В августе в издательстве "Эксмо" выходит роман Азамата Габуева "Холодный день на солнце".
"Роман повествует о том, чем живет молодая Осетия от лица мужчины и женщины, вольнодумца и традиционалиста, правдоискателя и карьериста, интеллектуала и обывателя. Две истории, в каждой из которых по два непримиримых рассказчика, создают захватывающую качку мнений. В чьих глазах Осетия — настоящая? Таких книг о Кавказе еще не было" — рассказывает о романе литературный критик Валерия Пустовая.
— Роман "Холодный день на солнце" писался в Москве? Помогает ли жизнь вдали от родины больше абстрагироваться от жизни в Осетии и смотреть на героев книги немного со стороны?
— Большую часть — линию Зарины ‒ я написал во Владикавказе. В Москве я ее переделал и написал еще линию Майи. Так повесть стала романом. Кажется, в книге должно быть написано "Владикавказ-Москва, 2013-2017". Я не заметил, чтобы жизнь вне Осетии помогла смотреть на нее со стороны. Я и раньше это умел.
— Когда ты пишешь, насколько удается жить жизнью среднестатистического героя своих произведений, ведь ты так далек от их образа мышления?
— Я и не живу их жизнью. Я пишу от первого лица, поэтому самое главное — найти язык героя. Язык многое говорит о герое. Слова "шкура" и "дихотомия" употребляют разные люди.
— Насколько лично ты вовлечен в проблемы, которыми живут твои герои в том смысле, что являешься ли ты соучастником каких-то диалогов, или это подслушанные беседы или рассказы, которые ты слышал от других?
— Я мало вовлечен. Многое я выдумал. Но бывает, что я слушаю людей и потом использую это.
— Собираешь ли ты материал для своих книг, наблюдая жизнь своих потенциальных героев в социальных сетях?
— Да. Это очень удобно. Мои герои часто пишут в социальных сетях. Помню, некоторые посты Реваза я почти дословно скопировал из "Вконтакте".
— Кто герой твоего времени?
— Эй, мы ровесники. Это и твое время. Думаю, его герой — блогер.
— На обложке книге цитата: "Это книга о том, чем живет молодая Осетия" — почему тебе интересна молодежь, которая не интересна? То есть, это люди, с которыми не хочется идти по жизни — это некий собирательный образ антигероя. И в этом смысле — есть ли шанс, что посмотрев на себя со стороны, эти герои изменятся?
— Ну, Зарину и ее подруг я антигероинями не считаю. Что до других — это же сатира. Откуда берется желание писать сатиру? Я не знаю. Я не первый писатель, который пишет о тех, кто ему неприятен. Бретт Истон Эллис как-то сказал, что ему неинтересно писать о ребятах из Гринписа, например.
— Ставишь ли ты перед собой гуманистические цели? Ждешь ли, что твои книги изменят читателя к лучшему?
— Хотелось бы. Но не думаю, что это действует автоматически. Человек волен не поддаваться влиянию искусства. Иначе бы соцреалисты давно построили нам коммунизм.
— Возможно ли, что читатели соотнесут себя с героями книги и посмотрят на себя со стороны и это отражение им не понравится? Хватит ли им смелости признаться самим себе в том, что это они? Или такая молодежь не читает тебя?
— Ну, вот Чермен Дудаев сказал, что душит в себе Реваза. Значит, случается, что люди находят что-то в себе благодаря книгам.
— Как ты начал писать? Вспомнила про Маяковского и Рембо — ты нашел ключ к ним сам, или были рядом люди, которые влюбили тебя в них?
— Маяковский был дома. Не помню, как потянулся к нему. С Рембо меня познакомил университетский друг. А писать начал и все. Со многими бывает. Я пытался заниматься музыкой, но как-то не поперло. Помнишь передачу "Территория звука живого" на МСС? Я как-то пел там в прямом эфире, а ведущий попросил прочитать отрывок из моего первого рассказа. Видимо, он просек, что это у меня получается лучше. А как ты начала фотографировать?
— По профессии ты юрист. Насколько это мешает или помогает в творчестве?
— И юриспруденция, и литература — это работа с текстом. Навык юриста вникать в значение фраз полезен писателю. Но профессия юриста может плохо влиять на стиль. Очень легко подцепить канцелярит. Я им переболел. Теперь у меня иммунитет.
— Легко жить в Москве? Чувствуешь себя своим? Или скучаешь по Осетии, которая описана в твоих произведениях?
— А что тяжелого? Я ведь не на улице живу. Москва слишком большая и разная, чтобы чувствовать себя чужим. По Осетии как таковой, а особенно по той, что я описал, не скучаю. Скучаю только по некоторым людям.
— Ждать ли нам книгу о том, чем живет молодежь в Москве?
— Не думаю. Моя молодость прошла в Осетии, а в Москве я всего три года. Поэтому, если я напишу книгу о Москве, то ее героями будут более взрослые люди. Хотя, понятие молодежи растягивается…
— Ты говорил, что на тебя повлиял Фаулз в смысле стиля и языка. Насколько легко тебе дался такой "примитивный" язык?
— Трудиться нужно всегда. Чтобы звучать грязно, как Nirvana, тоже нужно репетировать. Это деланная примитивность.
— Кто на тебя влиял? Как формировались твои интересы в музыке, литературе, кино, искусстве?
— Про университетского друга, который познакомил меня с Рембо, я уже сказал. Еще повлияли подруга-филологиня и друг-художник. Эллис, Коупленд, Пазолини, Миике и многое другое от них.
— Готов ли ты быть только писателем? Если появится возможность только писать, не отвлекаясь на основную работу, рад бы ты был этому?
— Было бы круто.
— "Книги учат нас лучше понимать других людей и себя" — что ты понял о себе и о других, читая книги или работая над своей книгой?
— А это о писательстве? По-моему, скорее о чтении. Что можно понять из "Холодного дня"? Наверно, как легко соскользнуть в конформизм.
— Какие осетинские писатели и поэты тебе близки?
— Мне близки очерки Инала Канукова, некоторые стихи Георгия Малиева. Недавно меня удивили стихи Нафи Джусойты. Оказывается, когда русскоязычная советская поэзия держалась за рифму, он обходился без нее, как заокеанские поэты.
— Что читаешь сейчас?
— Роберт Макки "История на миллион долларов". Помогает понять различия между прозой, драматургией и кинодраматургией.
— Насколько для тебя важно отражать в своих произведениях собственную национальную идентичность?
— В моем случае справедливы слова Оскара Уайльда о том, что искусство скрывает художника.
— За что ты любишь и не любишь Осетию?
— Я не могу любить/не любить страны и территории. Любовь и ненависть — то, что можно чувствовать к людям.
— Если бы сейчас я опоздала на встречу с тобой, ты бы тоже меня "выставил"? Изменился ли ты за прошедшее время?
— Ждать я научился.