Историк Мягков: будущее СНГ зависит от результатов спецоперации

- Дело в том, что еще 8 декабря 1991 года президенты России и Украины Борис Ельцин и Леонид Кравчук, а также председатель Верховного Совета Беларуси Станислав Шушкевич встретились в Беловежской пуще и подписали соглашение о роспуске СССР и создании Содружества независимых государств, открытого для вступления в него других республик, которые, кстати говоря, тогда в Беловежской пуще не присутствовали.

21 декабря в Алма-Ате к СНГ присоединились и остальные бывшие республики СССР, за исключением республик Прибалтики и Грузии. То есть главы 11 государств подписали декларацию о создании СНГ, где констатировалось, что с образованием Содружества Советский Союз прекращает свое существование. Вот, собственно говоря, 25 декабря президент СССР Михаил Горбачев сложил свои полномочия, и над Кремлем был спущен государственный флаг Советского Союза.

По воспоминаниям бывшего секретаря ЦК Александра Яковлева, который пришел к Горбачеву именно в этот день, Горбачев был в подавленном состоянии, и почему-то Яковлев в своих воспоминаниях говорит, что ему показалось, что Горбачев был близок к суициду. На самом деле, конечно, вряд ли такое было. Горбачев отошел от власти, Советский Союз распался, образовались 15 новых независимых государств, и каждая стала строить свою самостоятельную жизнь.

Как потом подчеркивали неоднократно, тогда казалось, что СНГ будет какой-то новой формой существования, причем дружественного взаимовыгодного существования тех государств, которые входили в состав Союза. Но в реальности это оказалось буфером, переходным моментом для того, чтобы одни страны зажили той жизнью, которую они считали для себя необходимой без России и с ненавистью к России. А другие, потихоньку опомнившись, стали думать о том, чтобы выстраивать уже двусторонние, а может, и многосторонние связи, прежде всего, с Российской Федерацией, чтобы не потерять накопленный за годы существования Советского Союза и Российской империи культурный, экономический и политический потенциалы. То есть строить новую жизнь в союзе и в тесном сотрудничестве с Россией.

Это как бы официальная картинка того, что произошло и что мы встречаем сегодня в учебниках истории.

– Говорить достоверно сегодня о том, какая страна больше всего выступала за распад Советского Союза, сложно. Мы знаем, что началось это, прежде всего, со стран Прибалтики, которые уже в 1990-1991 году заявили свою волю о выходе из СССР и мечтали о развале Советского Союза. За ними стояли, конечно, страны Запада. Прежде всего, США.

А если говорить конкретно о декабре 1991 года, то, наверное, я бы назвал одну страну, из-за которой, по сути дела, существование союза в какой-то иной может быть форме – федерация, конфедерация – стало невозможно. Это Украина. Это стало понятно после того, как Ельцин еще в начале декабря, в преддверии Беловежских соглашений, консультировался с Кравчуком, а тот четко отказался от того, чтобы строить с Россией какие-то федеративные отношения.

К тому времени на Украине прошли уже выборы президента. Кравчук стал президентом, он считал, что это вотум доверия ему, он не мог уже противостоять, поскольку тогда слишком сильны были радикальные силы на Украине за отделение от Советского Союза. По сути дела, Кравчук отказался от любых взаимовыгодных контактов с Россией. Это послужило толчком.

Конечно же, нельзя снимать вину двух человек, которые были в нашей стране. Это Горбачев и Ельцин. Именно противоречие на личностных политических основах, желание власти, бескомпромиссное абсолютное желание власти. Горбачеву – удержать власть в рамках какого-то союзного государства, например, Союз суверенных государств. Ельцину – заполучить ее, если не получается на союзном уровне, то в России.

Это стало главной, как мне кажется, внутренней причиной расшатывания всего и вся, нарушения экономических связей, и привело к тому, что произошло. Но главное, мне кажется, это безусловное влияние западных стран. Без гарантий, которые давали США и европейские государства странам, начиная с Прибалтики, что, если они отделятся, они будут членами содружества уже европейских государств, что они их приютят, что это будет им выгодно, вряд ли бы бывшие республики Советского Союза так активно действовали. То есть они чувствовали за собой поддержку.

И Запад к тому времени уже взял курс на то, что Советский Союз распадется, каждая республика будет самостоятельной. Это для них было очень выгодно в военном плане – распалась одна из двух сверхдержав, которая соревновалась, соперничала с США и блоком НАТО. Это говорило о том, что они победили в "холодной войне". Советский Союз распался, значит, мы победили.

Кроме того, для них открывались большие перспективы к освоению бывшего пространства Советского Союза – экономического, политического, военного. Вот на что они рассчитывали.

Для Запада распад Советского Союза уже виделся как промежуточное звено к дальнейшему распаду России. Ее необъятные ресурсы, пространство они тоже планировали освоить в своих целях.

– Надо просто вспомнить политическую ситуацию тогда в Грузии. Все правительство Грузии было целиком и полностью напичкано националистами.

Чтобы сегодня это объяснить, например, школьнику или даже студенту, которые не владеют ситуацией, надо забраться в 60-70-е годы, когда Грузия получала огромные дотации из центра, считай, от России. Она могла торговать, например, цитрусовыми. Та же Воронежская область или Курская область поставляли зерно, фрукты, овощи на общесоюзный рынок, и получали фиксированные цены. Но Грузия еще в 50-60-х годах получила право поставлять эти товары на рынок по тем ценам, которые определяло непосредственно то или иное хозяйство, то или иное ведомство грузинского правительства. Это гигантские деньги, гигантские суммы, которые шли дополнительно еще к дотациям. Грузинское общество, грузинские граждане жили намного лучше, чем в центральной полосе России, чем северокавказские республики Советского Союза, чем даже регионы в Средней Азии.

Они думали, что отсоединившись от Советского Союза, им будет еще лучше. Это была мечта грузинских националистов быть независимыми, чтобы еще больше получать, и, конечно, освоить уже в частном порядке те ресурсы, которые находились в Грузии. Этот национализм культивировался на экономическом аспекте, но другой аспект был, конечно, культурным. Мы знаем, что националистическая интеллигенция уже в советские годы была тесно завязана на руководящие силы, парткомы, районные, областные. Это все как раз и привело к тому, что националисты пришли к власти, цель которых и желание удержаться у власти была открытой русофобией.

Южная Осетия и Абхазия, которые входили в состав Грузинской ССР, заявили о своем праве решать свою судьбу самостоятельно. То есть они не хотели развала Советского Союза, не хотели жить с таким националистическим правительством. Отсюда все конфликты, которые случились на территории бывшей Грузинской Советской Республики в девяностые годы. То есть люди в Абхазии и Южной Осетии не хотели этого озверелого национализма. Мы знаем, во что это превратилось. Вот, по сути дела, объяснение того, что произошло,

– Считалось, что административные границы союзных республик остаются и становятся теперь уже государственными границами. На мой взгляд, это была коренная ошибка, в частности, российского правительства.

Мы знаем, что до 25, а есть сведения, что и до 30 миллионов русских людей остались тогда за пределами Российской Федерации – на Украине, Казахстане, республиках Закавказья, среднеазиатских республиках.

Если мы возьмем Казахстан, там на период развала Советского Союза проживало до 6,5 миллиона русских и русскоязычных людей. Сейчас, кстати говоря, осталось три миллиона.

Это была огромная проблема, когда люди, попав в волну этого национализма, который тогда был во многих республиках бывшего Советского Союза, просто не могли выживать, их травили, над ними издевались. Меньшее, что было, им просто-напросто объявляли табу, на них косо смотрели, были и погромы. Наряду с межнациональными погромами, люди часто бежали из бывших республик без средств к существованию, даже одежду не успевали взять.

В Прибалтике был лозунг "Чемодан, вокзал, Россия". Тоже косо на них смотрели, вытесняли, может, не с таким насилием, но тем не менее. Русские объявлялись людьми второго сорта.

К этим проблемам привело в том числе нерешение пограничных вопросов. Тогда Российской Федерации, наверное, было необходимо более жестко ставить вопрос русских и русскоязычных в других странах, об обеспечении их прав, о значении русского языка. Ничего из этого не было сделано.

То ли по причине бездарности наших тогдашних руководителей, то ли по каким-то другим причинам, которые историкам еще предстоит выяснить, считалось, что все само собой решится.

Считалось, что раз есть экономические связи, никуда не денутся и культурные, и семейные и так далее.

Ельцин был не в состоянии решать глобальные вопросы, а их надо было тогда решать. И многие проблемы, которые сегодня происходят, они идут оттуда, от этого бездарного страусиного поведения тогдашних наших руководителей, включая, прежде всего, конечно, Ельцина и его либеральное окружение.

Когда решался вопрос, например, о русскоязычном населении, о выводе наших войск из Прибалтики, было сделано все, чтобы эти войска как можно быстрее оттуда выводили, фактически оставляя на произвол судьбы технику, вооружения, военные городки. А можно было поставить вопросы о положении русскоязычного населения и совместить их с выходом уже российских войск. Но этого не было сделано.

Сразу возник вопрос по Черноморскому флоту. Националистическое правительство Украины, хотя на словах оно было за мир, но они хотели только наши ресурсы, они хотели наш флот полностью выкинуть оттуда, чтобы не было там русского духа. В конце концов, решили, что мы будем платить большие деньги, поставлять энергоресурсы подешевке, разделить этот флот, но они же добивались, чтобы их вообще там не было. Сейчас, если бы не было СВО, если бы Крым не был наш, представляете, там бы сидели американцы.

Эти вопросы тогда очень жестко надо было нам ставить, и многих проблем можно было бы избежать.

Все это курировалось Западом, безусловно. Они стали залезать уже на нашу территорию. Вскоре вспыхнули волнения. Долго не могли подписать или как-то согласовать федеративный договор не только республики Северного Кавказа. Чечено-Ингушская Республика, Татарстан, Башкирия, Урал хотели делать свои собственные регионы. Это тоже следствие развала Советского Союза. Это могло привести к распаду России на пять-шесть, а может, и больше государств. Это было бы выгодно для Запада, для освоения территорий со стороны американских военных, бизнеса и так далее.

– Вы знаете, если брать какую-то оболочку для переговоров, то, наверное, это играло какую-то роль в разрешении межнациональных конфликтов, установлении тех или иных экономических связей.

Но скоро выяснилось, что, например, внутри таджикский конфликт решить в рамках СНГ фактически невозможно. Как его стали решать? Во-первых, на двусторонних началах там стояли российские пограничники, привлекались и Казахстан, и Узбекистан, и Иран. В конце концов, путем дипломатии и жесткого отношения к терроризму исламским экстремистам эту проблему удалось решить. Таджикистан сегодня является действительно опорой борьбы с исламистами, которые проникают не только в республику, но и во всю Среднюю Азию.

Если мы говорим об Абхазии, Южной Осетии, здесь роль России и российских миротворцев исключительна. Никаких других внешних связей не было. В рамках СНГ этот вопрос никогда бы, конечно, не решился, и война бы продолжалась еще долгое время.

Карабахский конфликт. Здесь тоже роль России, а в дальнейшем Ирана и Турции, была определяющей. СНГ здесь было только на вторых, а может, на третьих ролях. Поэтому роль и влияние СНГ неуклонно и неизбежно понижались.

– Будущее содружество, скажем честно и откровенно, зависит от результатов СВО. Чем быстрее Россия одержит окончательную, четкую победу на СВО, тем самым став преградой западным странам, которые хотят и будут хотеть нанести стратегическое поражение России, как основы СНГ в том числе, очень быстро отношение к ней у таких стран, как, например, Молдавия, ряда среднеазиатских стран, будет меняться лучше. Потому что Россия выступит гарантом не только сохранения СНГ, а всего мироустройства, мира на новых, более справедливых порядках.

И, понятное дело, здесь можно прогнозировать, что роль СНГ увеличится, произойдет его безусловная трансформация. Не так, как это было задумано в декабре 1991 года. Возможно, появятся какие-то новые экономические механизмы, культурный, политический, если это потребуется.

Мне кажется, что трансформация будет происходить даже не на основе СНГ, а на каком-то новом механизме, который будет включать в себя абсолютное большинство бывших республик Советского Союза.