Профессор математики Анатолий Кусраев: "Я всегда ощущаю себя частью Южной Осетии"

– Мне это совпадение не очень нравится, и я этот праздник не признаю. Во-первых, когда я родился, никакого Дня святого Валентина не было. Как я понимаю, в нашей стране этот праздник противопоставлен православным ценностям. В этом смысле, более близким, мне кажется, праздник святого Саркиса, покровителя влюбленных – это национальный праздник в Армении (святой Саркис (320–370 гг.), один из самых почитаемых святых Армянской апостольской церкви. Святой Саркис был военачальником и, по легенде, от смерти его спасла любовь.

– Я родился в селении Гром, которое относится к Цхинвальскому району Меджудского ущелья – это один из красивейших уголков Южной Осетии, но, к сожалению, менее чем другие ущелья известен своими природными и человеческими богатствами, мифологией и святилищами. По данным этнографа Мурата Хачирова, в этом ущелье – а длина его сорок километров, было около шестидесяти сел и более ста шестидесяти святилищ – то есть это было большое и населенное ущелье.

С детства родное село Гром мне запомнилось как традиционное осетинское село, где люди трудились и радовались жизни. У сельчан было очень уважительное отношение друг к другу, было стыдно нарушать традиции, делать что-то неблаговидное: например, сквернословить или брать чужое. Еще мне запомнилось, что к детям было очень трогательное отношение, старшие нам часто говорили ласковые слова, особенно женщины, старались чем-то порадовать.

С ущельем связано много легенд, мифов, у каждого святилища есть своя легендарная история. К большому сожалению, все это может пропасть… Если Мурат Хачиров прочитает нашу беседу, то я бы хотел попросить его еще раз о том, чтобы тот огромный важный материал, который у него есть и который большей частью хранится только в его памяти, – был написан и опубликован, а наш Владикавказский научный центр мог бы ему в этом помочь.

– Вы знаете, никак. Я не помню, чтобы нас с братом (Юрий Кусраев – физик, доктор физико-математических наук, профессор – ред.) родители сажали, читали лекции или мораль. Свои педагогические экзерсисы они проводили в школе, а дома обстановка, с одной стороны, была демократическая, а с другой – взрослые всегда были чем-то заняты, а мы подражали тому, что видели. Вот это и было воспитание – на собственном примере. Я считаю, что обстановка в доме и в селе, с его определенным укладом жизни и порядками, где у каждого были свои обязанности, в том числе и у детей, – все это закладывало определенный фундамент в становлении личности.

Еще помню, как проводил лето в другом селе, – Валитикау (Уалытыхъæу) – у моих бабушки и дедушки со стороны матери. Там было много веселой и жизнерадостной молодежи, время мы проводили в разнообразных играх и соревнованиях. В доме бабушки и дедушки жил мой дядя – Алексей Букулов, известный осетинский писатель. Он оставил большую коллекцию журнала "Фидиуæг" ("Глашатай"), которую я нашел на чердаке и начал им просто зачитываться. С нетерпением я ждал следующего лета, чтобы приняться за чтение очередной стопки журналов. Благодаря этому я познакомился с осетинской классикой литературы. В журнале публиковались повести и романы с продолжением, и когда я какой-то номер не находил, то это было для меня трагедией (улыбается – ред.).

– Нет, такого не было. Но я помню, что когда с 9-го класса начал учиться в Цхинвальской школе-интернате, то в период адаптации к новой школе и классу, когда наш преподаватель математики Илья Захарович задавал вопросы, и никто на них не мог ответить, мне доставляло удовольствие это делать. Еще помню нашу учительницу по химии Замиру Петровну, очень хороший педагог, она была строгой, но за внешней суровостью скрывалась утонченная натура. Получить у нее отличную оценку было сложно. В первой четверти она мне поставила четверку, в следующей тоже. Мне это очень не понравилось. Я взял пособие для поступающих в вузы, где приводились задачи, которые предлагались на вступительных экзаменах для поступающих на химический факультет Московского университета. Купил себе общую тетрадь, все эти задачи перерешал и через две недели эту тетрадь вручил учительнице. И после этого ко мне больше вопросов не было: пятерки ставили автоматически. Но может быть я бы выучил химию лучше, если бы продолжил учиться в прежнем режиме (улыбается – ред.).

– Если говорить в целом о том, что может помочь раскрыться таланту, то это непростой вопрос. Очень многое должно сложиться. Если вспоминать о моей биографии, то школьные годы запомнились еще несколькими яркими моментами, когда педагоги меня поощряли, и у окружающих начинало складываться впечатление, что этот мальчик математически одарен и талантлив. Но все это ничего не означает. Все-таки я прожил двадцать лет в одном из мировых центров науки – в Новосибирском академгородке, в котором работали выдающиеся люди. И мне повезло, что некоторые из этих людей стали моими наставниками и учителями, и я в этой научной школе мирового уровня прижился и вырос. Если рассуждать дальше, то обстоятельства должны были мне позволить долго учиться, где-то до тридцати лет я был полный иждивенец, хотя мне и стипендию платили, потом и зарплату стал получать, но этого было недостаточно. Мужчина к тридцатилетнему возрасту должен быть вполне самостоятельным – содержать не только себя, но и всю семью. У меня такого не было, но зато была поддержка родителей. Вокруг была обстановка, располагающая к творчеству, и была уверенность, что в любом уголке страны, в котором я живу, есть возможности для профессионального роста. Ну и личные усилия, естественно, – без этого ничего не получается. Поэтому, непросто все это.

И когда говорят, что у нас в Осетии есть и наука, и таланты, то это правильно: да, есть и наука, и таланты, но, чтобы талант превратился в явление в науке, для этого требуется много составляющих. Велика в этом роль государства и власти. Как известно, сама по себе зарождается только плесень. А талант надо взращивать.

– Это скорее легендарная версия реальности, а реальность была такова. Леонид Витальевич Канторович – выдающийся математик, один из крупнейших математиков 20-го столетия, он был вундеркиндом: в 16 лет окончил университет, а в 18 уже был известным во всем мире специалистом. Это был совершенно необычный человек. В 1939 году он был уже профессором, и как-то к нему пришли инженеры из фанерного треста с просьбой математически просчитать возможность того, чтобы экономить износ станков и расход электроэнергии. Задача была такая: один и тот же образец (продукт) надо обрабатывать на нескольких станках, а поскольку время обработки разное, то на одних станках обработка "проскакивает", а на других начинает скапливаться, и пока эта проблема решается, другие станки работают вхолостую. Решение этой задачи впоследствии стало наукой о линейном программировании, которое лежит в основе рационального распределения ресурсов. В 1975 году за это открытие Канторович получил Нобелевскую премию. Раньше на Западе об этом открытии не знали, так как все это происходило в 1939 году перед войной, потом были мировая и холодная войны. А на Западе линейное программирование открыли только в 50-60-х годах. Вот такой это был выдающийся человек. Но к тому времени, когда я начал учиться в Новосибирском университете, он уже уехал в Москву, однако осталась его школа. И вот один из его коллег, профессор Глеб Павлович Акилов, читал нам лекции, и именно он завлек меня своей блестящей манерой читать лекции в эту науку. Есть известная книга, учебник по функциональному анализу Канторовича и Акилова – она переведена почти на все научные языки, и одно время во всех ведущих университетах мира была основным учебником. Феномен этого учебника в том, что его написали выдающиеся ученый Канторович и педагог Акилов.

– Кандидатскую и докторскую диссертации, а также все регалии и степени, я получил в советское время до 1991 года. А когда Советский Союз развалился, то все стали уезжать. В Южной Осетии началась война, а у меня там жила мать. Отца на тот момент уже не было… Мои друзья предложили мне уехать в США, но я решил переехать во Владикавказ.

Что касается трагедии страны, то это же происходило в кабинетах и на страницах СМИ, а внешне, как будто, ничего и не происходило. Чуть изменили Конституцию и правовую систему – мы же не знали тогда, что это делается под диктовку агентов ЦРУ, и новые законы вывернут нашу жизнь наизнанку… Единственное, что помнится – как в какой-то момент появилась карточная система и начались проблемы с продуктами. Но, в целом, я это все пережил достаточно безболезненно, потому что был увлечен своей работой, писал книгу, но потом стало понятно, что она не может быть издана из-за отсутствия финансирования. Тогда я переписал ее на английский язык, и в 2000 году ее издали на западе ("Dominated operators" – ред.). И только несколько лет спустя, когда жизнь в стране стала более-менее упорядочиваться, я издал эту книгу в Москве в издательстве "Наука" на русском языке.

Когда я переехал во Владикавказ, то отчетливо увидел, что вместе с развалом Союза упразднены и способы поддержки региональной науки, и если механизмы поддержки науки не восстановить, то будет совсем плохо. Я написал соответствующую записку на имя тогдашнего президента республики Ахсарбека Хаджимурзаевича Галазова, он сразу оценил идею, позвал меня и сказал, что да, мы будем создавать научный центр. Безусловно, он был незаурядным человеком, настоящим государственным деятелем. Когда что-то хорошее происходит, то мы склонны думать, что это произошло само собой. На самом деле это результат конкретных действий конкретных людей. У истоков создания Владикавказского научного центра Российской академии наук (ВНЦ РАН) был Галазов. Светлая ему память.

– Одна из наших национальных народных ценностей – это сдержанность, поэтому, чтобы не нарушать эту ценность, не будем себя так называть (улыбается – ред.). Лучше сказать, что Владикавказ – один из математических центров юга России и имеет заметное влияние на развитие математической науки и математического образования на юге России.

– Чтобы не грешить против истины, мы должны сказать, что прилагаются большие усилия и органов власти – в частности министерством образования РСО-Алания, ВНЦ РАН и математическим факультетом СОГУ к тому, чтобы поднять уровень математического образования в республике на должную высоту. Но в то же время у нас есть осознание серьезных проблем в этой области. Ведь вопрос не в том, что у нас мало талантов – таланты, безусловно, есть, но сегодня мало мотивированных людей, молодежь демотивирована и дезориентирована. Молодежи десятки лет внушали ложные ценности, поэтому сегодня она плохо воспринимает тезис о том, что знание – это высшая ценность. Человеку нужно заботиться не о материальных благах, а о здоровье и знаниях. Вот, что ценно в любых обстоятельствах, что всегда при тебе и всегда поможет.

– А другого варианта и нет. Им придется перестраиваться, но, к сожалению, это происходит с некоторым запаздыванием. Человек ничего не переосмысляет, пока жизнь не побьет его как следует. Есть такое выражение: "Генералы всегда готовятся к прошлой войне", вот и дети реагируют на свет угасшей звезды… Тому, о чем мечтают наши дети сегодня, уже нет места в нашей жизни. Вот еще недавно все стремились быть экономистами и юристами, точнее даже не быть, а казаться. И дело не в том, что у нас уже слишком много экономистов, а в том, что, заканчивая высшее учебное заведение, наш выпускник не является ни специалистом, ни гражданином. Жаль, что неизвестно, к чему и как они могут быть приспособлены.

– Я думаю, что да. Но сейчас об идеологии не принято говорить. Я думаю, что отсутствие идеологии лучше ложно сформулированной идеологии. Если в стране нет идеологии, то это не означает, что ничего не происходит: идет поиск, а ошибка может очень дорого обойтись и стране, и народу. В настоящий момент идеология в нашей стране только формируется, она не может быть сформирована раньше, чем будут обозначены контуры будущего ареала влияния России. Будет ли страна называться Российской Федерацией или Российской империей, или снова СССР, а скорее – ни то, ни другое, ни третье. Идеология должна быть сформирована таким образом, чтобы она соединяла народы конкретного ареала. А мы пока не знаем, куда колебнется Турция и Средняя Азия. Идеология должна обслуживать определенную цивилизационную конструкцию. И мне кажется, что именно поэтому пока не формируют определенную идеологию в России.

– Удалось мне немного, хотелось бы больше. Назову три вещи. Во-первых, мы составили некоторые нормативно-правовые документы, которые формировали подход к научно-образовательному комплексу. Может показаться, что это мелочи – бумаготворчество, но это важно, потому что прежде чем идти, надо понимать, куда идти. Концептуально мы к такому пониманию пришли. Второе – произошло оживление в таких областях, которыми в республике по понятным причинам не занимались десятилетиями. Впервые за пятьдесят лет заработала геофизическая экспедиция РАН. Это было важно с точки зрения безопасности, так как Южная Осетия – горная республика, а горы сейсмически активны. И с точки зрения изучения минерально-сырьевой базы также важно. Жаль, что эта работа прервалась, этим надо заниматься все время. И третье – мы заключили договор с Российским фондом фундаментальных исследований о проведении совместных конкурсов среди югоосетинских и российских ученых на научные исследования. Проблематику формировали мы в Южной Осетии, а в конкурсе участвовали ученые со всей России, что позволяло привлечь к решению проблем социально-экономического развития республики любые научные коллективы. Этот проект вызвал живой интерес ученых с самых разных городов: из Иркутска, Петербурга, Москвы. Причем в совершенно неожиданных местах обнаружились наши люди – выходцы из Южной Осетии. Это был отличный проект.

– Скажу о самой главной проблеме Южной Осетии, без решения которой ни о каком развитии речи быть не может. Я это говорю не со стороны и не свысока, а искренне переживая. Я сам выходец из Южной Осетии и всегда ощущаю себя частью Южной Осетии. Самая главная проблема – это истощенность человеческих ресурсов. Образованная, грамотная часть трудовых ресурсов – истощена. Имеется дефицит грамотных управленческих кадров и трудовых ресурсов. Причины разные – во-первых, просто усталость людей, живущих много лет в напряжении – конечно, человек морально устает. Второе – идет отток, дееспособные люди уезжают. И третье – придумали возрастной ценз, который искусственно ограничивает приток кадров. С моей точки зрения, Южная Осетия нуждается в мощном десанте: невзирая ни на что, любыми способами и путями нужно привлечь грамотных управленцев, высококвалифицированных специалистов, людей, умеющих делать что-то конкретное. Хотите, чтобы местные работали? Да ради Бога. В Москве, например, имеется два образовательных учреждения: Высшая школа государственного администрирования при Московском госуниверситете и Российская академия народного хозяйства и государственной службы при президенте Российской Федерации. В обоих имеются очень интересные программы подготовки управленческих кадров: от двухнедельных до двухгодичных. Можно было бы начать с того, чтобы через эти программы провести весь персонал Администрации Президента и Правительства РЮО.

– Когда я был молодым преподавателем, то мне об этом не приходилось задумываться, так как на математический факультет поступали изначально мотивированные люди, которые сознательно выбрали эту трудную науку и прошли через трудности поступления. Со временем студенты стали менее подготовленными. Если я чувствовал, что рассказываемое мной повисает и в аудитории нет понимания, то я пытался нащупать тот минимум знаний, с которого мог бы выстраивать свои лекции. Это получалось более-менее. Позже я столкнулся с тем, что стали появляться немотивированные студенты, которым было просто неинтересно заниматься математикой. А потом факультетом математики просто перестали интересоваться, значительная часть абитуриентов ушла на экономический факультет. И тогда мы ввели новую специальность "Математическая экономика" – раз у детей "ушки на макушке", рыночные отношения, "невидимая рука Адама Смита" (метафора шотландского экономиста А. Смита. Принцип, который заключается в том, что порядок в рыночной экономике возникает непреднамеренно – ред.), то мы решили, что тоже будем рассказывать об экономике, только определеннее и точнее, – языком математики. К примеру, "эластичность" в учебниках экономики объясняется на целую страницу, а в математических терминах для людей, которые владеют основами математического анализа, все очень просто – это логарифмическая производная. И все четко и понятно.

Поначалу, у этой затеи был успех – лет десять мы на этом продержались, но потом абитуриентов и это перестало интересовать. Вообще перестало что-либо интересовать. Я стал экспериментировать на лекциях, пытаясь хоть как-то заинтересовать студентов. Помню, как объяснял одну из математических теорий на примере выборов. Говорю студентам: "Вы понимаете, что когда голосуете, то выбираете себе судьбу? Ведь те, кого мы выберем, будут ежедневно на своих должностях принимать решения, от которых зависит наша жизнь? А что такое выборы? Есть соответствующая математическая теория – теорема о диктаторе, которая гласит, что если хочешь организовать справедливые выборы, то, в конце концов, все кончится диктатурой". Не впадая в казуистику, я пытался заинтриговать студентов, объяснить, что выборы – непростой процесс, и что политическая система, основанная на выборности, далеко не самая справедливая и эффективная. Неинтересно. Интересны только гаджеты. А когда ты их пытаешься оторвать от них, то чувствуешь, как болезненно студенты выходят из виртуальной реальности.

– Очевидная вещь. Да, в Интернете есть информация, но качества она самого разного: от совершенно недостоверной до научной – научная считается самой достоверной. И во всем этом можно спокойно "потонуть" – очень трудно разобраться, где правда, а где неправда.. И самое важное – никогда еще скопление информации не рождало новых идей. Один американский ученый, комментируя теорию эволюции Дарвина о самозарождении жизни, говорил, что ее можно сравнить с тем, что ураган, который пронесся над кладбищем самолетов, – собрал из поднятых в воздух запчастей суперсовременный лайнер. И здесь то же самое. Идеи рождаются в живой человеческой голове, а чтобы они там рождались, человек должен тренировать свой мозг, чтобы в нем формировались нейронные связи, с каждой решенной задачей (не обязательно математической, даже бытовой) формируются новые нейронные связи. Мозг образованного грамотного человека имеет другую структуру. Умение мыслить надо тренировать. Если ты этого не делаешь, то просто отвыкнешь мыслить. И сегодня это называют клиповым сознанием – мелькает одно впечатление, потом другое, а связи между ними нет, общей картины нет, и новых идей быть не может.

– Наука и религия – очень интересная и глубокая тема. Веками наука и религия были противопоставлены друг другу и воевали друг с другом. Деятели церкви отрицали науку и преследовали ученых, и наоборот: ученые считали, что деятели церкви – шарлатаны. Есть принципиальная разница между наукой и религией, она заключается в том, что наука опирается на факты и логику. То есть должны быть достоверные факты и логический анализ совокупности этих фактов. Религия же основана на догматах, не подлежащих критике. Наука отрицает любую догматику. Доказательность в религии считается богоотступничеством, поэтому наука и религия несложимы, так как придерживаются принципиально разных способов познания. Религия предполагает божественное откровение, но науке этот способ познания не известен, и она его не признает. На протяжении многих веков эта принципиальная разница приводила к драматическим конфликтам.

Римский папа Иоанн Павел II в одном из своих энциклик (основной папский документ на разные темы, адресованный верующим – ред.), названный "Разум и вера", писал о том, что "разум и вера – это два крыла, на которых человечество возносится к познанию истины". Мне этот тезис очень понравился. Но помню, что академик Виталий Лазаревич Гинзбург, выдающийся советский физик, написал критическую статью на эту энциклику. Я внимательно ее прочитал и увидел, что критика его тоже уязвима: он критикует с позиции науки, а речь ведь идет о том, чтобы взглянуть на веру и разум сверху, с других позиций. Точно так же и науку можно раскритиковать с точки зрения веры, но это не конструктивно, этим и так занимались столетиями. Но чтобы по-настоящему осмыслить этот тезис, потребуется отдельный глубокий разговор.

– К сожалению, а, точнее, к счастью, такой точки нет.

Образно можно ответить так: есть такое понятие, как точка зрения, круг интересов и круг познанного. Представим себе, что круг – это то, что мы знаем, а за пределами круга – непознанное. Когда мы узнаем больше, что происходит с кругом? Он расширяется. А когда круг расширяется, то граница круга (окружность) увеличивается, то есть граница с непознанным увеличивается или, иначе говоря, больше возникает открытых вопросов. Чем больше мы знаем, тем больше видим непознанного. Поэтому наука – это бесконечный процесс. Другое дело, что она не бесцельная и не автоматическая. Наука нужна для того, чтобы человек мог устраивать свою жизнь удобнее, светлее, чище. Нам нужна энергия, свет, тепло, еда и так далее. Научные результаты должны работать на эту задачу. И работая на эту задачу, люди сталкиваются с новыми проблемами: не было электричества, и не было задач электротехники. Мы не замечаем даже линии электропередачи, но для того, чтобы она была сделана, надо было понять, каким образом ее формировать, а потом и физически построить. То есть все время возникают новые и новые задачи. Или навигация – мы уже привыкли жить с навигатором. А это работает космическая связь, спутники летают по определенным орбитам – сложнейшие вещи. Поэтому последней точки не будет. Сегодня одна из крупнейших проблем в мире – это проблема энергетики. Мы подошли к тому, что исчерпали возможности углеводородной энергетики, и надо думать, а где еще брать энергию. Какая будет энергия будущего – пока трудно сказать.