Азамат Кудзиев – не позволивший сказке отойти в сторону

Азамату Кудзиеву, не обделенному, в отличие от меня, множеством талантов, подвластно, кажется, все.

Он лучший телеоператор национального ТВ, хотя мог бы, в принципе, снимать кино, отображая в объективе самые смелые чаяния лучших режиссеров. Его фотографии уже не нуждаются в какой бы то ни было обработке, потому что если он увидел кадр, не поленился и полез за камерой, значит, все остальное уже суетно и не нужно. Будет фотография не ради фотографии, а целое, утверждаю без зазрения совести, произведение искусства. И учитывая его профессиональную деятельность, кажется, что большего и не нужно было ему. Но ведь нет же. Азамат облагодетельствован еще и рвением к рисованию, усидчивостью для потакания этому рвению, а самое главное — богатой, неуемной фантазией.

И вот почему, собственно, именно рисунки Азамата заслуживают отдельного, особого внимания. Они, как признается сам Азамат, рождаются в неистовом порыве его по-кавказски твердой, сдержанной и в то же время ранимой и романтичной души, временами, наверное, поддающейся влечению других, неведомых нам миров. Из желания высказаться доступным ему набором средств или просто-напросто наследить от балды в этом сером мире только ему подвластными, профанскими с академической точки зрения, но чертовски притягательными штрихами.

Ну, к примеру, я, как человек напрочь вербальной культуры, в минуту жизни трудную, когда теснится в сердце грусть, должен высказаться, должен все проговорить, обрамляя свои внутренние терзания благим непечатным. А Азамату, который на порядок скромнее и степеннее меня, вероятно, проще для выплеска эмоций использовать карандаш и бумагу. Только от моих, порой многочасовых устных трактатов не остается ничего материального, осязаемого, полезного, а здесь — альбом за альбомом, штрихи, цвета, персонажи, мысль, настроение, исключительная постирония, наконец.

С технической же точки зрения — сделаем вид, что тонкую душевную эстетику его работ мы уже разобрали по полочкам, на самом деле только отложили на потом, когда успеем дорасти до этого состояния внутреннего эсктаза — картинки Азамата несут особый шарм. Потому что напрочь непрофессиональны, если угодно. Объясняю.

Академическая огранка изобразительного таланта, если таковой, конечно, имеет место быть, чаще всего нарушает наличием ремесленных навыков саму философию этого нетронуто-дикого, из глубины сердца порыва, выплеска, нейроэстетического позыва, наконец. Такими, например, малопонятными, порой агрессивно искаженными образами, как у моего драгоценного коллеги. И он следит нещадно, топчет и топчет неустанно то цветными карандашами, то шариковой ручкой многостраничные альбомы для рисования. И если бы мы его не знали таким, какой он есть, как у нас говорят — уӕздандӕр адӕймагӕн скӕнӕн нӕй (более скромного человека не сыскать — Прим. ред.), то могли бы признать эти, скажем, метафизические метания на бумаге за авторством сумасбродного инопланетянина, на время наказанного пребыванием среди нас, простых смертных, получающих прямое эстетическое удовлетворение от умело выстроенных в неказистом альбоме отдельных миров, порой пугающих, а чаще — умилительных до слез и обаятельных.

Чего стоят одни его шаржи на коллег, набросанные на скорую руку, бесхитростные, наивные, не высмеивающие, а скорее, даже приободряющие. Только Азамат способен изобразить, к примеру, нашего дядю Вало или долговязого оператора Рено так, что хочется благодарить судьбу за тех, с кем разделяешь причастность к одному обществу.

Ну а каталог его фантасмагорических зарисовок, наверное, явился бы хорошим подспорьем для научных изысканий по психологии искусства. Но и это в них не главное.

У советского писателя Булычева есть замечательная мысль о том, что сказка есть сказка, которая хоть раз, да ухитряется посетить каждого, но если ты решил не обращать на нее внимания, она отойдет в сторону, и жизнь снова станет простой, как трамвай.

Вот Азамат, опять же в отличие от меня, поймал в себе самом сказку за этот самый жар-птицын хвост и не отпускает, ибо прекрасно понимает, что этот серый мир нам ничего не должен, а именно нам самим вменено в обязанность менять его, раскрашивать, преображать, или же довольствоваться тем, что жизнь — она проста даже не как трамвай, а как замызганная в слякоти калоша.

Азамат выбрал первое, что самое сложное, но вполне реальное и осуществимое. Нужны лишь карандаш и листок бумаги.

А что талант? В ком из нас его не было хоть с полграмулечки, пока мы сдуру сами же от него не отказались?