Действие зерновой сделки в понедельник прекращается, Россия незамедлительно вернется к ее реализации, как только ее российская часть будет выполнена, заявил в понедельник пресс-секретарь президента РФ Дмитрий Песков. Ранее президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган сказал, что надеется провести переговоры с российским коллегой Владимиром Путиным по этой теме. Экономист Михаил Беляев рассказал в интервью Sputnik, было ли это решение ожидаемым, как выход РФ из зерновой сделки повлияет на третьи страны и может ли Запад пересмотреть свои позиции.
– Михаил Кимович, насколько ожидаем был выход из зерновой сделки?
– Это было ожидаемое действие, поскольку мы в течение целого года, можно сказать добровольно, снабжали зерновыми значительную часть мира, причем, что самое обидное, развитую часть мира. Это торговая сделка не только благотворительная, хотя по отношению к развивающемуся миру, в основном африканскому, мы делали жест доброй воли, предлагая наиболее нуждающимся странам предоставить зерно в количестве, например, 300 тысяч тонн на бесплатной основе. С нашей стороны тоже, естественно, были выдвинуты какие-то предложения по обеспечению этой сделки со стороны Запада.
Предполагалось, что зерновая сделка между нами, Украиной, Турцией и ООН, как куратора и гаранта безопасности мероприятия, позволит нам вывозить зерно и снабжать мир, нуждающийся в этом продукте. Наши требования и предложения были не самые обременительные, можно сказать, естественные.
Прежде всего, мы просили, чтобы нам обеспечили безопасность прохода наших судов по черноморской и далее средиземноморской акватории. Причем это желание обострилось после того, как Украина в прошлом году, если вы помните, атаковала наши суда. Это первое.
Второе – это уже оформление внешнеторговых требований, чтобы не было препятствий по страхованию груза и судов. Это просто требования, которые входят в пакет любой внешнеторговой сделки.
Такое, на мой взгляд, не самое важное, но тем не менее предложение, чтобы по зерновой сделке Россельхозбанку открыли доступ к системе финансовых сообщений Swift для осуществления расчетов по торговым операциям, в данном случае по сельскохозяйственным.
И последнее касалось удобрений. Поскольку современный урожай без этого получить невозможно, а значит, те страны, которые нуждаются в производстве собственного продовольствия без наших удобрений, не смогут добиться снабжения своих собственных стран от собственного производства.
Ну, и еще был такой момент, чтобы был какой-то контроль за тем, чтобы суда, приходящие в черноморские порты, под прикрытием осуществления вывоза продовольственной продукции не завозили на Украину вооружения и технику, которые она потом использует для попыток наступления на наши позиции.
С нашей стороны все обязательства были выполнены, то есть мы отгружали зерно, мы его поставляли в порт из соответствующего назначения в Западную Европу и так далее. Со стороны Запада не было выполнено ни одно обещание, ни одно даже такое, казалось бы, естественное предложение по обеспечению этих самых сделок. Более того, для снабжения развивающегося мира, а именно Африки, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии было использовано всего три процента от зерна, которое мы отгружали. Все остальное оседало в Западной Европе по заниженным ценам под различными предлогами для того, чтобы они потом его перепродавали по повышенным ценам и получали для себя дополнительную прибыль.
Естественно, нас такая ситуация не устраивала ни в коей мере. Это может понять любой человек, кроме коллективного Запада. Вот не далее как сегодня было обращение Германии, которая предложила нам бессрочно и навсегда продлить сделку. Причем они передернули фактологию, сказав, что мы пытаемся выйти из ситуации, ставя под удар и ставя в неудобное положение те страны, которые нуждаются в этом продовольствии.
Но, по-моему, яснее ясного, что как раз Западная Европа и коллективный Запад не дают возможности снабжать эти страны зерном по приемлемым ценам и в достаточном количестве. Мы на такие условия пойти больше не можем.
Мы в течение года смотрели, выполняли в надежде на то, что возобладает разумный подход к этой ситуации, но Запад остался на своих собственных позициях, он пока никаких позитивных решений не принял. Думаю, наш такой достаточно жесткий, решительный, но совершенно обоснованный и справедливый шаг призовет их к каким-то более конструктивным и разумным решениям.
– Что будет со странами третьего мира?
– Они, конечно, попадут в очень сложное положение, потому что на нашу долю приходится от 13 до 15 процентов снабжение всего мира только по пшенице. Понятно, что значительная часть предназначалась для стран третьего мира, причем я повторю, для нас эта сделка была не столько коммерческая, она больше имела гуманитарный характер. Мы даже готовы были поставить значительную часть продовольствия, которое является основой для продовольственной корзины, на безвозмездной основе наиболее нуждающимся.
Повторюсь, серьезная проблема заключается в том, что нет решения по нашему снабжению удобрениями, от 15 до 16 процентов мирового экспорта которых тоже приходится на нас. Это калийные, азотные и фосфорные удобрения, больше всего калийных, там почти под 20 процентов. А без удобрений современное сельское хозяйство не может получить достаточно гарантированный урожай.
Сельское хозяйство развивающихся стран и так находится не в очень хорошем положении, а без снабжения удобрениями будет совсем плохо - усиление голода, усиление бедственного положения, им придется очень тяжело. Кто сможет все это возместить? Вряд ли можно быстро найти решение. Я думаю, оно и не найдется, и, скорее всего, Западу придется как следует задуматься над тем, чтобы все-таки принять более конструктивную позицию и начать с нами переговоры по зерновой сделке, чтобы возобновить ее на более справедливой основе. Печально, но не могу не отметить, что ООН, которая должна была курировать и гарантировать безопасность исполнения этой сделки, проявляет и демонстрирует если не беспомощность, то инертность и безразличие.
– Михаил Кимович, если говорить о помощи странам третьего мира, как вы думаете, попытается ли Россия в обход зерновой сделки им помочь и как это может быть осуществимо?
– Я думаю, да. У нас все-таки есть коридор на порты Персидского залива. Конечно, это все долго и будет требовать серьезной перегрузки логистики. Но поскольку в этом деле сильная гуманитарная составляющая, мы предпримем определенные усилия для спасения стран, которые попадут в совсем бедственное положение, а такое может быть. Никаких особых тупиков не бывает, весь вопрос только в продуманности ситуации и, понятно, материальных затратах. Но мы не раз демонстрировали миру, что для нас материальные затраты не всегда являются главными.
– Президент Турции заявил, что сама зерновая сделка является дипломатической победой. Тем не менее можно ли сказать, что выход из нее России – это поражение для всего оставшегося мира?
– Конечно, если понимать, что оставшийся мир еще раз продемонстрировал деление на тех, кому нужно наше зерно, и тех, кто эту сделку саботировал и торпедировал.
Тот, кто нуждался в нашем зерне, попал в тяжелое положение. Тут никакой особой победы нет, но они и не являлись никакими активными игроками. А вот западный мир являлся активным игроком, и поскольку именно он спровоцировал эту ситуацию, то и понес поражение. Он продемонстрировал в очередной раз всему миру свою античеловеческую (и тут никакого пафоса нет), антигуманитарную позицию. Он еще раз показал, что для него самое главное – это вопрос денег и наживы. Он показал звериную, пещерную ненависть ко всему остальному миру и попытку нанести возможный ущерб всему развивающему миру, чтобы как-то укрепить свое положение. Но на самом деле получилось все наоборот. Это та часть мирового сообщества, которая исповедует далеко не гуманистические позиции, хотя очень часто любит о них разговаривать.
– В Кремле отметили, что процесс зерновой сделки будет немедленно возобновлен, когда стороны выполнят взятые на себя обязательства. Стоит ли вообще на это рассчитывать?
–Я думаю, что да. Мы вышли из зерновой сделки, продемонстрировали свою силу и уверенность. В большинстве ситуаций с Западом нельзя разговаривать с позиции каких-то увещеваний и мирного диалога, ему надо продемонстрировать силу, что мы и сделали. Я думаю, сейчас они это дело осмыслят, и, если у них остались какие-то остатки разума, они должны возобновить с нами переговоры, причем не просто возобновить, а положить на стол уже список тех положительных ответов, которые должны соответствовать нашим предложениям по обеспечению зерновой сделки. Еще раз повторю, их не так много, и они вполне логичны и вполне обоснованы.
– Возвращаясь к президенту Турции, он заявил, что после встречи глав МИД Турции и России он лично переговорит по телефону с президентом России Владимиром Путиным. Как вы считаете, насколько сейчас Эрдоган может повлиять на ситуацию? И возвращаясь к теме российских требований, могут ли они претерпеть какие-либо изменения?
– Эрдоган принимал участие в этой сделке в прошлом году и набирал очки в политическом и экономическом плане, и ему эта сделка нужна была, чтобы продемонстрировать его роль. А он претендует на одну из ключевых ролей в Западной Европе, как минимум. Во всяком случае, в южной ее части, поэтому там речь шла и о газовом хабе, и об этой зерновой сделке. Эрдоган хотел, опираясь на зерновую сделку, повысить свой авторитет, пусть так. Нам главное, чтобы развивающийся мир и мы достигали своих гуманитарных, гуманистических целей.
Но в данный момент, я думаю, что у Эрдогана уже не столь сильные позиции и ему надо разговаривать не только с Путиным, потому что наша позиция ясна. Эрдогану надо разговаривать с Германией, Францией, с США ему пока разговаривать несколько сложновато, хотя, если он хочет быть лидером, значит, ему надо стремиться разговаривать и с США.
Ему надо говорить с Гутерришем, с ООН, чтобы они меняли свою позицию.
Мы, естественно, с ним на диалог пойдем, но единственное, что можем сделать, это еще раз повторить свою позицию. Но если он действительно претендует на лидерство и считает себя лидером, ему надо разговаривать с Западом, причем с ключевыми западными странами и ООН.
– После выхода России из зерновой сделки цены на пшеницу уже взлетели. Расскажите, пожалуйста, о состоянии экономики после таких известий, и как долго подобные явления могут продолжаться после таких новостей?
– Это тоже все зависит от Запада, от его позиций. Мы это дело переживем, найдем другие рынки, хотя это не так просто, как с топливно-энергетическими ресурсами. Тем не менее это возможно.
Но представляете, из мирового экспорта по пшенице убрали наши 15-16 процентов, а это ведь много. Рынок естественным образом отреагировал взлетом цен. А дальше развивающиеся страны окажутся в еще более бедственном положении, потому что они не получат это зерно, они, не имея удобрений, не смогут его в должном количестве вырастить у себя. Они и так в должном количестве его не выращивали, а без удобрений вообще не смогут его выращивать. То есть голод там усилится, купить зерно они не смогут, потому что цены взлетели. Да и Запад, между прочим, тоже подпитывается нашим зерном. Там будет еще один виток инфляции, ведь инфляция – это рост цен. Они получили один рост цен сначала по газу и по нефти, сейчас они его как-то чуть-чуть урегулировали, но теперь они по зерну получат. Может быть, не такой высокий взлет, но его и не так легко урегулировать.
Если они могли, допустим, по нефти и газу получить что-то из других источников и добиться экономии, то с зерном это уже не так просто. Это предмет вообще первой необходимости, базовый продукт для жизнеобеспечения, так что тут все еще острее.
А представьте себе, что это все отразится негативным образом не просто на Западной Европе, она достаточно все-таки богатая, они как-то переживут, а на Латинской Америке, Африке, Юго-Восточной Азии.
И потом еще неизвестно, каким после всех этих погодных катаклизмов будет финальный урожай во всех этих регионах. Без нашего зерна, я думаю, там будет очень и очень тяжело.