Яков Хетагуров
Ацамаз Харебов начал рисовать в далеком детстве, лет с пяти. Для ребенка у него неплохо получалось, его рисунки животных нравились сверстникам в детском саду, поэтому у мальчика не было отбоя от просителей нарисовать собаку или лошадь.
"Как-то мне на глаза попался плакат с изображением Деда Мороза. Меня очень удивило, как художник смог изобразить на плоском листе выпуклый нос. Тогда-то я загорелся желанием освоить искусство рисования. Наверное, в этот день я интуитивно выбрал для себя стезю художника", — рассказывает Ацамаз.
Художник
Родился и вырос будущий художник в семье осетинского поэта Леонида Харебова. Творческая атмосфера, царившая в доме, не могла не сказаться на его будущем выборе. К тому же у его отца часто гостили яркие представители осетинской интеллигенции — Нафи, Исидор Козати, Сергей Хачирти, Нугзар Бакаев и многие другие. Общение с такими выдающимися личностями наложило свой отпечаток на его мировоззрение.
К десяти годам Ацамаз уже четко осознал для себя, что быть художником — его призвание. Красота природы родного края, пестрота и яркость сочетающихся в ней разнообразных жизненных форм находила отклик в сердце мечтательного мальчика и искала выхода. Поэтому в четвертом классе он поступает в детскую художественную школу.
Его первым учителем стал сын великого Махарбека Туганова — Энвер. Под его руководством Ацамаз осваивает азы художественного искусства. За четыре года учебы в художественной школе он показал себя как прилежный и талантливый ученик. Поэтому, после ее окончания, он сразу же поступает в Цхинвальское художественное училище имени Туганова.
"Одним из домашних заданий в училище было написание этюдов. Я выбирался в парк, и вдохновленный окружавшей меня природой, начинал работать. Процесс настолько увлекал меня, что за неделю я сдавал десять, а то и пятнадцать работ, что в целом было больше, чем у всего курса", — вспоминает Ацамаз.
Неудивительно, что училище он закончил с отличием, но на этом не останавливается. В 1978 году поступает в Санкт-Петербургскую академию художеств, но не оканчивает ее из-за бытовых обстоятельств. Ацамаз повторил судьбу своих прославленных земляков — Коста Хетагурова и Махарбега Туганова — так же не окончивших это учебное заведение. Однако это неприятное обстоятельство не омрачило его творческих начинаний.
Он рисует пейзажи родной Осетии — высокие снежные горы, быстрые горные речки, боевые башни и святилища, горные луга с пасущимися на них табунами лошадей… Национальный элемент красной нитью проходит через его искусство, переплетаясь с мистическим и философским смыслом многих его картин.
"Рисуя эти полотна, я часто не могу сам до конца постигнуть их смысл, так как эти образы приходят ко мне извне, получая выход из глубин подсознания", — говорит художник.
Отдельно можно выделить его картины с изображением родного города, особенно старых кварталов, где прошло детство Ацамаза. Магия и очарование старого Цхинвала, с его архаичностью и самобытностью, достаточно четко отражены в творчестве художника. Его стиль можно охарактеризовать, как реализм, переплетенный с импрессионизмом, хотя сам Ацамаз предпочитает не ставить клише на своем творчестве.
"Знаете, меня утомляют все эти "измы". Я не приветствую кубизм, сюрреализм и прочие направления авангардного искусства. В них нет души, они кажутся мертвыми и холодными. Рисуя картины, я вкладываю в них свою душу, свою любовь. Мне важно быть честным по отношению к себе и к своему зрителю. Я хочу, чтобы та энергия, которую я вкладываю в свои работы, позитивным образом отобразилась в сознании окружающих", — отмечает Ацамаз.
Картины Харебова неоднократно выставлялись в родном Цхинвале, в Петербурге, Пскове и даже в столице Канады — Оттаве. И везде он находил благодарного зрителя, который по достоинству оценивал яркие и красивые полотна, пронизанные талантом и самоотдачей.
Последняя выставка прошла в октябре 2017 года, в Санкт-Петербурге, в библиотеке имени Некрасова.
"В организации этого мероприятия мне помогла Ирэна Сергеева, известная поэтесса и организатор многих культурных проектов. Событие осветили в местной прессе, в литературно-художественном журнале "Аврора". В планах также провести в ближайшем будущем две выставки — в Санкт-Петербурге и, юбилейную в сентябре, в своем родном городе Цхинвал", — делится планами художник.
Воин
"Будучи подростком, я ощущал, что жизнь готовит мне определенные испытания. Поэтому с самого своего детства я активно занимался спортом. Сначала ходил на борьбу, потом, под влиянием моего соседа по лестничной площадке, тренера Дмитрия Дадиани, переключился на бокс. Отец запрещал мне заниматься таким травмоопасным видом спорта, поэтому я тренировался втихаря. Тайное стало явным, когда он прочитал в газете, что его сын занял первое место на первенстве Грузии", — рассказывает Ацамаз.
Чередуя занятия в художественной школе с тренировками, Ацамаз совершенствовал тело и дух. Как оказалось, физическая закалка в будущем сослужит ему добрую службу.
После того, как Ацамаз оставил учебу в Академии, в его творческом пути начал наблюдаться некоторый сбой. Живя на два города — Цхинвал и Санкт-Петербург — он мечтал наконец осесть в родном городе и начать заниматься любимым делом.
В 1988 году его мечта, казалось, начала осуществляться. В здании школы бокса в парке он устроился на место сторожа, которое уступил ему другой известный художник — Роланд Хетагуров. На верхнем этаже у него была своя студия, где в 1989 году он приступил к рисованию.
"Время было неспокойное, надвигался распад СССР, в Грузии поднимал голову национализм. В Цхинвале тоже не сидели сложа руки. Появился "Адамон Ныхас" (общественно-политическая организация — ред.), начался всплеск национального самосознания, мы были на пороге грандиозных свершений, хотя еще до конца не могли осознать, каких именно. Ко мне часто приходили мои друзья художники, которые говорили мне, что я вдохновляю их на работу, несмотря на нестабильную обстановку вокруг. "Не волнуйтесь! Единственное, что может меня остановить — так это война!" — отвечал я на их опасения. Мой оптимизм обернулся против меня, а написанные мной в тот период картины сгорели в ходе боевых действий", — вспоминает Ацамаз.
После событий в Тбилиси 9 апреля 1989 года, коммунистические власти Южной Осетии решили установить памятный камень напротив торгового центра "Фарн" — в память о жертвах этого митинга.
"Нас, молодежь Цхинвала, возмутил данный факт. Скоординировав наши силы, я, мои друзья Гельди (Георгий Челдиев) и Коко (Владимир Дзуццати), а также представители младшего поколения во главе с Ибрагимом Тедеевым, несмотря на противодействие со стороны наших властей и определенной части нашей молодежи, сумели не допустить установки этого памятника", — рассказывает Харебов.
23 ноября 1989 года Ацамаз вместе со своими друзьями одним из первых стоял на Згудерском спуске.
"Еще до того, как грузины подошли к городу, я с Коко Дзуццати принес и спрятал за бетонными перегородками куски арматуры, на случай, если события пошли бы не по самому благоприятному сценарию. Потом мы вышли по своим делам в город, и, возвращаясь обратно, недалеко от стадиона, мы услышали крик: "идут!". Мы быстро побежали наверх, и увидели, как к городу приближается огромная толпа. Схватившись за руки, мы составили первую линию. Однако нас было мало, и мы не смогли полностью перекрыть дорогу. Это было единственное, что заставило меня забеспокоиться. Но все же, несмотря ни на что, мы смогли вместе сдержать эту многотысячную толпу. Потом уже на место противостояния поднялся весь город, а чем все окончилось, мы все хорошо помним", — говорит Ацамаз.
Многие в Цхинвале не верили, что события того дня обернутся войной, хотя это было видно невооруженным взглядом. Дни тянулись за днями, и 4 января следующего года Ацамаз снова вылетел в Петербург, к своей семье. Однако, ему удалось пробыть со своими родными всего лишь один день. Утром шестого числа, узнав о том, что в город вошли грузинские формирования, он вместе со своим другом — Касымом Джуссоевым — возвращается обратно в Цхинвал. Доехав до поселка Дзау, аккурат в день Рождества Христова, они перешли по снежному Зарскому лесу, и утром восьмого числа вошли в Цхинвал.
"Я сразу присоединился к своим друзьям, влился в наш общий отряд, впоследствии прозванный "группа Коко Дзуццати". Они одними из первых приняли бой в черте города, на перекрестке улиц Исака Харебова и Октябрьская. Сказать, что было легко — не могу. На десять человек приходилось одно ружье. Либо это было охотничье ружье, либо добытый левым путем автомат, либо дедушкин наган. Иногда мы одалживали друг другу оружие, когда уходили на вылазки", — вспоминает те дни Харебов.
Он пробыл в Цхинвале до середины 1991 года, потом снова уехал в Питер, и попал из одной войны в другую. На улице стояли лихие 90-е, царили беспредел и полное отсутствие закона. Многие из питерских осетин, открывавших свой бизнес, сталкивались с криминалитетом, который требовал платить за "крышу" и безопасность.
"Тогда многие приходили ко мне, и просили помочь в данных непростых ситуациях. Я не мог никому отказать, не мог бросить наших ребят на произвол бандитов. Если человек был прав, то я не думая шел на "стрелки" и разрешал те или иные спорные ситуации. С Божьей помощью все обходилось без крови и смертей", — рассказывает Ацамаз.
Отстаивая интересы соотечественников, он также не забывал про свой родной город. Благодаря питерскому землячеству, ему удавалось собирать средства, медикаменты, теплые вещи, продовольствие и прочие жизненно необходимые вещи и отправлять их в осажденный Цхинвал.
В 1992 году война в Южной Осетии переживает новый виток напряжения. Ацамаз собирает отряд добровольцев в количестве около сорока человек и вылетает во Владикавказ. Их должны были встретить сотрудники местного управления КГБ, чтобы обеспечить вооружением и безопасным проездом до Цхинвала. Однако с оружием возникли проблемы, Ацамаз вместе с другом полетел на вертолете в Цхинвал, где по прибытию отправляется в штаб к Олегу Тезиеву. Последний рад встрече, и тому, что сорок добровольцев готовы пополнить ряды защитников республики, но снова встает вопрос вооружения.
"Нужно потерпеть два месяца, и тогда мы всех вооружим", — на этом разговор заканчивается, и Ацамаз на второй день снова вертолетом возвращается во Владикавказ.
"Я объяснил ребятам ситуацию, и предложил каждому сделать выбор — возвращаться в Питер или ехать в Цхинвал. Больше половины уехало, не согласившись с предложенными условиями, а с оставшимися мы отправились в Цхинвал, куда дошли пешком по Зарской дороге. Я пробыл там несколько месяцев, стоял с ребятами на боевых позициях. Но увидев, что дело идет к спаду вооруженного противостояния, я решил вернуться в Питер", — рассказывает Харебов.
В 2008 году Ацамаз приезжает в Цхинвал — проведать родителей. Несмотря на взятый на 6 августа билет, он остается в городе, находившемся в преддверии грозных событий. Переждав бомбардировку с седьмого на восьмое число, он встречает своего старого друга — Коко Дзуццати, с которым вместе снова встают плечом к плечу на защиту родного города.
Путник
Еще в 1992 году, после возвращения из Цхинвала, Ацамаз начинает заниматься бизнесом, курсирует между Питером, Нижним Новгородом, Ярославлем, Москвой, Цхинвалом. Помогает многим представителям осетинской молодежи подняться на ноги, открывает окно возможностей, втягивает в общее дело. Но у благодарности короткий век, и, в результате жизненных коллизий и предательства со стороны близких людей, Ацамаз отдаляется от обычного круга общения. Три года он был в размышлениях о своем дальнейшем пути, а потом решает эмигрировать в Канаду.
"Благодаря поездке в Канаду, я успел побывать в Париже и Лондоне, осмотреть множество тамошних достопримечательностей. Особенно запомнился Париж — не могу забыть Елисейские поля, Лувр, Эйфелеву башню. Не город, а мечта художника", — рассказывает он.
В Канаде Ацамаз успел провести выставку своих картин, которая понравилась местной публике: "я сумел произвести на них впечатление".
Однако, несмотря на хороший социальный климат и благоприятные условия, Ацамаз все же решил для себя, что местная жизнь не для него.
"Я осознал, насколько глубоко в моем сердце сидит образ Родины", — поясняет он.
Поэтому возвращается обратно в Питер. Часто приезжает в Цхинвал к пожилым родителям, фактически живет на два города.
В это время у него созревает решение пожить вдали от цивилизации. Он уезжает в Псковскую область, где в деревне Княжицы строит себе дом у истоков реки Псков, в окружении вековых лесов.
"Я решил на время уйти в затвор, остаться наедине с самим собой, обдумать свою жизнь. Тогда-то я и убедился, что я — путник в этой жизни, как в физическом, так и в метафизическом понимании этого слова. Всю жизнь я был в поисках себя, своего пути. Пришлось пройти нелегкий, полный приключений, взлетов и падений путь, прежде чем я открыл для себя истину. В чем она проявилась? В любви. В правде и справедливости. В братском отношении к ближнему своему. Я понял, что на этом пути человек становится сильнее духом. Я научился прощать, и до сих пор благодарен Богу за этот дар. Пять лет я прожил полуотшельником, и этот период моей жизни я вспоминаю только с благодарностью", — рассказывает художник.
Путь, который прошел Ацамаз, укрепил его в понимании того, что нет непреодолимых дорог и препятствий. Это придает ему сил, как и в молодые годы, идти вперед с неиссякаемым запасом энергии.
"Служить добру и ценить красоту" — девиз художника, который он старается претворять в жизнь.