На этот раз в Нью-Йорке речь шла о вере Трампа в возможность Киева с легкостью отвоевать все свои территории и о праве европейских стран сбивать наши боевые самолеты в своем воздушном пространстве. Все звучало как издевательство над теми и другими — настолько откровенное, что им даже не хотелось верить в то, что так бывает, пишет обозреватель РИА Новости Александр Яковенко.
Лишь спустя несколько дней (и тут первыми были англичане) пришлось признать, что эти оптимизм и бесшабашность — форма выхода (вовсе не элегантного) Вашингтона из украинского конфликта. Буквально: "все прекрасно", Киеву и европейцам надо только постараться — и получится все отвоевать у России, которая-де находится в сложном положении. Поэтому Америка тут ни при чем и вообще третья лишняя. Оружие — пожалуйста, как в первые годы Второй мировой — cash and carry, то есть гоните наличные и забирайте, неся все риски по транспортировке и страховке!
Если конкретно, то Трамп просто разыграл украинско-европейские провокации с беспилотниками над Польшей, которые явно были адресованы ему и нацелены на то, чтобы вовлечь США в прямое противостояние с Россией, включая выдачу Киеву пресловутых гарантий безопасности. Хотели виртуальную реальность? Получите в ответ виртуальную реальность! И поймите на будущее: мы не признаем никаких провокаций, а вы еще будете делать вид, что ничего серьезного не случилось, так как к войне с Россией без нас не готовы. Интересы Америки превыше всего, и мы не допустим, чтобы Киев или союзники держали нас в заложниках.
В итоге Киев, чтобы быть на уровне такого наигранного оптимизма, обещал новый "контрнаступ", а Кая Калас поспешила напомнить Трампу, что проблема Украины имеет отношение к НАТО, а значит, касается не только Евросоюза, но и Соединенных Штатов. Эммануэль Макрон счел нужным заявить, что никто никого за просто так сбивать не будет. На всякий случай в Белом доме решили сказать, что ни о какой смене позиции Трампа речь не идет, что, понятно, поднимает вопрос о том, какая же это все-таки позиция.
Дело в том, что эта позиция нисколько не отличается от той, которая была заявлена Байденом на вильнюсском саммите НАТО в июле 2023 года, когда украинцам — ввиду их начавшегося "контрнаступа" — было сказано: вам все дали для победы — дело за вами, притом что сами с Россией мы воевать не будем, так как это была бы третья мировая. Главное же, что Украина — это вопрос европейской (не атлантической!) безопасности, так что европейцам и карты в руки. Трамп ничего не придумал по части того, где тут американские интересы, — ему выпало все это безумие закончить. Согласно утечкам в американских СМИ, еще в конце 2022 года, когда мы отступили под Харьковом и ушли из Херсона, американское военное руководство настаивало на том, чтобы Киев с этих "сильных позиций" вступил в переговоры с Москвой, но военных заветировал госсекретарь Энтони Блинкен, который, как Борис Джонсон в апреле того же года, считал: "пусть воюют". Тогда весь Запад, и Евросоюз в особенности (вспомним Борреля и Бербок), ждал победы Киева на поле боя и заявлял об этом публично.
Спрашивается: кто тогда отвечает за три года войны, если ее можно было не раз закончить? И какое перемирие, когда нужен именно мир — невозможный без твердых, признанных границ, мир, после которого надо вести себя мирно, а не враждебно, ликвидировать первоисточники конфликта и самого внутреннего гражданского конфликта на Украине? Если Зеленский рассчитывает на прекращение огня без мирного договора, то он сильно ошибается. Уже не говоря о том, что без мира не будет никакого экономического восстановления Украины.
Поэтому все у Трампа элементарно просто: ребята, это была провальная авантюра Байдена и Зеленского, который ему подпевал; ситуация проиграна еще в 2022 году, мы не вкладываемся в то, что уже провалено, и национальные интересы Америки не ждут; надо признать очевидное: демократы наказаны, а украинцы тоже должны ответить за свое шапкозакидательство и за то, что подвели Америку, хотя должны знать русских лучше нас; НАТО — это для Европы, а не для нас, Америка никогда и никому ничего не была должна; если есть охота воевать с русскими — ради бога, но без нас; посмотрим, как они вас отделают; завершать все на Украине надо до конца года, как я, Трамп, уже не раз заявлял: у нас другие приоритеты, включая Ближний Восток и Китай, где мы с вами расходимся. Все именно так в переводе на понятный русский!
Может показаться, что риторический кульбит Трампа — это проявление запредельного цинизма и "транзакционной дипломатии". Но речь идет о полной преемственности по отношению ко всей послевоенной европейской политике Вашингтона. По большому счету, мы имеем дело с более давней политикой англосаксов, целью которой всегда было не допустить ни формального, ни фактического альянса между объединенной Германией и Россией. Взаимное ослабление двух стран объясняло двусмысленное поведение Лондона в канун Первой мировой войны. То, что немцы ее желали, — другое дело, в любом случае они заплатили за это.
Поэтому для англо-американцев в равной мере анафемой были советско-германский договор 1922 года в Рапалло на полях Генуэзской конференции и пакт о ненападении 1939-го (как, впрочем, и Тильзитский мир 1807 года с Наполеоном). Известно высказывание Ф. Д. Рузвельта о том, что нацистская Германия и СССР должны ослаблять друг друга во Второй мировой. Не только в силу императивов преодоления Великой депрессии 30-х годов Рузвельт установил дипломатические отношения с Москвой: было важным принять участие в советской индустриализации, дабы ввести Советский Союз в свою технологическую зону (опять же, что вышло из этого — другое дело) и вывести из германской, в которой Россия пребывала с конца XIX века.
Центральное место в знаменитой формуле лорда Исмея о смысле существования НАТО занимает сдерживание Германии (to keep the Germans down). Эта задача никуда не ушла. Изменились обстоятельства: падение роли альянса в годы разрядки и затем в период после окончания холодной войны и параллельное превращение объединенной Европы в "Четвертый (экономический) рейх" Германии, оказавшейся в фактическом энергетическом альянсе с Россией. Задача обрела экономический характер и требовала соответствующих инструментов. Как отмечал (в своей книге "Следующие десять лет. 2011-2021") Джордж Фридман из Stratfor, "на протяжении жизни нескольких поколений сохранение изоляции между технологическим совершенством Европы и природными и людскими ресурсами России было одной из главных целей внешней политики США". Главным инструментом такой геополитической стратегии на новом историческом этапе и стал кризис, а затем конфликт на Украине. По сути, он был заговором против Европы, чего там не поняли в тумане русофобии.
Преследуется двуединая цель: превратить Североатлантический альянс в бизнес-проект, призванный на путях милитаризации Европы обеспечить ее участие в возрождении американского ВПК как части процесса реиндустриализации Америки, а это предполагает деиндустриализацию всей Европы с центром в Германии с ее уникальным специализированным станкостроением. Вторая задача — разорвать энергетический альянс с Россией, поставив Европу в зависимость от американского СПГ и нефти. Все это и реализуется, даже если сверхзадача демонтажа России оказалась из области фантазии, как это было с целями Берлина в двух мировых войнах. Байден и Зеленский, как шекспировский мавр, сделали свое дело.
В условиях, когда в силу энергоемкости информационных технологий и искусственного интеллекта (биткоин — чистое воплощение энергии в валюту) энергия становится "новой мерой ценности" наравне с золотом, стабильность и устойчивость электроснабжения становятся критическим фактором развития. Наилучшие позиции будут у стран, которые самодостаточны в энергетическом отношении, — это США, Россия и Китай, который ускоренно развивается в направлении превращения в нетто-экспортера электроэнергии. Лидерство ЕС в зеленой экономике на основе нестабильных возобновляемых источников энергии (ВИЭ) в итоге оказалось слабым местом Европы — и особенно Германии с ее фанатичным гонением на атомную энергетику. История покажет, закрывается ли тема Европы в американской политике раз и навсегда: она ведь тоже уже сыграла свою роль в сдерживании России.
Применительно к Украине имеет значение и то, что перековка украинской националистической идентичности пошла по пути замены русского языка на английский, а не на немецкий или французский. Таким образом преодолевается эффект двукратной германской оккупации Украины — по Брестскому миру и в Великую Отечественную. Не знаю, стоит ли называть в этом ряду замену на иврит и английский еврейского идиш, созданного на основе немецкого. Конечно, можно ожидать негативной реакции мотивированных националистов на "предательство" англосаксов, но они умирают на поле боя (в том числе поэтому для Киева, Вашингтона и Лондона война должна быть продолжена), а будущее оставшейся Украины будет принадлежать англоязычной молодежи, взращенной с пеленок Соросом и множеством западных НПО, — молодежи, которая не призывается в ряды ВСУ даже вопреки императиву доказать экзистенциальный характер ведущейся с Россией "борьбы". Это может показаться дьявольской стратегией, но таковы англосаксы.