Это тот случай, когда имя человека говорит куда больше, нежели должности, которые он занимал.
Почти тридцать лет на российском медиаолимпе Сергею Доренко принадлежало место главного трикстера, не признававшего никаких авторитетов и правил. Его журналистская карьера часто сопровождалась громкими — и очень громкими — скандалами. Он не боялся скандалов и, кажется, всегда шел на них сознательно.
Звезды 1990-х редко встраивались в реалии следующих двух десятилетий, однако Сергей Доренко и тут нашел себя. С 2000-х он все более активно работал на радио (от "Эха Москвы" до "Русской службы новостей"), чтобы в итоге почти полностью переключиться на него. Последние пять лет Доренко работал руководителем "Говорит Москва".
А еще он стал одним из самых ярких и известных отечественных блогеров. Это можно считать просто поразительным, учитывая, что как профессионал Доренко сформировался во времена до каких-либо технологических интернет-прорывов. И даже если имя Сергея Доренко мало что скажет представителям молодого поколения, то блогер Rasstriga им наверняка известен.
Но главное — Доренко так и не успокоился.
Он приближался к своему 60-летию (которого ему так и не суждено оказалось достичь), оставаясь столь же неуемным и буйным, не знающим ограничений и запретных тем. В своих текстах и выступлениях он поднимал любые вопросы и позволял себе высказывания, которые задевали всех: от высокопоставленных чиновников до целых общественных слоев.
Когда подобный человек уходит из жизни, все понимают, что многим хотелось бы помянуть его дурным словом. Но вот парадокс: новость о смерти "извечного циника и скандалиста", грубияна и нарушителя спокойствия вызвала огромную волну печали в том числе у людей, по которым некогда прошелся маховик под названием "Сергей Доренко".
Они публично — и искренне, поскольку никто от них не требует лицемерной скорби — переживают о смерти не просто талантливого и выдающегося профессионала, а по-настоящему приятного и порядочного в личном общении человека. Но дело не только в положительных личных качествах журналиста, в которых имели возможность убедиться общавшиеся с ним люди.
Сергей Доренко, которого начали обвинять в цинизме едва ли не первым в отечественной журналистике, в итоге стал символом бескомпромиссного следования своим путем, несмотря ни на какие издержки и потери.
Возможно, разгадку этого удивительного на первый взгляд парадокса стоит искать в феномене (которому Сергей Леонидович также уделил в свое время немало внимания) под названием "загадочная русская душа".
В финале подобного текста положено написать ту или иную стандартную фразу, например, про упокоение этой самой души. Вот только при жизни Сергей Доренко всеми силами избегал покоя, и вряд ли он его жаждал после смерти.
И да — как многими отмечено, это тот самый случай, когда можно без иронии и преувеличений констатировать, что "ушла целая эпоха".
По крайней мере, в своей профессии Сергей Доренко сам был эпохой (хотя успел побыть и олицетворением медийной эпохи 90-х, и одним из основных лиц медиаэпохи конца 2010-х).
И этого — искренне не желавшего быть удобным — человека-эпохи больше нет.