Ян Габараев
Это был холодный, солнечный день, начинает свой рассказ Тимур Цхурбати. "Состав" Тимура, говорит он сам, был далек от политики. Об "Адамон ныхас" слышали все, но не состояли в нем.
"Мы занимались спортом, имели бизнес – в общем, нормально проводили время", - говорит он.
Вплоть до исторического момента тридцать лет назад, который, по его мнению, определил жизнеспособность югоосетинской государственности, открытых конфликтов с грузинами он не имел.
"Нам тогда не было и тридцати лет. Вообще, наш компания была очень спортивная. Помню случай, в Эредви Гамсахурдия проводил встречу. Шли слухи, что он приехал с крепкой охраной, и мы решили поехать, посмотреть. Приехали, там полный зал людей – мы видим, что охрана до нас "не дотягивает", - смеется он.
Были готовы умереть
В тот день он оказался в центре событий случайно.
"Вместе с Ацамазом Харебовым мы направлялись со стороны стадиона, и в этот момент я заметил черную колонну автомобилей. Мы бросились им навстречу", - вспоминает он.
Когда они поднялись выше по дороге, там уже собирались люди. В центре – Тимур помнит всех поименно – стояли Ростик Козаев, Виталий "Кирюх" Габараев и Джуссоев Василий.
Сам он вместе с Коко Дзуццаты, Ацамазом Харебовым, Коста Цховребовым и Георгием Гельдиевым встал у правой части трассы.
"Помню как сейчас - две "Волги" и автобус", - говорит Цхурбати.
Из машины вышел человек. На вопрос одного Василия Джуссоева "Кто ты?" представился как министр внутренних дел Грузии, генерал Горгодзе.
"А я – Василий Джуссоев, ответил он ему, и даже хотел ударить, но кто-то поймал его за руку", - с улыбкой вспоминает Цхурбати.
Людей с противоположной стороны прибавлялось – Тимур честно признается, что остановить такую толпу было невозможно, даже если бы все, кто пришел остановить грузинское шествие, были Гераклами.
"Оружия я у них не видел, и мы были безоружные. Коко говорит, что они с парнями предварительно нарезали арматуры на всякий случай, но я в этом не участвовал", - замечает он.
Расстояние между грузинской колонной и осетинскими парнями сокращалось.
"Мы взялись за руки, они подошли ближе и требовали пропустить их", - рассказывает он.
Спустя тридцать лет Цхурбати отчетливо помнит ощущение, которое настигло его перед лицом врага.
"Мы стояли молча, не хотели спровоцировать начало. Грузины в этот момент что-то говорили. Я посмотрел на Коко, который никому ни одного слова не прощал, и думал, что сейчас он ударит грузина, и все начнется", - вспоминает он.
В голове Тимур спланировал, что ближайшему грузины сломает челюсть, стоящему за ним – выколет глаза. Что делать дальше – он не знал, колоссальный численный перевес грузин не оставлял шансов осетинам в случае столкновения.
"Я понимал, что это – последний день моей жизни, но, чтобы уйти – такого даже в мыслях не было", - говорит Тимур.
В эти минуты, помнит он, казалось, что было достаточно сил, что бы "порвать на куски" первые два ряда.
И грузины это почувствовали – толпа начала пятиться.
"Мы были готовы умереть, а они приехали "поблатовать" и показать осетинам их место. Они пошли назад, хотя им кричали сзади, чтобы они нажимали на нас", - говорит он.
Цхурбати вспоминает, что испытал огромное чувство морального удовлетворения, когда грузинская колонна начала отступать. Уже вскоре грузины попытались испортить парням эмоциональный праздник, затянув песню.
"Поют они хорошо", - смеется Тимур.
Вдруг кто-то из группы осетин протянул грузинам длинную палку с привязанной купюрой и крикнул "спойте еще раз".
"Это человек – его надо наградить. Он одним словом "опустил" их, показал им, что они – кинто, которые должны петь за деньги", - считает Тимур.
День, когда горстка цхинвальских ребят встала на пути у многотысячной толпы – немой, но громкий жест, который отложился в памяти у обеих сторон – Цхурбати считает главным событием своей жизни.
"Ради этого дня стоило жить. Даже рождение моих детей для меня менее важное событие", - уверен он.
Людей из Цхинвала прибавлялось, толпа росла, но "пик" ситуации прошел. Тимуру становилось неинтересно, и он вернулся в город. А на выезде всю ночь горели костры и пели песни.
"Я думаю, республика бы не состоялась, если бы грузины в тот день прошли. Их остановила не сила – я думаю, нам помог Бог", - заключил он.
День мужества и народного единства отмечают в субботу в Южной Осетии. Дата связана с первой попыткой Грузии установить контроль над республикой: 23 ноября 1989 года под предлогом проведения мирного митинга в Цхинвал попыталась прорваться многотысячная националистически настроенная вооруженная толпа, которая была остановлена несколькими молодыми парнями у въезда в город. Позже в этом месте собралось почти все население города. События 30-летней давности стали началом активной фазы борьбы Южной Осетии за право на самоопределение.