Алена Котаева
Уроженку села Дзагина в Южной Осетии в далеком 1976 году похитили цыгане. Это случилось, когда ей было 13 лет. Росла она в неблагополучной семье - мать была спокойной и доброй женщиной, а вот отец сильно выпивал и часто бил своих детей, иногда пугая их топором. Поэтому Вере пришлось учиться в школе-интернате. Там она пробыла до седьмого класса, пока не оказалась в руках цыган.
Похищение
Похитили девочку не из родного села, и не из интерната, а по пути в Тбилиси, где тогда жила и училась ее сестра. Она пригласила Веру на пару дней погостить. Девочка села на электричку и была уже на полпути в Тбилиси, когда в вагоне заметила группу цыган. Еще до интерната, когда Вера жила в Дзагине, соседи прозвали ее цыганкой, поэтому эта встреча вызвала у нее живой интерес - цыган она раньше не встречала, и как они выглядят не знала.
"У меня был младший брат, а мама допоздна работала в колхозе. И мне приходилось заботиться о нем, воспитывать, я постоянно таскала его на себе. И вот поэтому соседи называли меня "цыганка", мол они тоже всегда носят своих детей на руках", - вспоминает Алборова.
В тамбуре одна из цыганок подошла к Вере и начала уговаривать пойти с ними в табор. Когда девочка отказалась, женщина начала запугивать ее, сказала, что на следующей остановке ее будет ждать человек с пистолетом. Так испуганная 13-летняя девочка попала в цыганский табор в Кахетии.
"Когда меня обманом заставили пойти с ними, я и представить не могла, что вся моя жизнь изменится не в худшую, а в лучшую сторону", – неожиданно говорит Вера. Она объясняет, что так настрадалась от жестокости отца и настолько привыкла к постоянному страху, что возможность уехать и жить привольной жизнью у цыган показалась ей шансом сбежать из ада.
Табор тогда располагался в поле у речки, жило в нем более 100 человек, в основном в палатках.
"Когда меня привезли в табор, то сразу представили жениху. Я тогда плохо разговаривала по-русски, он говорил только на грузинском и цыганском, русский тоже плохо знал. Со временем через слово как-то друг друга начали понимать. Он начал меня учить цыганскому, я его русскому и даже осетинскому", – продолжает свой рассказ Алборова.
Жизнь в таборе
В таборе было много лошадей, Вера быстра научилась верховой езде.
"Я до сих пор вспоминаю свою молодость, как я попала к цыганам - сейчас мне эта история кажется такой красивой. Я там не уставала, мне было хорошо. И сейчас бы все отдала, чтобы оказаться там вновь. И ничего, что мы жили в палатках, для меня это была шикарная жизнь", – говорит Вера, грустно вздыхая.
Она не считает свою жизнь с мужем историей любви, в таком раннем возрасте о серьезных чувствах говорить было бы смешно. Но со временем отношения переросли в привычку и доверие: "Человек к человеку привыкает, образуется семья. Мы же не в индийском фильме, где всегда про любовь".
Одевать на свадьбу пышное платье у цыган было не в ходу, поэтому Вера в тот день была в белой кофте и в светлой длинной юбке. Единственной изюминкой в ее наряде был гребешок с бантиком, его надевали на волосы невесты.
"А у мужчин в моде были широкие штаны, как у волка из мультфильма "Ну погоди!", – смеясь, говорит Вера, показывая на себе ширину этих штанов.
Первый год в таборе Вере делать ничего не приходилось: ни готовить, ни стирать - ей было всего 13 лет. Она жила в палатке вдвоем с мужем, со временем выучила цыганский язык. Прекрасные отношения у нее сложились со свекром, он заботился о ней, как о дочери.
"Обычно, когда я просыпалась, свекор уже заваривал самовар. Тогда не было ни чайников, ни газа. Потом он кормил лошадей, делал разные дела по хозяйству. И кричал мне: "Верка, дочка, вставай чай пить". Я приносила чашки, он мне даже не разрешал разливать кипяток, боялся, что я обожгусь", – с теплотой вспоминает Алборова.
Любые стереотипы про цыган - табуны лошадей, яркие юбки, скрипки и гитары, гадания на картах - можно было встретить и в таборе, где жила Вера.
"Большинство цыганских танцев начинается медленно, постепенно увеличивая накал и темп. Плавные движения сменяются тряской плечами, резкими взмахами юбки, ярким финалом", – словно танцуя, описывает Вера.
Она рассказала, как зарабатывали на жизнь цыгане. Большинство мужчин занималось кузнечным делом. Зарабатывали также на лошадях: их покупали, продавали, меняли. А пожилые женщины ходили в небольшие соседние города и пополняли казну табора, гадая городским жителям. Много было и попрошаек.
"Однажды, когда у меня было уже двое детей, тетя моей свекрови начала брать меня с собой из табора в город. Она гадала людям, а я ей помогала сумки таскать, все-таки ей было за 80 лет. Видимо Богу было угодно, чтобы я научилась гадать. В детстве соседи прозвали меня цыганкой, и их слова сбылись, они оказались пророческими", – в голосе Веры не слышно и тени сожаления.
Вера объездила весь Советский Союз. Кочуя, они меняли город за городом, страну за страной, жили настоящим.
"А как я могла вернуться?"
Потом прошлое напомнило о себе визитом милиции в табор. Оказалось, что после ее исчезновения, родные обратились в милицию, девочку объявили в розыск, три года она считалась пропавшей без вести. Когда розыск дал результаты, в табор вместе с милицией приехали дяди Веры с материнской стороны - чтобы забрать ее домой. Но возвращаться ей не хотелось, а похищение могло обернуться тюрьмой для ее новых родственников.
Вера вместе со свекром придумала легенду, как приехав к сестре в Тбилиси прямо на вокзале встретила цыгана, полюбила его и решила соединить с ним свою жизнь. Дяди и милиция ей поверили, убедились, что у нее все хорошо, и уехали обратно в Цхинвал.
"А как я могла вернуться? На тот момент я уже привыкла жить среди цыган, да и возвращаться было особо некуда. Отец был пьющий, мы его даже боялись, потому что он часто напивался и пугал нас, а у матери, помимо меня, было еще четверо детей, ей было о ком заботиться", - объясняет свое решение Вера.
Боялась она и осуждения односельчан: "Они бы меня не поняли - вышла замуж за цыгана, нарожала детей и вернулась в Осетию. Уверена, меня бы унижали и оскорбляли. Раз Бог дал мне эту судьбу, то я ей и следовала".
Спустя несколько лет Веру навестила мама с младшим братом, из-за которого ее и прозвали цыганкой. На тот момент они жили уже не в палатках, а небольших домиках. Семья Веры приобрела стиральную машину, черно-белый телевизор, газовую плиту. Табор потихоньку отходил от кочевой жизни, оброс имуществом. По словам Веры, жили они довольно богато.
Ее мама долго плакала, но смирилась с судьбой дочери и дала свое благословение.
Возвращение на родину
Первый раз Вера захотела уйти от цыган, когда узнала об измене мужа.
"Мне было 18 лет, а муж связался с какой-то цыганкой из соседнего табора, детям нашим было примерно от трех до пяти лет. И я, злая, поехала в Дзагину к маме, оставив детей со свекровью", - вспоминает она.
Вера твердо решила остаться в Осетии, но мать ее разубедила, сказав, что с пятью детьми она никому здесь не нужна. И ей пришлось вернуться обратно в Кахетию.
"И даже если бы я осталась в Цхинвале, цыгане ни за что не отдали бы мне детей, их они матери не отдают - такая традиция", - объясняет она.
Но череда трагических событий все-таки заставила ее в 2000 году вернуться в Осетию. Ее брата убили, а у него остался сын. Мать мальчика была не способна за ним ухаживать по состоянию здоровья, и Вера его усыновила.
"Потом мы все переехали в Ставрополь: я, муж, моя мама, дети и племянник. В 24 года я женила племянника на цыганке, у них родились два сына. Но спустя немного времени, у его жены нашли опухоль в голове, а позже и он заболел раком легких. Их дети остались со мной", - рассказывает Вера о нелегких временах своей жизни.
В 2004 году она вернулась с внучатыми племянниками в Цхинвал, сейчас они учатся в школе. А в Ставрополе живут 25 ее внуков.