"Меня поразила жестокость грузин". Экс-глава МВД Южной Осетии о своем августе 2008-го

В этом году Южная Осетия уже в 16 раз встретит годовщину полномасштабной войны, которую развязала Грузия в августе 2008 года. В памяти каждого жителя республики, тех, кто пережил эти страшные дни, навсегда запечатлелись ужас войны, отчаяние и горечь потерь. Но вместе с тем и непоколебимая воля к жизни, мужество и неожиданная сила духа.

Безусловно, свой вклад в победу и освобождение республики внесли представители всех силовых структур. В интервью Sputnik экс-глава МВД Михаил Миндзаев поделился своими воспоминаниями о пяти днях войны, предшествующих им событиях и рассказал о том, какие задачи выполняли его подчиненные.

– Ситуация была очень напряженная, и это началось с августа 2004 года. Если вы помните, в августе 2004 года грузины предприняли попытку разведки боем, захватили присские высоты, попытались быстро организовать блицкриг и таким образом войти в остальные населенные пункты, в том числе Цхинвал, но это им не удалось.

А вот после этого начались различные провокации, дипломатические демарши. К примеру, выставляли неприемлемые для нас условия, исключали российскую сторону (из переговоров). Конечно, мы никак не могли выполнить эти требования. Это было невозможно, а они все нагнетали и нагнетали обстановку: происходили постоянные обстрелы населенных пунктов, постоянные захваты наших граждан, то открывали дорогу через Тамарашени (село в бывшем грузинском анклаве, через которое пролегала дорога из Цхинвала в Россию), то закрывали ее. А когда открывали, то захватывали наших ни в чем не повинных граждан, даже беременных женщин. Я помню эти моменты.

Грузины все это время готовили свои вооруженные силы. Мы знали об этом из агентурной информации и других источников, их науськивали. Это тоже мы знали. Многие помнят, когда к нам после визита в Грузию приезжали американские сенаторы, которые в приватных беседах говорили, что "в составе Грузии будет хорошо, запад вас поддержит, иначе они будут вынуждены силовым путем решать вопрос". Они открыто об этом говорили, и науськивали грузин. Конкретно Саакашвили, его команду, нынешнего президента Саломе Зурабишвили, которая тогда была министром иностранных дел. Я с ней лично знаком, мы встречались, и она оставила очень неприятные впечатления. Она еще себя покажет в дальнейшем.

Было понятно, что войны не избежать, но по дипломатическим линиям, по линии миротворческих сил старались как-то оттянуть это время. Всегда надежды бывают на лучшее. Но, к сожалению, они не оправдались.

– Зная опять-таки из агентурных данных, и в том числе (сейчас уже об этом могу говорить) от некоторых вы высокопоставленных чиновников, что грузин очень сильно подстрекали их так называемые западные партнеры, в частности, США. К ним часто приезжали самые высокопоставленные американские чиновники, и это было понятно, потому что там речь не шла о мире, что бы они сейчас не говорили.

Второе – личность самого Саакашвили. Мне не надо объяснять его нынешнее состояние, но в то время его состояние было не лучше - и умственное, и психологические. Он на все что угодно мог пойти, и мы знали об этом.

Третье – это готовность вооруженных сил Грузии. Они интенсивно готовились, проводили соответствующие учения, мероприятия вблизи наших границ с постоянными обстрелами. Все сводилось к тому, что они готовятся. Вот факторы, говорившие о том, что обратного пути у них нет, были на ладони.

– Зная о том, что эта война будет, а мы более детальную информацию начали получать еще в апреле, мы соответственно к этому готовились. Наша задача была в том, чтобы защищать город, население. Известие о начале боевых действий застало меня, естественно, на рабочем месте 7 августа. Собрался Совет безопасности, выступил президент Кокойты, мы обсуждали, какие шаги предпринять. Еще была надежда в тот день. Восьмого августа начинались Олимпийские игры, и мы думали, что они в этот день не начнут и у нас еще есть день-два в запасе. А военным, как всегда, не хватает одного дня, одного часа или одной минуты.

Но я оставил на казарменном положении руководящий состав, роты прикрытия ОМОН на танкоопасных направлениях, а сам находился на постоянной связи в своем рабочем кабинете. И в 23:27 уже начался обстрел наших населенных пунктов крупнокалиберным артиллерийским вооружением и "Градами". Хетагурово, Дменис и потом Цхинвал.

И тогда наши подразделения, которые стояли на самых передовых позициях, вступили в бой. Нельзя просто сказать, что мы вступили в бой с превосходящими силами, потому что они в разы превосходили нас и в технике, и во всем остальном.

Еще хотел бы сказать, что грузины были не просто готовы физически, им все это время промывали мозги, в том числе и своему населению.

– В 2008 году МВД имело задачу защиты самого города, объектов жизнеобеспечения, подъездных путей и, если будет возможно, эвакуации населения. И во взаимодействии с другими силовыми структурами, нашей задачей было, в том числе нанести максимальный урон противнику, что, соответственно, сказалось на дальнейшем ходе событий.

– Я не скажу, что у меня остались какие-то яркие воспоминания, потому что это была седьмая или восьмая война в моей жизни, большая или маленькая. Самым, если можно так сказать, удивительным для меня было то, что это произошло на нашей земле и это было невыносимо. До этого был Беслан, где я был участником.

Коротко расскажу. В Афганистане я командовал батальоном афганцев. В одно время были тяжелейшие бои, потом они прекратились и пошел дождь. А там дождя в нашем регионе никогда не было. Я сижу под дождем и думаю о том, как хорошо, что мы эти задачи выполняем вдали от Родины. Не дай бог этому когда-нибудь случиться у нас. И вот прошло не так много времени…

Второе, что могу вспомнить… Да, можно много рассказывать о героизме, о событиях, но меня больше всего поразила жестокость грузинских солдат. И это было результатом той самой промывки мозгов населению. Я выскажу свое мнение. Когда говорят о том, что народ не виноват и прочее, то когда они давили танками женщин и детей, расстреливали жилые кварталы, я не видел там ни Саакашвили, ни Зурабишвили, а были обыкновенные грузинские солдаты.

Я всегда думал, пока не связался с этим вопросом, что мы – братский народ, там смешанные браки, к грузинам нормально относились, они хорошо поют, танцуют, тосты произносят. И было поразительно, как такой народ можно было довести до зверства. Мы себя так не вели, даже когда после войны входили в некоторые грузинские населенные пункты я дал приказ – не дай бог хоть одного гражданского или пленного кто-то тронет. На поле боя - да, а мирное население не трогать.

– Боевые действия для МВД продолжались еще долгое время после окончания войны, потому что грузины оставляли диверсионные группы, группы беспилотников, которые у них тогда впервые появились. Задачи у нас были объемные, а личный состав зачастую просто падал с ног.

Но сразу же после окончания активных боевых действий приехал замминистра внутренних дел России Аркадий Еделев, с ним приехал глава МВД Северной Осетии. Они увидели все, что происходило, насколько пострадали наши здания, имущество, техника и вся необходимая помощь была очень быстро налажена. Сразу же приехали строительные группы, начали пригонять технику – все, что нам было необходимо.

Как я уже сказал, у нас были большие проблемы с теми остатками грузинских формирований, которые еще шастали по лесам. И наши российские коллеги выделили батальон, который работал совместно с нами. Это тоже многое значит.

Помощь сотрудникам и их семьям оказывали практически все региональные ведомства, кто-то помогал деньгами, кто-то материалами, техникой. Поэтому кроме слов огромной благодарности российскому МВД на ум ничего не приходит. Благодаря им мы ни в чем не нуждались, несмотря на то, что многое было потеряно.

– Это разруха, потому что грузины "Градами" и тяжелой артиллерией били по населенным пунктам, но люди, которые там оставались, ничего не жалели для тех, кто их защищал. Они не зажимали даже последний кусок хлеба.

После окончания войны пошли гуманитарные грузы. Да, было очень тяжело народу, но его не оставили один на один с бедой. А мы пресекали попытки использовать эту помощь нецелевым образом.

– Во-первых, это, конечно, гуманитарная миссия. Во-вторых, мы после войны получили столько головной боли, что не дай бог никому. Ко всем задачам, которые мы выполняли, добавились задачи по расследованию преступлений грузинских националистов, которое мы проводили совместно с органами федеральных структур. Это заняло очень много времени и людских ресурсов.

Кроме того, мы обеспечивали порядок при проведении массовых мероприятий, поскольку в Южную Осетию тогда приезжало много гостей, журналистов, творческих коллективов, в том числе Мариинский театр. Надо было обеспечивать их безопасность.

Ну, и борьбу с преступностью никто не отменял.

И еще один немаловажный вопрос, о котором мало кто вспоминает. После войны Ленингорский район оставался в руках грузин. Нам надо было этот вопрос решать. И вот силами МВД, в частности ОМОНа, нам пришлось совершать марш по бездорожью и выбивать грузин со всех населенных пунктов района. Это тоже очень важно, потому что этот вопрос был не такой уж легкий. Оставив все, как есть, опять были бы переговоры, встречи, и не факт, что район перешел бы к нам. А мы этот вопрос решили буквально в течение двух дней.

– Она на меня никак не повлияла, кроме того, что все это происходило на нашей земле и я видел зверства тех людей, которые еще недавно были нашими братьями. Я не говорю про саму Южную Осетию… Тем не менее, жители республики никогда к грузинам особо враждебно не относились. Грузины приезжали, строили, работали, торговали и кстати, тоже создавали немало проблем этой торговлей.

Я говорю, что она на меня никак не повлияла, потому что, повторюсь, это была не первая война в моей жизни. И все, что могло на меня повлиять, повлияло раньше.

– После Южной Осетии я закончил несколько курсов в Академии МВД, потому служил в должности замначальника ГУ по ЮВО. Потом округ поделили пополам: северокавказский и южный. Меня направили на север, там руководил большим хозяйством.

Я в принципе со всеми общаюсь, но сейчас мне, к сожалению, запрещено выезжать за рубеж. А до этого я ездил, общался со всеми –командованием ОМОН, СОБР, руководством МВД, с теми, кто работал тогда в правительстве. У меня остались хорошие связи.

– Обязательно. Интересуюсь всем, что там происходит, и экономическими вопросами, и политическими. Слежу за тем, как развивается МВД, какие там вводят новшества.

Еще в 2006 году – и я считаю это своей заслугой – я через руководство МВД России добился того, чтобы наших выпускников отправляли в вузы и училища МВД. Это продолжается и сейчас, и я этим очень горжусь.

То, что происходит в Южной Осетии, мне не безразлично.