Владимир Ардаев, обозреватель МИА "Россия сегодня"
Кровопролитные террористические нападения на Париж потрясли мир. Через несколько часов в Вене собрались дипломаты из стран, ведущих борьбу с радикальным исламским экстремизмом на Ближнем Востоке. Встреча эта планировалась ранее, однако трагические события, случившиеся накануне, безусловно, оказали влияние на принятые ею решения.
Участники встречи поддержали включение в "венский формат" Ирана, на чем настаивала Россия.
Они согласились с необходимостью начала подготовки внутрисирийских переговоров, в которые будут вовлечены силы, ведущие боевые действия против "Исламского государства" (террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории РФ) — то есть, представители режима президента Башара Асада и оппозиции. Что также соответствует российским предложениям.
Наконец, определены порядок и сроки перехода от состояния гражданской войны к политическому процессу, в течение которого подразумевается сохранение Асада на посту главы государства, а смена власти в стране должна произойти исключительно мирным и законным путем — опять же это именно то, на чем настаивала Россия.
"Резко изменившаяся тональность диалога в Вене — это в определенной мере последствия террористических преступлений в Париже",- сказал РИА Новости экс-глава МИД РФ, президент Российского совета по международным делам (РСМД) Игорь Иванов.
Завершившийся в понедельник в Анталье саммит G20, главной темой которого стала борьба с международным терроризмом, с самого начала проходил в атмосфере, демонстрирующей заинтересованность его участников в деятельности России. Это же показала и серия встреч, проведенных "на полях" саммита Владимиром Путиным — с председателем КНР Си Цзиньпином, премьер-министром Японии Синдзо Абэ, президентом США Бараком Обамой, британским премьером Дэвидом Кэмероном, турецким президентом Реджепом Тайипом Эрдоганом и другими лидерами.
Парижская трагедия заставила ведущих политиков западного мира по-новому взглянуть на ситуацию на планете. Она отчетливо показала им, кто представляет собой реальную угрозу цивилизации, и на чем должно сосредоточить свои усилия международное сообщество. Что это означает для России?
"Камнем преткновения остается судьба Асада"
Сейчас наступил тот самый момент, когда Россия должна проявить особую гибкость и с бóльшим пониманием отнестись к позиции стран западной антитеррористической коалиции, которые так же, как и Россия, пытаются бороться с ИГ, считает руководитель Центра анализа ближневосточных конфликтов Института США и Канады РАН Александр Шумилин.
"Камнем преткновения в разногласиях между Россией и Западом по-прежнему остается судьба Башара Асада и его роль в сирийском конфликте. Решением может стать создание компромиссного органа управления Сирией, в который в конечном итоге войдут и силы, представляющие политику Асада, но без его непосредственного участия. И тут шаги навстречу должны сделать все стороны. Несмотря на противоречивую риторику, такое движение уже идет, и есть надежда, что процесс достижения согласия теперь ускорится", — говорит аналитик.
Главный редактор журнала "Россия в глобальной политике" Федор Лукьянов полагает, что сближение позиций России и западных стран в сирийском вопросе начался раньше — по его словам, смещение приоритетов произошло более месяца назад, с того момента, как Россия начала наносить воздушные удары по позициям боевиков ИГ в Сирии.
"Не стоит переоценивать влияние этих страшных терактов в Париже на процесс консолидации усилий стран, вступивших в вооруженную борьбу с террористами. Расстановка сил изменилась, начиная с 30 сентября, с первого боевого вылета самолетов российских военно-космических сил с аэродрома в Дамаске. И новая атмосфера венских переговоров обусловлена, прежде всего, этими действиями России", — говорит политолог.
По его словам, в этой новой атмосфере странам-участницам коалиции, имевшим наиболее твердую позицию против сохранения политической фигуры Асада — Саудовской Аравии и той же Франции, — теперь будет труднее отстаивать ее. Приоритеты сместились, и теперь всем надо сосредоточиться главным образом на борьбе с террористами. В то же время, опыт показывает, что одновременно бороться и с ИГ, и с Асадом просто невозможно.
"России следует продолжать ту линию, которая она проводит, и она может рассчитывать на бóльшее понимание и меньшее сопротивление. Главное — Кремлю нельзя оказаться в заложниках у Дамаска, который теперь будет предпринимать всё для укрепления своей власти в стране. России следует четко понимать, что можно и нужно укрепить режим Асада сейчас, однако перспективы его весьма ограничены", — утверждает Федор Лукьянов.
"России в любом случае придется действовать "по обстановке"
Ситуация в мире складывается так, что России в любом случае придется определять свою политику, исходя из конкретной обстановки — из того, насколько сильным будет сопротивление реализации ее планов со стороны тех или иных государств. Потому от гибкости Кремля, от умения правильно реагировать на изменение внешнеполитического расклада сейчас зависит очень многое, убежден заведующий отделом евразийской интеграции и развития ШОС Института стран СНГ Владимир Евсеев.
"Сейчас ситуация вокруг ближневосточного кризиса по-прежнему находится в состоянии неопределенности из-за сильного противодействия российской политике, прежде всего, со стороны Турции. Повлиять на позицию Эрдогана Россия не в силах, реально это могут сделать только США, при наличии у Вашингтона соответствующей политической воли. Поэтому Кремль вынужден действовать с учетом обстановки, которая будет складываться в разных регионах. Это касается не только Сирии, но и Ирака, Афганистана, Йемена, Украины и других мест. Пока Россия не может определять ситуацию, но может на нее активно влиять", — говорит эксперт.
Шесть месяцев, отведенные в Вене на создание переходного сирийского правительства, которое затем сможет приступить к проведению конституционных реформ, дают России шанс — она может попробовать в течение этого срока переломить ситуацию на поле боя, и эта ситуация вполне устраивает Москву. Однако не следует слишком обольщаться — Соединенные Штаты идут на некоторые уступки не потому, что в принципе осознали ошибочность своей политики и ощутили ограниченность собственного потенциала. Вашингтон идет на какие-либо компромиссы только тогда, когда вынужден это делать, и все соглашения по Сирии для него — исключительно вынужденная мера, предупреждает Владимир Евсеев.
"Проявлять максимум маневренности"
"Трудно предположить, что, создав в Сирии свои военно-морскую и авиационную базы, Россия легко оставит их. Оптимальным представляется вариант развития событий по тому же сценарию, что и у американцев в Афганистане — войска США почти ушли из этой страны, но сохранили там довольно серьезное военное присутствие. И добились того, что смена власти в Афганистане не повлекла за собой коренного пересмотра отношения к этому их присутствию. И это очень правильный, очень рациональный подход. Вот почему так важно для нашей страны не привязываться конкретно к фигуре Асада, а строить отношения с новой сирийской властью с учетом перспективы", — говорит Федор Лукьянов.
По его мнению, одновременно с умножением военных усилий в Сирии, России очень важно сейчас сосредоточиться на процессе формирования политических институтов в стране — как с участием "команды Асада", так и других игроков. Вот почему дипломатическая составляющая российской политики должна теперь выходить на первый план, убежден политолог.
"Главная задача России в Сирии — добиться создания таких институтов власти в этой стране, с которыми она могла бы успешно строить свою политику в дальнейшем. Вот почему так важно проявлять максимум маневренности и уметь вовремя отойти от догм, которые могут помешать реализации этой стратегической задачи", — соглашается с ним и Александр Шумилин.
