Первый посол Южной Осетии в России (2009-2015 годы), в настоящее время – министр иностранных дел Республики Южная Осетия Дмитрий Медоев поделился воспоминаниями о событиях августа 2008 года, а также рассказал, какой он видит республику в будущем.
– Дмитрий Николаевич, вы – участник Народного фронта за признание Республики Южная Осетия. Что вы считаете наиболее важным за прошедшие десять лет?
– В этом году мы будем отмечать две даты: первая – трагическая – 8 августа, начало варварской бомбардировки Цхинвала. И это очень скорбная страница в новейшей истории нашей страны. Мы потеряли лучших наших представителей, братьев, сестер… Потери понес также российский миротворческий контингент, который был призван охранять мир.
Вторая дата – 26 августа – день, когда президент Российской Федерации подписал указ 1261 о признании государственной независимости Республики Южная Осетия. Это, конечно же, очень радостное событие. Этот день в Южной Осетии считают днем победы. Это событие изменило не только жизнь самой республики, но и карту Южного Кавказа. Появилось два новых государства. Сложились новые реалии, которые вот уже на протяжении десяти лет присутствуют в Закавказье.
А 9 сентября мы будем отмечать десятилетие установления дипломатических отношений между РЮО и Российской Федерацией. Это также важнейшая дата в истории нашего молодого государства.
И вот, когда оглядываешься назад, то даже не верится, что прошло десять лет. Все пролетело как один миг. Но на самом деле, было сделано очень многое, произошло множество событий, и об этом будут говорить много и долго, будут писать книги и диссертации, анализировать этот процесс.
– Каким был август 2008 лично для вас?
– Есть личное и общее. В тот момент, в августе, я занимал пост официального представителя Южной Осетии в Российской Федерации. Тогда Южная Осетия не была признана Россией, но в Москве была площадка, гуманитарный фонд, через который мы работали, общались, доносили свою позицию до российских граждан, давая интервью, выступая на круглых столах и форумах.
Ситуация и до августа 2008 года была очень напряженной. Она начала нагнетаться уже весной. Так получилось, что 15 мая 2008 года по приглашению депутата Европейского парламента Джульетто Кьеза, известного политического деятеля Европы, мы побывали в Брюсселе, и мне удалось выступить на одной из фракционных сессий. Мое выступление было как предупреждение о том, что творилось тогда в Грузии.
Я говорил, что она вооружается при помощи стран НАТО и США, им поставляют современные виды оружия. И эта милитаризация не может не привести к негативным последствиям, к какому-то взрыву. Я призывал европейских парламентариев обратить на это особое внимание. Уже тогда наблюдалось нагнетание антиосетинского, антироссийского психоза в грузинских средствах информации, и это нас сильно настораживало. Но, увы, это не было услышано — во всяком случае, не было понято.
Так получилось, что на утро восьмого августа была назначена моя пресс-конференция в Интерфаксе. Накануне ночью мне позвонили с Первого канала, и я, естественно, поехал туда и до семи часов утра сидел в прямом эфире. Первые удары пришлись на энергетические установки, на коммуникационные линии, была полностью выключена связь, электричество.
Мало с кем удавалось связаться, чисто физически это было невозможно. В прямом эфире мы старались донести до зрителей, что происходит в Южной Осетии на самом деле. Днем 8 августа, после пресс-конференции, я полетел во Владикавказ.
Для меня это было очень важно. Я потерял связь со своими родственниками, которые находились в Цхинвале, не мог дозвониться до сына. Я знал, что бомбят всем тем арсеналом, который имелся у грузинской стороны, бомбят без разбора. В тот же день какими-то партизанскими тропами я перешел в Цхинвал, нашел своих родных, слава Богу, все оказались живы. Я застал свой родной город, один из древнейших городов Кавказа, горящим, в пепле – разбитые улицы, подбитые танки.
Десятого августа люди начали выходить из подвалов и не верили, что все закончилось. К тому времени головная группа подразделений российской армии уже обошла Цхинвал с флангов и пошла дальше, чтобы принудить агрессора к миру.
Если бы не оперативное реагирование российского правительства, в городе могла бы случиться гуманитарная катастрофа. Этого удалось избежать только благодаря тому, что оперативно были переброшены силы МЧС, ФМБА (Федеральное медико-биологическое агентство) России.
Агрессор был принужден к миру, и с тех пор у нас действительно установился мир, который позволяет нам жить и работать.
– Вы были первым Чрезвычайным и Полномочным Послом Южной Осетии в России. Расскажите о том, как шло становлении дипломатических отношений.
– Был и такой факт в моей биографии! Очень приятный и очень ответственный. После установления дипломатических отношений, когда были подписаны соответствующие документы, буквально под новый год я был назначен послом. 16 января 2009 года состоялось вручение верительных грамот президенту Российской Федерации. С этого момента началась новая эпоха в российско-осетинских отношениях.
Мы всегда отмечаем, что первое посольство Южной Осетии в Москве, посольство, которое сегодня функционирует, является историческим правопреемником того далекого первого посольства Осетии, которое работало в Санкт-Петербурге с 1749 по 1752 год. Это было посольство, которое представляло в Санкт-Петербурге все осетинские общества (дигорские, северные, южные), и именно работа тех послов при императрице Елизавете Петровне, работа первой миссии заложила базис современных российско-осетинских отношений.
Так что признание государственной независимости Южной Осетии, во-первых, безупречно с правовой точки зрения; во-вторых, имеет серьезную основу с исторической точки зрения.
– Как велась работа по признанию Южной Осетии другими странами?
– С Абхазией у нас сразу же сложились тесные политические отношения. Мы считаем абхазцев братьями, точно так же считают абхазы. Естественно, что после признания наши отношения переросли в новую плоскость: были подписаны межгосударственные соглашения. Сразу же после акта признания со стороны Российской Федерации последовало признание РЮО Республикой Никарагуа.
Когда покойный команданте Уго Чавес был с визитом в Москве, он также сделал заявление о признании Южной Осетии Венесуэлой. В январе этого года, по приглашению президента, я находился в Науру (она признала Южную Осетию в 2009 году). Мы принимали участие в пятидесятилетии признания государственной независимости Науру – одной из самых маленьких стран в мире. Очень интересно было посмотреть, чего им удалось достичь за эти годы.
Наконец, важнейшее событие для нашей страны – признание независимости РЮО Сирией.
Известно, что президент страны определяет внешнюю политику, а Министерство иностранных дел реализует ее дипломатическими методами. У нас есть установка – наряду с первоочередным углублением сотрудничества с Российской Федерацией, ее регионами, расширять международные контакты, географию нашего присутствия в мире. Чем мы сегодня и заняты.
– Каким вы видите будущее республики? Ее развитие?
– Есть еще одна грань акта признания государственности Южной Осетии. Фактически и, как получается, де-юре осетины восстановили свою государственность, утраченную более 600 лет назад. Республика Северная Осетия – Алания – это тоже наша родина, наши братья.
Мы сегодня защищены существующими соглашениями и договорами с Российской Федерацией, это касается и соглашений и по линии обороны, и безопасности, и культурных, и экономических. Они охватывают практически все стороны жизни.
Мы будем стремиться к полной интеграции с республикой Северная Осетия. Мы один народ. Мы об этом знаем. Цвет интеллигенции Севера и Юга со времени волевого разделения Осетии в 1922 году думал и трудился над тем, чтобы этого разделения не было.