ЦХИНВАЛ, 4 сен — Sputnik. Андрей Тадтаев. Краснодеревщика Шота Котаева считают лучшим в Осетии — и в Южной, и в Северной. Его резные двери и окна, предметы мебели вызывают восхищение у всех, кто их видел, в том числе — у коллег по ремеслу. А вышедшие из-под его руки лестницы — это не просто способ перемещения между этажами, их можно смело назвать скульптурной композицией, украшением дома.
Его технику резьбы называют уникальной не только осетинские мастера, с этим согласны и видевшие работы Котаева краснодеревщики из Италии, Турции, Германии.
"Это конечно ни о чем не говорит, я просто делаю то, что у меня получается лучше всего, мне это интересно. Талантливых ребят вокруг много, их просто не замечают, часто потому, что люди не видели их работы, на что они способны", — рассказывает Шота корреспонденту Sputnik.
С работой по дереву он познакомился уже в раннем детстве — отец был ведущим столяром в Осетии, а тому навыки и интерес к этому занятию передал его отец — дед Шота.
"Как-то к отцу приехал академик из Тбилиси, который готовил крупную выставку. Это было в 1975 году. Гость просил отца сделать традиционное осетинское кресло, но у него тогда не было такой возможности, и он сказал, что кресло мог бы сделать я", — вспоминает мастер.
Шота тогда учился в институте. Он изготовил кресло без гвоздей и без клея. Когда гости из Тбилиси вернулись за заказом, они были в восторге и тут же предложили за кресло 300 рублей — в то время для студента это были большие деньги.
"Конечно, я сразу же отказался, на что академик сказал мне, что кресло стоит не меньше тысячи рублей, а он предлагает мне 200, потому что столько выделила бухгалтерия, а еще 100 — из своего кармана — в знак уважения к моему труду. Мне пришлось взять деньги, после того, как он сказал, что негоже молодому человеку противоречить старшему по возрасту", — рассказывает Котаев.
Лет через пять ему прислали номер журнала "Декоративное искусство", в котором была опубликована фотография этого кресла. Это было весомым доказательством признания его таланта — три работы на страницах издания автоматически давали право на членство в Союзе художников СССР.
Деньги для Котаева — "на десятом месте". Не раз ему заказывали дверь, или что-нибудь другое, и, уже выполнив работу, он принимался вырезать на нем затейливые узоры — просто для собственного удовольствия.
"Часто, когда заказчик видел резьбу, он бледнел, говорил, что ни о чем таком со мной не договаривался, имея ввиду, что это повлияет на цену. Я всегда успокаиваю их, говорю, что это бонус, подарок от меня", — рассказывает он улыбаясь.
Когда в начале 1990 годов в Южной Осетии началась война, Шота решил вывести отцовские станки и инструменты в Северную Осетию, поскольку опасался, что они могут попасть в руки грузинских вооруженных формирований.
"Эти уникальные инструменты достались мне от отца и деда. Они изготовлены из немецких и итальянских сталей. Я до сих пор не знаю вкуса "пепси" и чипсов, но могу сказать, что инструменты за границей делать умеют. Большую часть из них у меня потом украли — полный шкаф инструментов. Я неделю лежал в трансе, это огромная потеря. Вряд ли воры знали, в чем их уникальность и насколько они ценны. Может и сейчас они где-нибудь ржавеют", — говорит мастер.
В Северной Осетии он построил мастерскую, все делал собственными руками. Рядом поставил вагончик, в котором он и сейчас бывает, когда выезжает работать. В отцовском доме в Цхинвале у мастера нет ни мастерской, ни работ — большинство из них в домах заказчиков из Северной Осетии, Москвы, Краснодара.
"С 1995 года я заполнил уникальными вещами множество домов, но сам — как сапожник без сапог. Дома у меня так и нет ничего достойного внимания. Жена, конечно, недовольна", — улыбается он.
В желающих украсить свои жилища работами Котаева и сейчас нет недостатка, звонят даже из-за границы. Однако в последнее время за крупные работы мастер не берется — мешают больные суставы, а он не хочет подводить заказчика.
Еще одно увлечение Котаева — бильярд. Еще в юности он заболел этой игрой. Шота дневал и ночевал в бильярдной, хотя в те времена она считалась злачным местом, а на выходившего оттуда молодого человека смотрели как на хулигана.
"До 28 лет в Советском Союзе не осталось ни одного крупного города, где бы я не играл. Ездил показать свое мастерство, посмотреть на других. С 1988 начал собирать подписи для учреждения федерации бильярда. Этому помешала война, потом решал насущные проблемы. Но я не оставлял эту идею и лет шесть назад федерация все-таки появилась", — рассказывает Котаев.
Он стал учредителем и президентом федерации, своими руками обустроил бильярдную. Большую помощь в создании федерации ему оказала благотворительная организация "Фаранк", она же предоставила Котаеву помещение для бильярдной. Шота провел здесь уже девять турниров, в том числе один — школьный.
Делает он это с одной стороны из любви к этой игре, а еще потому, что считает бильярд не столько способом весело провести время, сколько серьезным видом спорта.
"В бильярдной запрещено пить и курить. Это не вяжется с расхожим мнением, что во время игры все выпивают и курят. Я выпроводил отсюда столько людей, в том числе — однокурсников и друзей, что полгорода смотрят на меня с обидой. Но бильярд — это спорт, я хочу, чтобы им занимались как можно больше людей, особенно дети", — говорит Шота.
Он хотел бы, чтобы таких заведений в Цхинвале было как можно больше. Потому что привычка проводить время за столом, выпивая и закусывая, укоренилась в городе практически повсеместно, а таких уголков для культурного отдыха практически нет.
Это трудно, иногда опускаются руки и хочется все бросить, но Шота трудности никогда не пугали, не собирается отступать он и сейчас.
