— Анатолий Ильич, в апреле была годовщина вашего официального вступления в должность. Как вы сами оцениваете свои достижения? Что получилось, чего сделать не удалось? И как вы видите перспективы дальнейшей работы?
— Мне не хотелось бы самому оценивать свои действия, это сделает народ Республики Южная Осетия. Что касается минувшего года, нам многое удалось сделать. Самое главное достижение, я считаю, – это увеличение собственных доходов в бюджет республики, которое в 2017 году составило более 300 миллионов рублей, или 23% (бюджет РЮО формируется из инвестиций РФ более чем на 90% и собственных доходов РЮО – Ред.). Прогресс есть и по российской инвестпрограмме: сегодня она реализована на 90%.
Но вообще понятие "год президентства" — абсолютно условное. Понятно, что за год невозможно провести какие-то коренные изменения. Посмотрим на 2017 год. Он ведь фактически начался не с апреля (выборы президента прошли 9 апреля 2017 года – Ред.), а с мая. Начинать год с мая довольно некомфортно.
В текущем году мы можем уже смело гордиться тем, что возобновили восстановление домов, разрушенных в 2008 году. Работы ведутся в 37 домах. И заметьте: Россия больше не выделяет нам денег на восстановление, что совершенно справедливо. Было время, когда на это были выделены серьезные суммы, но, к сожалению, эти проекты по тем или иным причинам так и не были реализованы. Поэтому сейчас мы уже восстанавливаем дома за счет собственных доходов.
Кроме того, с увеличением собственной доли бюджета республики мы взяли на себя и соцобязательства – это выплаты на детей.
— Не могли бы уточнить, какого рода соцобязательства по детям?
— Единовременная выплата на первого ребенка у нас была 5 тысяч рублей, с 1 января 2018 года это уже 10 тысяч рублей, а с 1 января следующего года будет уже 16 тысяч рублей. То есть мы фактически сравняемся с Россией по размеру этих выплат. Кроме того, пособие по уходу за ребенком до 2018 года выплачивалось только на третьего и последующего, а сейчас уже со второго ребенка.
Амбициозная для нас задача – довести уровень зарплат в республике не ниже прожиточного минимума, сейчас это 10 940 рублей в месяц. Это мы планируем завершить в 2019 году. Но основа закладывается уже сейчас, мы проводим расчеты. Кроме того, необходимо, чтобы и пенсионеры получали не меньше минимума – для них это чуть больше 9 тысяч рублей.
Очень много проектов и по инвестпрограмме. В ее рамках, среди прочего, мы планируем отремонтировать 10 улиц и построить один детский сад в Цхинвале, должны провести большой объем работ по ремонту дороги Гуфта – Квайса, перевести ТВ на цифровое вещание и многое другое. Надо понимать: инвестпрограмму некорректно считать достижением руководства Южной Осетии, это вклад исключительно России. Но наша задача в ее реализации – обеспечить качественный контроль за распределением средств и выполнением работ.
— Вы упомянули, что в этом году ведете реконструкцию 37 домов в Цхинвале. Можете оценить, сколько за минувшие десять лет было восстановлено жилья, разрушенного в 2008 году, и что еще предстоит сделать?
— За десять лет довольно много сделали. К сожалению, сейчас не могу назвать точные цифры. Но надо понимать, что до сих пор такого не было – чтобы Южная Осетия восстанавливала дома на свои собственные средства. Раньше работы велись только на средства России.
В августе этого года жители Южной Осетии и другие россияне будут вспоминать страшную трагедию, которая произошла десять лет назад. В 2008 году вы лично участвовали в организации обороны одного из районов Цхинвала, и были ранены. Можете сейчас вспомнить, как это было, и что вам наиболее запомнилось из тех дней?
— Ни один человек, — не только я, но и те, кто был тогда в городе, — никто не забудет массированного артиллерийского и минометного обстрела, который начался в ночь с 7 на 8 августа. Тогда весь город содрогался от взрывов. Никто не забудет тех людей, которые были в упор расстреляны около села Тбет и на дороге жизни, как мы ее называли — на Зарской дороге. Никто не забудет людей, которые погибли там. Никто не забудет и ту семью, которая была расстреляна на углу улицы Героев и Исака Харебова.
Я не забуду, как в селе Тбет тогда доставал из машины женщину – по документам, Тедеева Бабуца – у которой не было пол-лица. Ей было около 80 лет. Сын, наверное, водитель, который вывозил свою мать из зоны боевых действий, тоже был в упор расстрелян.
Никогда не забуду порыв, который объединил, сблизил защитников города. Они подчинялись, сразу понимали, где надо встать, откуда вести огонь, что надо делать. Этот порыв, где было сконцентрировано все: и ненависть к врагу, и желание защитить Цхинвал, — по большому счету, спас город, и многих его жителей от уничтожения. И это сделали простые ребята – ополченцы, которые взяли в руки оружие и защищали свою республику, свой народ.
Не забуду, как мы наблюдали за грузинскими солдатами, вальяжно поднимавшимися по улице Героев. Эта улица названа в честь Героев Советского Союза, тех, кто воевал в Великой Отечественной, тех, кем гордится каждый осетин. Грузины-то никакими героями не были, мы потом видели, как они удирали в сторону Гори. Запомнилось, как вошли российские войска, как мы все вздохнули, как поняли, что уничтожению югоосетинского народа пришел конец, что с этого момента Южная Осетия под защитой. Тогда еще никто не знал, что будет признание независимости, но народ вздохнул.
Все это я никогда не забуду.
— Чуть раньше вы упоминали об интеграционных процессах, происходящий в разных сферах взаимодействия РФ и РЮО. Вы всегда были сторонником присоединения Республики Южная Осетия к России. Продолжаете ли вы придерживаться этой точки зрения, и если да – какой способ считаете оптимальным: объединение с Северной Осетией или вхождение в состав РФ как отдельного субъекта?
— Я всегда был и остаюсь сторонником вхождения Республики Южная Осетия в Российскую Федерацию, и буду оставаться им до тех пор, пока Южная Осетия не войдет в состав России. Это мое глубокое убеждение, и оно складывается не из новейшей истории Южной Осетии. Уже век, как осетины разделены, и век они борются за то, чтобы жить в одном политико-географическом пространстве.
Как это будет оформлено? Для этого есть закон РФ, который четко определяет шаги и возможности любой территории. Южная Осетия может войти в состав РФ только как самостоятельный субъект. А уже после этого – говорит закон – может быть проведен референдум в двух субъектах РФ, и они должны изъявить свое желание: объединяться или нет. Это будет решать народ.
— Еще в разгар войны 2008 года многие жители республики в поисках безопасности уехали в Северную Осетию, там и осели. Сейчас многие молодые люди едут получать образование в Россию и остаются. Предпринимаете ли вы какие-то шаги, чтобы вернуть и беженцев и молодежь в республику?
— Давайте начнем с беженцев. Возвратить людей с уже насиженного места, если они нашли себе жилье и работу в Республике Северная Осетия – Алания или в других частях России, тяжело. Один раз переехал – и опять срываться? Вряд ли кто-то решится. Может быть, несколько семей возвратятся, и это очень хорошо, но вряд ли они сделают для нас демографическую погоду.
Я считаю, что нам надо создавать условия, чтобы у нас здесь, на месте, рождалось больше людей. А молодые люди оставались работать здесь. Ведь почему те молодые люди, кто учится в России, часто остаются? Дело не в том, что они не хотят возвращаться. Просто для многих из них здесь нет работы.
На протяжении многих лет мы отправляли в Россию, например, 20 человек учиться на юристов, плюс в нашем университете преподают юриспруденцию. И зачем нам столько юристов? Государство, к сожалению, не задумывалось, что эти люди, выучившись, приедут завтра и потребуют работу. Скажут: вы меня отправили – значит, я нужен был. Я закончил – возьмите меня на работу. Но юристов в республике уже переизбыток. А те направления, которые реально могут повлиять на развитие республики – там вакуум.
— Это какие направления?
— Строительство, сельское хозяйство в первую очередь. Агрономы, ветеринары, механизаторы – много профессий, в которых республика остро нуждается. Когда нет государственной политики в этом направлении – через несколько лет и создается проблема обеспечения работой.
Но мы не запрещаем поступать самостоятельно. Хотите учиться – езжайте, сами поступайте и сами продвигайтесь. Сейчас наши дети, а практически все они – граждане РФ, могут сдавать ЕГЭ и подавать документы в любые вузы России. Но государство должно отправлять на учебу по тем специальностям, которые ему нужны. Иначе ни о каком развитии не может идти речь. Мы сейчас плавно переходим на эту основу – практически все уже подготовили.
Вот например, в этом году был лимит на поступление 17 человек на таможенное дело. Но у нас там уже около 40 человек учатся, которые скоро закончат и будут требовать у нас работу. Но так много таможенников нам не нужно. Поэтому мы отказались от этих мест.
— То есть уже в этом году абитуриенты, которых отправляет государство, поступают на те специальности, которые нужны республике?
— Да, для этих 17 человек мы попросили у наших российских коллег другие направления образования. И у этих детей через 4 – 5 лет уже будет место работы в республике. Эта программа долгосрочная, понимаю, что будут недовольные, но более эффективного пути развития республики я пока не вижу.
— Вы ранее упоминали о нежелании Грузии подписывать меморандум о неприменении силы. Это военно-политическая сторона вопроса. Другая сторона – экономическая. Речь о возможном транзите грузов из стран Закавказья через Южную Осетию в Россию. Как вы оцениваете реалистичность этих переговоров, возможно ли достижение соглашений?
— Для Южной Осетии транзит очень важен. Бесценен. Но он важен и для самой Грузии, и для Азербайджана, и очень важен для Армении, для Ирана, Турции. К сожалению, Грузия не усматривает в этом транзите пользу для этих государств. Она стремится сделать так, чтобы Южная Осетия осталась вне этого проекта, даже в ущерб себе.
К сожалению, в Грузии пока нет руководителя, у которого есть политическое мужество признать реалии сегодняшнего дня, и в ближайшей перспективе такой политик не просматривается. Да и, я так понимаю, само общество настроено против этого, хотя и понимает, что Южную Осетию и Абхазию им не увидеть, как своих ушей. Но грузинскому руководству стоит понять, что с Южной Осетией надо разговаривать как с полноценным партнером. У нас есть государство, и эта дорога без полноценного партнерства РЮО не сможет функционировать.
Необходимость в этой дороге будет расти, и это особенно заметно зимой: тогда начинаются переговоры, и консультации. Но есть прекрасная русская пословица «готовь сани летом». Сегодня нам надо готовить все возможные варианты. Думаю, что надо обсуждать предложения всех сторон – и России, и Грузии, и Южной Осетии.
— В конце мая на Санкт-Петербургском международном экономическом форуме (ПМЭФ) вы подписали с «Газпромом» соглашение о газификации РЮО. Каковы условия этих договоренностей, и что республика получит от реализации этого соглашения?
— Для нас это очень важный документ, который остро необходим республике, так как позволит провести газификацию всех населенных пунктов – и городов и сел. (ред: в настоящее время газифицирована только столица РЮО Цхинвал).
О чем это соглашение? Напомню: в республике работает АО "Газпром — Южная Осетия", которое сегодня практически не функционирует. Доля РЮО там составляет 25%, еще 75% — доля РФ. В течение шести лет сальдо этой организации было нулевым, то есть движения средств никакого не было.
Чтобы реализовать проект газификации, нам надо было создать дочернюю компанию российского "Газпрома". Вопрос: зачем создавать еще одну компанию, если у нас уже есть компания, 75% которой уже принадлежит РФ? И мы можем нашу долю в этом предприятии отдать? Оно может существовать еще и 10, и 20 лет, и не приносить ничего. Мы пришли к мнению, что нет смысла создавать новое предприятие. Реанимируем существующее, и передадим его полностью "Газпрому".
К сожалению, есть люди, которые не до конца понимают эту ситуацию, и заводят народ, говоря: мы потеряли эти 25%. Но никто не говорит, что за все время существования эти 25% ни копейки не принесли Южной Осетии. А сейчас вместо 25% с нулевым балансом мы получаем инвестиции Газпрома в размере 2 миллиардов с лишним рублей.
Мы, конечно, могли бы договориться с "Газпромом" о сохранении своей доли. Но тогда "Газпром" сказал бы: вкладывайте инвестиции пропорционально своей доле, а это 500 с лишним миллионов. Но, во-первых, у нас нет лишних 500 миллионов рублей. И во-вторых – зачем сохранять что-то, если вместо нуля республика получает инвестиции в 2 с лишним миллиардов рублей и газификацию всех районов? Для республики и народа это важнее.
Считаю, что мы сделали все правильно, и уже в следующем году с божьей помощью мы приступим к реализации этого проекта. Для меня важнее, чтобы через год или полтора в Дзауском или Знаурском районе люди получили газ.
В республику уже после подписания договора приезжал Валерий Голубев (заместитель Председателя Правления ПАО "Газпром" – Ред.), мы выезжали в районы, провели совещание и пришли к общему мнению, что необходимо приступить к проектированию газопровода уже в этом году. У Газпрома есть и другое предложение – по развитию газомоторного топлива. Речь идет об использовании компримированного метана, цена этого топлива значительно дешевле.
— Какие еще договоренности достигнуты на ПМЭФ, возможно были подвижки в переговорах по резервной линии электропередачи?
— Мы встречались и с министром энергетики Александром Новаком, определяли варианты решения этой проблемы. Перебои с электричеством у нас случаются каждый год зимой, и очень сложно было в декабре прошлого года.
После встречи на форуме в Южную Осетию приехал глава компании "Россети" Павел Ливинский, были оперативные встречи наших представителей со специалистами МРСК (Межрегиональная распределительная сетевая компания – Ред.), вместе с нашими специалистами они проводят анализ имеющихся сетей, изучают возможности – и у нас, и в России. Есть понимание того, какие конкретно шаги надо предпринять, чтобы наши люди не оставались без света в тяжелых погодных условиях.
— В августе этого года в республике планируется проведение торжественных мероприятий в связи с 10-летием признания независимости республики Южная Осетия. Что это будет?
— 26 августа – это судьбоносный для нас день. Это праздник, которого мы долго ждали, с которым мы связываем победу, и он же определяет дальнейшее развитие Южной Осетии. Именно 26 августа 2008 года начался необратимый процесс признания Республики Южная Осетия, и признание в мае этого года Сирийской Арабской Республикой – это продолжение того же праздника.
Не могу не поблагодарить наших сирийских коллег за такое отношение. Более того, подписанный во время моего визита в Сирию в конце июля Договор о дружбе и сотрудничестве открывает новые перспективы не только в сфере экономики, но и в политическом отношении. Появилось новое поле для поиска друзей, так что процесс признания обязательно продолжится.
Мы бы очень хотели, чтобы на этот праздник к нам приехали гости из России, которых даже простыми гостями не могу назвать. Это люди, которые спасали нас, которые принимали решение по Южной Осетии. Это наш общий праздник, и мы бы очень хотели видеть их здесь.