На громкое заявление немецкого канцлера Олафа Шольца о том, что "Германия скоро будет иметь самую большую обычную армию в Европе в рамках НАТО", отреагировали в Москве. Сергей Лавров сказал, что слова о Германии как "главной военной силе ЕС" свидетельствуют о возрождении в ФРГ "доминантных устремлений". Министр, как всегда, тщательно подбирает слова, но термин "доминантные", по сути является лишь мягкой формой "гегемонистские", отмечает обозреватель РИА Новости Петр Акопов.
При этом буквально пару недель назад Лавров отмечал, что "после прихода к власти нынешнего правительства Германия утратила последние признаки самостоятельности", нет ли тут явного противоречия? Если страна несамостоятельна, то как она может претендовать на доминирование? Но нынешнее положение дел в Европе таково, что все возможно, все меняется, и одновременно открывается несколько вариантов будущего.
Шольц, конечно, навел шороху своим заявлением, пообещав — причем в скором времени — самую большую армию в Европе в рамках НАТО, чтобы "значительно укрепить безопасность ФРГ и ее союзников". Канцлер не объяснил, что он понимает под Европой, оставив возможность для спекуляций насчет предстоящего роста бундесвера. Сейчас в нем порядка 180 тысяч военнослужащих — против 210 тысяч во французских вооруженных силах. Нарастить численность немецкой армии на 15-20 процентов вполне возможно в сжатые сроки, вопрос только в цене (и тут речь не столько о зарплатах, сколько об инфраструктуре и военной технике). Но в НАТО и почти в Европе (в качестве кандидата в члены ЕС) есть ведь еще и Турция, а у нее более чем полумиллионная армия. Такой армии у побежденной Германии не было никогда: в ФРГ она достигала максимум 450 тысяч человек. Так что если немцы замахиваются обойти и турецкую армию, это принципиально меняет дело.
Не для России меняет, а для НАТО и ЕС. Потому что весь послевоенный атлантический миропорядок, все единство Запада базируется на простой формуле, выраженной первым генсеком НАТО. Генерал Исмей отлил в граните: "Keep the Americans in, Russians out and Germans down". То есть держать США в Европе, Россию вне Европы, а Германию под контролем. Все очень просто (для атлантистов) до тех пор, пока Германия зависит от англосаксов как минимум в военном плане. Именно поэтому никакая общеевропейская армия невозможна, ведь, учитывая вес ФРГ в Европе, эта армия станет немецкой. А ее появление — ключевым шагом к независимости Европы от англосаксов.
Но чтобы держать Германию под контролем, ее нужно периодически пугать — вот и сейчас ее сильно испугали Россией. Некоторым англосаксам даже кажется, что они не просто вывели надежно и надолго Россию из Европы, но даже получили шанс забетонировать все щели между ними, построить реальный геополитический железный занавес. Строить его собираются вопреки интересам Германии и не ее силами: привлекут поляков и прочих шведов. Немцев же будут пинать — и уже пинают — за годы соглашательства с Путиным и потакания России. Но на этом фоне ФРГ не может же просто молча утираться, она хочет внести свой вклад в общее дело укрепления безопасности единой Европы.
Или, как заявил еще в конце февраля Шольц, Германии "пора взрослеть", не только отказавшись от энергетического сотрудничества с Россией, но и увеличив расходы на оборону и усилив военное присутствие в Восточной Европе.
Следующим шагом и стали слова о крупнейшей армии в Европе, притом что Шольц, конечно же, не считает турецкую армию европейской. Англосаксам нечего возразить на немецкую готовность: они же сами годами призывали Берлин больше тратить на вооружения, а сейчас критикуют его за незначительный объем поставок оружия Украине. Небольшое увеличение бундесвера никак не угрожает англосаксонскому контролю над Европой, базы и ядерное оружие все равно американские, да и командование национальными армиями, по сути, в руках НАТО.
Но не все так просто.
Потому что немцы готовы увеличить свою армию не из-за того, что им стыдно перед поляками за долгие годы хороших отношений с Россией. Нет, они просто не хотят потерять контроль над Евросоюзом. Который теперь должен быть и экономическим, и идеологическим. Да, самая большая армия — это аргумент в спорах о том, кто и куда ведет ЕС: немцы не только обеспечивают европейцев, но и защищают их. Конечно, все понимают, что это не по-настоящему, а лишь на словах: кого и от чего может защитить 200-тысячная армия с минимальными ВВС и ВМФ? — но борьба за контроль над Евросоюзом идет, в том числе и на пропагандистском уровне.
Берлину важно не дать англосаксам возможности усилить их влияние в ЕС, а антироссийское сплочение дает такой шанс. Та же Польша рассматривается как важнейший противовес немецкому влиянию в Евросоюзе, и потому, естественно, Берлин хочет лишить оппонентов возможности упрекать немцев в трусости и опасном пацифизме.
Поэтому Лавров прав, когда говорит о доминантных устремлениях ФРГ, только объясняются они желанием не укрепить свои позиции, а отстоять их. При этом потеря остатков суверенитета тоже имеет место: тот разрыв с Россией, на который сейчас подписывают Германию, конечно же, был бы невозможен, если бы Берлин ощущал себя полноценным и самостоятельным игроком на мировой арене.
Причем стремление Германии сохранить доминирование в ЕС не является вызовом англосаксонскому проекту, пока сам Евросоюз находится под контролем атлантических элит (англосаксонских и европейских). То есть относительно сильная и подконтрольная Германия в управляемом ЕС — это как раз тот вариант евроинтеграции, который англосаксов в целом устраивает. До поры до времени, конечно, ведь рано или поздно вопрос все равно будет поставлен ребром.
У евроинтеграции есть два сценария будущего (не считая, конечно, третьего — его отсутствия, или распада ЕС). Первый — переход на новый уровень интеграции обеих сторон Атлантики, иначе говоря, создание еще и экономической НАТО (то, что пытались сделать десять лет назад через Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнерство). Второй — укрепление Евросоюза приведет к его перерастанию в самостоятельный центр силы (военной в том числе), ликвидации НАТО и распаду единого Запада.
Второй сценарий невозможен без восстановления полноценной самостоятельности Германии, и поэтому вопрос о пределах роста немецкой армии имеет столь серьезное значение. Удаление России из Европы (даже временное) не только не отменяет задачи по контролю над Германией — она становится для англосаксов приоритетной.
Непонятно только одно: как они будут убеждать европейцев в том, что рост "русской угрозы" должен привести к ограничению роста немецкой армии. Не вспоминая при этом о честной формулировке барона Исмея.