поработать совместно с этим коллективом. С Муратом много раз записывали его музыку: в основном национальные мотивы. Вместе с ними мы записали альбом, записали музыку к некоторым кинофильмам. Одной из наших работ была запись звуковых дорожек к фильму "Цурцула" Сокурова. Знаете, у него такая киномотографичная музыка, очень картинная, сразу в воображении представляешь себе эту музыку. И для меня этот коллектив — это то место, где я могу себя выразить. Здесь я играю музыку так, как я себе это представляю. Нет никаких канонов, обязательств, давления, принуждения. Недавно мы играли в московском Доме музыки, где прошел очень успешный концерт. И у нас таких концертов достаточно много. Есть немало грандиозных планов. Этот коллектив ни один раз был как в Южной, так и в Северной Осетии. Мы играли там концерты, посвященные национальным праздникам; посвященные каким-то трагическим событиям. Коллектив очень активный: ребята с удовольствием приезжают к нам в Осетию и с удовольствием играют. Надеюсь, что скоро такие поездки станут доброй традицией.
— Переезд из Петербурга в Москву — это переезд лишь ради обучения или ты видишь свое будущее в Москве?
— Я пока не ощутил себя москвичом, хотя с сентября я уже должен быть там. Но за это время я уже несколько раз приезжал и в Петербург и в Осетию. Но когда я заканчивал свое обучение в Петербургской консерватории, у меня были мысли уехать за границу. Я даже поступил в Швейцарскую консерваторию. Поступал в Берлинскую консерваторию, но так произошло, что какие-то факторы перевешивали желание учиться за границей. Вроде бы всему, чему я мог научиться — научился, и сейчас все зависит только от моих желаний развить себя. А поскольку в Московской консерватории есть профессора высокого уровня, я остановил свой выбор на ней. От Петербурга, в общем-то, я взял все.
— Чувствуешь ли ты на себе, находясь долгое время вдали от родной республики, процесс ассимиляции?
— Сейчас так получается, что все ребята, которых я называю друзьями, все они хотя бы раз были в Осетии. Их много — человек 25. Русские ребята, которые сейчас говорят "Салам!", "Омен", "Куыд тæ дæ?" и так далее. И это не было насильно. Никто никого не принуждал. Ребята абсолютно добровольно и с большим желанием приезжают к нам. На мой взгляд, то, что я осетин — это никуда не пропадет. Мне кажется, это какая-то моя изюминка: я вроде какой-то другой, но в то же время я достаточно легко вхожу в какие-либо коллективы и компании и привношу туда что-то свое. И мне это нравится. Я очень горжусь тем, что я осетин, поскольку то воспитание, которое нам дали наши родители, дорогого стоит. Мы воспитаны не то чтобы по традициям или обычаям; мы воспитаны в очень большой любви. У меня — большая семья: очень много близких родных — от Мурманска до Цхинвала. Это все мое. И я не считаю, что где-то что-то делится. Наоборот, мне кажется, что эта целостность и помогает мне как-то спокойно себя чувствовать и заниматься своим делом. Южная Осетия для меня — это Родина. Несмотря на то, что я жил и учился в Петербурге, мы часто бывали в Осетии. Думаю, образовалась связь, которую уже ничем не разъединить. И в дальнейшем я бы хотел представлять себя как выходец из Осетии — осетинский музыкант. Это будет для меня большой честью.
— Как тебе кажется, музыка может влиять на политику? Зависимо ли искусство от того, что происходит в мире? Может ли она как-то влиять на события или людей? Вот взять, например, концерты в Цхинвале, посвященные событиям августа 2008 — ведь это тоже какой-то отклик на происходящее в мире?
— Ну, естественно. Я бы не сказал, что музыка должна влиять или обязана влиять на политику. Я могу сказать, что музыка может влиять на все, что угодно: на все, что связано с человеком или обществом. События в Цхинвале и последующие концерты там — это, к сожалению, взаимосвязанные вещи. К сожалению, потому что музыка не должна быть только после войны. Мне кажется, что сегодня в Цхинвале люди в ожидании начала новой музыкальной жизни. В Осетии вообще много талантливых музыкантов. Я могу назвать множество имен. Все они молоды и безумно талантливы. На мой взгляд, наша обязанность — молодых музыкантов — сочетать свою музыкальную жизнь вместе с нашей Родиной. Ведь мы, кроме как друг другу, никому не нужны! Если мы будем собираться на Родине, привозить своих друзей, знакомить их с нашим культурным наследием, нашими красотами, нашим народом — это же лучше, чем Швейцария! У нас есть Нартский эпос. Это же новый пласт в музыке можно открыть! И дай Бог, чтобы у нас появлялись молодые талантливые композиторы. Хочется, чтобы наше поколение взяло себя в руки и добилось для нашей Осетии, и для других, кто любит Осетию, музыку, искусство, новых высот.
— "Иллюстрация" Нартского эпоса через музыку — это же невероятная идея, способная одарить современную культуру нашего народа…
— Знаешь, я надеюсь, что оно уже есть в наших мыслях, и что это мы сможем реализовать. Но нельзя все это делать впопыхах. Это очень важные вещи, важные цели. Мы не должны с ними спешить, чтобы выразить столь важный пласт нашего культурного наследия в музыке качественно.
— Мне кажется, профессия музыканта в нашей стране не так востребована как, скажем, в Европе. Где или как ты видишь себя спустя 10 лет?
— Я каждый день ставлю себе цели и стараюсь их выполнять. Для меня главная цель — это владеть скрипкой до такой степени, чтобы спокойно ощущать себя хорошим скрипачом и после этого заниматься этим делом постоянно. Через 10 лет я вижу себя таким же молодым, энергичным, желающим быть, любить, дружить. Ничего больше. Конечно, хочу, чтобы у меня были возможности помогать людям. Хочу себя видеть там и здесь. Хочу быть хорошим музыкантом. Много играть, иметь большую музыкальную программу. Хотелось бы каких-то новшеств, каких-то необычных связей инструмента и голоса: что-то, в чем я смогу себя выразить. В общем, хочу заниматься тем же и с такой же силой. И других вариантов нет.
